Страница 18 из 32
— Не знаю, что тут происходит, — произнес Флетчер, — но деку не понравилось, что я смотрю на него.
Декабрах отпрянул в глубину камеры; щупальца отдернулись и спрятались в стены.
— Я заглянул в соседнее отверстие.
Другое черное отверстие превратилось в освещенную камеру, когда прожектор заглянул в него. Там тихо плавал декабрах, держа перед глазом розовый студенистый шарик. Щупалец по стенам не было видно.
— Этот не двигался, — продолжал Флетчер. — Он спал, или был загипнотизирован, или очень испугался. Я двинулся обратно и тут ощутил страшнейший толчок. Я подумал, что погиб.
Изображение на экране сильно качнулось. Промелькнуло сверху вниз что-то темное.
— Я взглянул, — говорил Флетчер, — и увидел с дюжину декабрахов. По-видимому, они притащили огромный камень и сбросили на меня. Я включил насос и кинулся обратно.
Экран погас.
Дамон был потрясен.
— Я согласен, что у них есть признаки разумного поведения. Но обнаружили ли вы звуки?
— Никаких. Запись у меня была включена все время. Никаких вибраций, кроме ударов в корпус.
Дамон сделал недовольную гримасу.
— Но должны же они как-то сообщаться — иначе как они могли бы действовать согласованно?
— Если только они не телепаты, — ответил Флетчер. — Я смотрел внимательно. Ни звуков, ни знаков — ничего!
— Может быть, радиоволны? — спросил Меннерс. — Или инфракрасные лучи?
Дамон возразил мрачно:
— Тот, что в чану, ничего не излучает.
— Ну, вот еще! — сказал Мерфи. — Разве нет разумных рас без способности сообщаться?
— Нет, — ответил Дамон. — Методы могут быть различными — звуки, знаки, излучения, но все разумные сообщаются между собой.
— Как насчет телепатии? — предположил Гейнц.
— Нам она никогда не встречалась. Не думаю, чтобы нашлась и здесь, — ответил Дамон.
— Мне лично кажется, — произнес Флетчер, — что все они думают одинаково, и сообщаться им не нужно.
Дамон сомнительно покачал головой.
— Предположите, что они действуют по принципу общей эмпатии, — продолжал Флетчер, — что они развивались на этой основе. Люди — индивидуалисты, им нужна речь. Деки — идентичны; они и без слов понимают друг друга. Например, деку нужно расширить сад перед своей башней. Может быть, он ждет, когда подплывет другой, и тогда уносит камень, чтобы показать, что ему нужно.
— Сообщение по принципу наглядности, — вставил Дамон.
— Вот именно, если это можно назвать сообщением. Можно достичь сотрудничества, но, конечно, не может быть разговоров, планирования будущего, сохранения прошлого.
— Может быть, нет даже понятия о прошлом или будущем, нет представления о времени! — вскричал Дамон.
— Их природный разум трудно определить. Он может быть развит очень высоко, может стоять низко; отсутствие сообщения должно быть страшной помехой.
— Помехой или нет, — заметил Мальберг, — они наверняка обыгрывают нас.
— Но почему? — вскричал Мерфи, стукнув по столу большим красным кулаком. — Вот в чем вопрос. Мы их не трогали. И вдруг погибает Райт, потом Агостино. Потом наша мачта. Кто знает, что они задумали на эту ночь? Почему? — вот что я хочу знать.
— Это, — произнес Флетчер, — это и есть вопрос, который я хочу задать завтра Теду Кристелу.
Флетчер надел чистый синий комбинезон, молча позавтракал и вышел на палубу. Мерфи и Мальберг отцепили растяжки вертолета и стерли соляную пленку с его колпака. Флетчер забрался в кабину, повернул контрольную рукоятку. Зеленый свет — значит, все в порядке.
Мерфи сказал с некоторой надеждой:
— Может быть, мне лучше полететь с вами, Сэм, — на случай какой-нибудь неприятности?
— Неприятности? А почему она может случиться?
— Я не мог бы поручиться за Кристела.
— Я тоже, — ответил Флетчер. — Но неприятностей не будет.
Он запустил ротор. Реактивные трубки заработали — вертолет поднялся, взлетел наискось, удаляясь от плота на северо-восток. Плот Био-Минералов превратился в яркую пластинку на фоне скопления водорослей.
