Страница 15 из 15
– Кошмар, блин. Олег с ними?
– И Олег, и Макс тоже…. Да справятся, я думаю.
– Да, уж Штык совсем голову потерял. На такое народ повел…
– Не говори… Может, ко мне во дворик пойдем? Подождем их. Пойдешь?
– Давай, а то я весь день че-то дома сижу. Надоело уже.
Они сидели на лавочке и пили коктейли, когда отряд из 20 скинов с шумом ввалился во двор.
– Слава России, пацаны! Ну, че у вас?
– Да ваще убойно. Мы на Капотню поехали, а там мужик какой-то. Бухой… Влез на дерево и лозунги свои орет: «Мир, труд, май, КПСС»… Все подряд… Пьяный в нулину.
– Ну и?
– Ну и порезали его! – с гордостью сказал Виктор. – Штык мне отряд доверил, прикинь, да?! А он не звонил?
– Нет, он в Курьяново буянит… Скоро быть должен.
– Если АКАБы не примут!
– Не каркай, блядь!
– Извини, бывает.
– Ну, я Штыка ждать не буду, – сказала Лера, – щас Юльку провожу и домой пойду. Пусть он зайдет.
– Хорошо, я передам.
– Пока.
– 88! Ну че, пацаны? Кто в штаб за наградой, а кто в палатку за пивом?
Она дошла до дома. Открыла дверь, поболтала с матерью о своем, о женском и ушла в комнату – смотреть DVD. Кольян дал фильм под названием «Гитлер». Раздался телефонный звонок. Лера услышала встревоженный голос матери в соседней комнате – она убавила звук и вышла из комнаты.
– Мам, че там?
Мать стояла, привалившись к дверному косяку, ни жива ни мертва.
– Лера… деда убили… в Капотне…
Из телефонной трубки доносились короткие монотонные гудки.
– Лер… ты нас ненавидишь. Теперь да? Ну откуда Витя знал, что это твой дед? Он же в глаза его никогда не видел. Это я виноват, купился на 500 евро. Мы же никогда на мокруху не шли. И черт меня дернул разделиться…
– Ты не виноват. Это НС!
Лера, Макс и Штык стояли на крыше ее дома. Пацаны, обняв Леру, косноязыко пытались ее успокоить.
– Это я виновата, – глухо сказала Лера. – Точно – я.
– О чем ты? – спросил Макс. – Глупости. Тогда получается, что мы все виноваты… Так, что ли?
Лера не ответила. Она подошла к краю крыши.
– Эй, ты че задумала? – тревожно крикнул Макс, подбежал к Лере, схватил за руку. – Отойди подальше…
– Макс, не вяжись к ней, – сказал Штык.
– Не понял, – сказал Макс.
– Отпусти ее. Иди сюда.
– А она не того? – Макс подошел к Штыку и спросил шепотом: – Она не ломанет вниз головой?
– Дурак ты. Каждому человеку иногда нужно побыть одному… Вот и не мешай ей… Пойдем покурим.
Они отошли в сторону.
А Лера стояла отрешенная, забыв об их существовании. И вдруг снова возникли перед ней глаза девочки из еврейской школы, жуткие, не детские глаза. И всплыло в памяти лицо Айны, скорбное лицо когда-то жизнерадостной цыганочки. И расплывчатое лицо Кати. И голос деда зазвучал в ушах: «Сегодня приходи попозже, мы с Витьком за жизнь выпивать будем… Мир, труд, май! Пролетарии всех стран, опохмеляйтесь!»
Она стояла отрешенная, в плену видений, а внизу перед ней расстилался ее родной Город и Улица, которые она так любила. Любила, любила… Господи, а за что?