Путешественники

Знаменитым ушкуйником был и герой новгородской былины Василий Буслаевич. По былине, он набрал дружину таких же молодцев, как он сам. Охотники нашлись и составили как раз экипаж одного ушкуя. Василий погрузил на ушкуи свинец, порох, запасы хлебные, оружие долгомерное. В былине описаны приключения Василия и его дружины на пространстве от Каспийского морея до «Ерусалимграда на Ердан-реке». На обратном пути в Новгород Василий Буслаевич сложил свою буйную голову на горе Сорочинской, распугивая «заставу корабельную». Немало молодцев-ушкуйников остались навсегда в сырой земле по берегам Волги и других рек.

Былины о Василии Буслаевиче отразили сведения о походах ушкуйников, редко и неохотно упоминаемые историками. Ведь ещё во второй половине XII века новгородские ушкуйники отправились на судах вниз по Волге, вошли в Каму и, пробившись сквозь владения булгар, добрались до реки Вятки и завладели несколькими городками, заложили свой укреплённый город Хлынов – центр новгородского влияния. Вся эта местность стала называться Вяткой, а жители вятичами. Со временем название Вятка перешло и на главный город области. Вятичи установили республиканский политический строй, как и в Новгороде.

Флотилии ушкуйников непрерывно тревожили волжско-камских булгар, нападая на их города Кашан, Жукотин и другие, ходили по Волге, грабили под Нижним Новгородом торговые караваны татар, булгар, армян, персов, индийцев и других восточных народов, которых в русских летописях называли обобщенно «бесерменами». Отмечены нападения на бесерменские караваны в 1375 году, когда до 2000 ушкуйников на 70 судах хозяйничали на Волге от Костромы до Астрахани. Летопись отмечает случаи нападения ушкуйников и на русские поволжские города. Такая разбойная активность новгородских, вятских и иных ушкуйников продолжалась на Волге до конца XIV века. Это дало основания некоторым татарским историкам утверждать, что на самом деле было не монголо-татарское иго на Руси, а русское иго на татарских землях. Закончилась же разбойная экспансия ушкуйников только с возрастанием силы и влияния Московского княжества.

Самое раннее упоминание о северных плаваниях новгородцев имеется в Софийской летописи, где говорится, что в 1032 году новгородский посадник Улеб ходил к «Железным воротам» (возможно, имеется в виду пролив Карские ворота). Известен также рассказ летописца Нестора о посылке в 1096 году новгородским боярином Гюрятой Роговичем своих дружинников за данью в Печорский край и на Северный Урал. Рассказ изложен летописцем от лица самого Гюряты Роговича: «Послал я отрока своего в Печору, к людям, которые дань дают Новгороду. И пришел отрок мой к ним, а оттуда пошел в землю Югорскую. Югра же – это люди, а язык их непонятен, и соседят они с самоядью в северных странах. Югра же сказала отроку моему: «Дивное мы нашли чудо, о котором не слыхали раньше, а началось это еще три года назад; есть горы, заходят они к заливу морскому, высота у них как до неба, и в горах тех стоит клик великий и говор, и секут гору, стремясь высечься из нее; и в горе той просечено оконце малое, и оттуда говорят, но не понять языка их, но показывают на железо и машут руками, прося железа; и если кто даст им нож ли или секиру, они взамен дают меха. Путь же до тех гор непроходим из-за пропастей, снега и леса, потому и не всегда доходим до них; идет он и дальше на север».

Сейчас трудно понять, что за таинстенный народ, проживающий внутри горы (может быть, в пещере?) обнаружили югорцы (по-современному – обские угры, то есть манси или ханты). Вообще в те времена и на русском севере, и в Сибири ходили легенды о неких подземных жителях, которые раньше жили на поверхности земли, но ушли под землю перед лицом каких-то грядущих угроз. На Руси этих подземных жителей называли «чудью белоглазой», а народы Сибири (те же ханты и манси, например – сабирами, савирами, сибирами). Похожие легенды есть и у народов Алтая, и у сибирских (барабинских) татар.