День был тусклый, мрачный, безветренный; по-видимому, собиралась одна из тех страшных гроз, какие разражались через каждые несколько недель. Флетчер прибавил скорость, намереваясь сократить свою поездку насколько возможно. Миля за милей океана оставались позади, а впереди появился плот Морской Рекуперации.
В 20 милях юго-западнее плота Флетчер обогнал маленькую баржу, нагруженную материалом для измельчителей и выщелачивателей у Кристела; он заметил, что на борту было два человека, спрятавшиеся под пластмассовый колпак. «У Морской Рекуперации, наверно, тоже неприятности», — подумал Флетчер.
Плот Кристела мало отличался от плота Био-Минералов, если не считать, что мачта была цела, а в цехе переработки шла работа. Они не закрылись, каковы бы ни были у них затруднения.
Флетчер опустился на взлетную палубу. Когда он останавливал ротор, из конторы вышел Кристел. Флетчер спрыгнул на палубу.
— Хелло, Тед, — сдержанно проговорил он.
Кристел подошел, весело улыбаясь.
— Хелло, Сэм! Долго же мы не виделись! — Он крепко пожал ему руку. — Что нового на Био-Минералах? С Карлом очень плохо, кажется?
— Об этом я и хочу поговорить. — Флетчер оглядел палубу. Там стояли и слушали двое из команды. — Можно пройти в вашу контору?
— Конечно, разумеется. — Кристел повел его в контору, отодвинул дверь. — Вот сюда.
Флетчер вошел. Кристел встал за столом.
— Садитесь. — Сам он опустился в свое кресло. — Ну, что у вас на душе? Прежде всего, как насчет выпивки? Вы любите шотландское виски, насколько я помню.
— Не сегодня, спасибо. — Флетчер шевельнулся в кресле. — Тед, мы встретились на Сабрии с серьезным затруднением и должны поговорить о нем прямо.
— Разумеется, — сказал Кристел. — Говорите.
— Карл Райт погиб. Агостино тоже.
Брови у Кристела поднялись.
— Агостино тоже? Как?
— Неизвестно. Он просто исчез.
Кристел помолчал, обдумывая новость. Потом недоуменно покачал головой.
— Не понимаю. У нас никогда ничего подобного не было.
— Не случалось ничего?
Кристел нахмурился.
— Ну ничего, стоящего внимания. Ваш звонок сделал нас осторожными.
— Тут могут быть виноватыми декабрахи.
Кристел прищурился и сжал губы, но не сказал ничего.
— Вы охотитесь на декабрахов, Тед?
— Ну вот, Сэм… — Кристел колебался, постукивая пальцами по столу, — это едва ли деликатный вопрос. Даже если мы работаем с декабрахами, или с полипами, или с пальчатым мхом, или с проволочными угрями — не думаю, чтобы я должен был отвечать так или этак.
— Мне ваши деловые тайны неинтересны, — возразил Флетчер. — Дело вот в чем: декабрахи, по-видимому, разумны. У меня есть основания думать, что вы перерабатываете их на ниобий. Очевидно, они стараются отомстить и не заботятся о том, кому мстят. Они убили двоих наших людей. Поэтому я имею право знать, что тут происходит.
Кристел кивнул.
— Я понимаю вашу точку зрения, но не могу следовать за вашими рассуждениями. Например, вы говорили, что Райта убил монитор. Теперь вы говорите, что декабрах. И потом, что заставляет вас думать, будто я получаю ниобий?
— Не будем хитрить друг с другом, Тед.
Кристел был словно неприятно удивлен, потом раздосадован.
— Когда вы еще работали на Био-Минералах, — продолжал Флетчер, — вы обнаружили, что в деках много ниобия. Вы уничтожили в картотеках все эти сведения, добились финансовой поддержки, построили этот плот. С тех пор вы истребляете декабрахов.
Кристел откинулся на спинку, холодно взглянул на Флетчера.
— Не слишком ли вы спешите с выводами?
— Если так, вам нужно только отрицать это.
— Ваше поведение неприятно, Сэм.
— Я пришел сюда не для того, чтобы быть приятным. Мы потеряли двоих человек, у нас поломали мачту. Нам пришлось закрыть производство.
— Мне жаль слышать это… — начал Кристел.