Достоверные сведения о приключениях мореходов Великого Новгорода содержит памятник древнерусской литературы «Послание» Василия Новгородского. По словам писателя-историка С.Н. Маркова, архиепископ Новгородский Василий, «старчище-пилигримище», известный ранее в миру под именем и прозвищем Григория Калики, строил в Новгороде каменные стены, собственными руками чинил мост через Волхов. Он в своё время побывал в Царьграде-Константинополе. Перу архиепископа Василия принадлежит «беседа» о Царьграде, о его достопримечательностях и памятниках прошлого, составленная около 1323 года. В 1347 году Василий закончил одно из своих посланий. В нем описывались дальние морские путешествия новгородцев. «…Много детей моих новгородцев видоки тому: на дышющем море червь не усыпающий, и скрежет зубный, и река смоляная Могр», – писал Василий. Из этих слов явствует, что мореходы, плававшие по «дышющему морю», были современниками Василия. Он лично общался с ними и слышал изустные рассказы об опасностях и муках, которые и «ныне суть на Западе», как выражался он в своем «Послании».

«Где же побывали отважные новгородцы? – пишет С.Н. Марков, – Перед нами открывается необъятная Северная Атлантика. «Червь неусыпающий» – морской слизняк, которым кишат воды Шпицбергена, Ян-Майена и Исландии. «Река смоляная Могр» – мощные потоки чёрной лавы исландских вулканов. И с чем же, как не со «скрежетом зубным», можно сравнить звуки от непрестанного трения льдин друг о друга?

Откуда новгородцы могли начать свое плавание? К тому времени на «дышющем море» уже более столетия существовало новгородское поселение Кола, колыбель древних русских мореходов. В летописях Норвегии и исландских сагах есть подтверждение тому, что в 1316 году русские мореплаватели доходили до Галогаланда. Это северная оконечность Норвегии. Далее расстилался страшный «безбрежный океан, опоясывающий всю землю», как говорил немецкий историк XI века Адам Бременский.

В 1318 году новгородские удальцы снова пошли «за море» и, обогнув Скандинавский полуостров, достигли Ботнического залива. Через два года новгородские «повольники» Лука и Игнат оглядывали со своих судов побережья крайнего севера Норвегии. В 1323 году исландские летописцы занесли в свои свитки свидетельства о том, что русские мореплаватели снова появлялись в Галогаланде. Около 1326 года новгородцы и двиняне опять ходили морем в Скандинавию. Они тогда уже держали в своих руках огромный участок Северного морского пути от Скандинавии до устья Печоры.

В том же послании 1347 года Василий Новгородский рассказал о втором походе отважных новгородских мореплавателей, но уже на Северо-Восток. Он даже называет их имена: Моислав Новгородец и сын его Яков. У них были три судна, снабженные мачтами – «щеглами». «…И всех было их три юмы, и одна из них погибла, много блудив, а две их потом долго носило ветром, и принесло их к высоким горам», – повествует Василий Новгородский.

Он рисует величественную картину северного сияния, к которой были прикованы взоры Моислава, Якова и их спутников. «…И свет бысть в месте том самосиянен, яко не мощи человеку исповедати: и пребыша долго время на месте том, а солнца не видеша, но свет бысть многочасный, светлуяся паче солнца». Из этого отрывка мы можем заключить, что долгая полярная ночь застала отважных новгородцев в их скитаниях.

По свидетельству древнего писателя, Моислав и Яков трижды посылали своих спутников на высокую гору – «видети свет». В этом нет ничего сказочного, противоречащего действительности; в науке известны северные сияния, горящие на сравнительно небольшой высоте от земли, когда создается впечатление, что до них, что называется, «рукой подать»…

Моислав и Яков «побегоша вспять», ибо им не дано было «дале того видети светлости тоя неизреченные». Вернувшись на берега Волхова, отважные мореплаватели рассказали о том, что они видели на дальнем Северо-Востоке. Картину северного сияния, вдохновенно нарисованную Василием Новгородским, можно считать древнейшим описанием этого явления, отысканным мною в русской литературе».