Страница 3 из 31
Папа у Кости в бога не верил и считал, что можно безо всякой религии стать честным и порядочным человеком. Однако Вика с мамой на этом боге были зациклены и даже пытались все церковные праздники отмечать. Правда, с постами у них покамест не получалось, потому что и мама, и Вика покушать любили.
Пока Костя читал сестре антирелигиозную лекцию, они уже миновали руины. Тропка, по которой шли двойняшки, пересекала все огороженное забором пространство и выходила к деревянным, настежь распахнутым воротам, за которыми виднелась какая-то проезжая дорога. Когда ребята дошли до ворот и вышли на эту дорогу, то увидели слева совсем недалеко от себя мост, переброшенный через запруженную речку, а дальше, в самом конце дороги, хорошо просматривались дома-новостройки.
— По-моему, по этой дороге к нам во двор можно проехать, — предположил Костя.
— Можно даже и дойти, — проворчала Вика, намекая, что пора двигаться в сторону дома. — Скоро уже темно будет.
Вообще-то до темноты оставалось еще немало времени, но небо сплошной пеленой затянули облака, и пошел снег, пока небольшой, отдельными снежинками, которые медленно вальсировали в воздухе, опускаясь на землю.
В это время справа, на горке, послышался шум мотора. А еще через несколько минут мимо Кости и Вики проехал маленький грузовик «бычок». Он быстро миновал мостик, проехал еще немного, а затем скрылся из глаз, укатив куда-то вправо.
— Нет, — сказал Костя, — ошибся я. Эта дорога куда-то в сторону уходит, если мы по ней пойдем, то не к нашему дому попадем, а к другому какому-то. Потом возвращаться придется. Пошли лучше обратно по тропе.
— С чего ты это взял? Потому что машина повернула? Может, там перекресток впереди или просто поворот направо? Вот она и свернула, а сама дорога прямо идет!
— Во! — С чувством полного превосходства Костя постучал себя по голове. — Соображала бы что! Если машина на боковую дорогу сворачивает, то стоп-сигналы зажигает, а если она их не зажигала, значит, это не она поворачивает, а сама дорога изгиб делает! А еще просишь папу, чтоб он тебя машину научил водить. Надо правила дорожного движения знать!
— Ага, все-то ты знаешь, везде-то ты бывал. Раз воображался! — буркнула Вика.
— Ладно, пошли обратно, — не желая рассердить сестрицу, примирительно сказал Костя и пошел обратно по тропинке. Вика проворчала еще что-то себе под нос и последовала за братом.
Они уже подходили к тому месту, где в заборе были выломаны доски, когда Вика вдруг остановилась и схватилась за шею.
— Ой! — пискнула она. — Я крестик потеряла!
— Как потеряла? — удивился Костя. — Ты ж его пять минут назад вытаскивала и целовала!
— Наверно, тогда и обронила… — растерянно пробормотала Вика. — Там застежечка на цепочке такая ненадежная…
— Ну, тогда смотри под ноги, — посоветовал брат, — ты его на этом самом месте доставала. Или чуть-чуть ближе к тем воротам.
— Лишь бы мы его в снег не затоптали! — молитвенно произнесла Вика. — Такой грех, такой грех! Прямо беда настоящая…
— Да он, крестик этот твой, триста семьдесят пятой пробы всего-навсего! — усмехнулся Костя. — Подумаешь, потеря! Вот помнишь, дедушка рассказывал, как он комсомольский билет чуть-чуть не посеял?! Если б он его вовремя не нашел, то его бы тогда из комсомола исключили и в институт не приняли! Вот это была потеря! А крестик — ерунда, побрякушка, да и все. Ну, был золотой, купишь медный или вообще пластмассовый.
— Ах, что ты в этом понимаешь! — Вика едва не всхлипнула, присела и стала оглядывать тропинку, чуть ли не на коленках по ней ползать. Как назло, снег повалил хлопьями, стало совсем сумрачно, и разглядеть что-нибудь в снегу, которого все прибывало, было сложновато. Костя сказал:
— Пошли домой! Все равно ты ничего не найдешь сейчас! Тем более что этот крестик, может быть, и не падал вовсе. Упал куда-нибудь за шиворот и там зацепился. Придешь домой, разденешься — он и вывалится.
— Отвяжись ты! — зло всхлипнула Вика. — Если б он под одежду упал, я бы его почувствовала. И вообще, стой на месте, а то затопчешь!
Она это сказала как раз тогда, когда брат собрался ей помочь в поисках крестика.
«Ладно, — подумал Костя, — посмотрим, как ты его без меня разыщешь!» И помогать не стал. Застыл около дыры в заборе и наблюдал за тем, как Вика в снегу роется.
И тут откуда-то сбоку, из-за развалин церкви послышался легкий шорох, с веток березы осыпался свежевыпавший снег. Большая черно-белая птица с шелестом рассекла крыльями воздух, приземлилась на тропу всего-навсего в паре метров от Вики, клюнула что-то лежавшее в снегу и, мгновенно вспорхнув, влетела в окно поповского дома. На второй этаж куда-то.
— Вот гадина! — вскочив на ноги, заорала Вика. — Сорока-воровка! Это она мой крестик украла! Я ее убью!
— Куда ты? — воскликнул Костя, но Вика уже сорвалась с места и бегом побежала туда, где зловеще чернел проем двери…
Глава IV ПОПОВСКИЙ ДОМ
Костя и раньше считал, что все девчонки — дуры, но думал, будто его сестра все-таки умнее других. Теперь он в этом сильно усомнился. Неужели не понимает, что эта самая сорока-воровка в одно окно влетела, а в другое вылетела? Будет она дожидаться, пока Вика прибежит и крестик отберет! К тому же в том, что сорока именно крестик с тропинки склевала, Костя был не уверен. Он лично ничего такого не заметил — слишком быстро все произошло. Правда, Вика ближе него к сороке находилась, но в тот момент, когда птица чего-то там клювом хватала, смотрела вниз и руками по снегу шарила. Она сороку увидела только тогда, когда та уже к окошку подлетала. Опять же Костя слышал, что сороки воруют только те предметы, которые блестят на солнце. А сейчас-то солнца нет, и крестик не блестел ничуть, иначе бы его Вика в два счета заметила. Может, там и не крестик лежал вовсе, а что-нибудь съедобное. Кусочек хлеба, например, или, там, семечко какое-нибудь. Уж сейчас, зимой, сорока скорее за съестным бы погналась, а не за побрякушками…
Может, если б Костя успел обо всем этом не только подумать, но и сказать сестрице, то она смогла бы остановиться и не стала бы делать глупости.
Но пока Костя соображал, Вика уже вбежала на заметенное снегом крыльцо и исчезла в дверном проеме.
Костя хорошо знал, что в такие старые и полуразвалившиеся дома заходить опасно. Там ведь все дерево прогнило, раструхлявилось, кирпичи растрескались, а потому все может в любой момент рухнуть, переломать руки-ноги или так крепко дать по башке, что останешься дураком или вообще умрешь.
Но именно поэтому Костя и помчался следом за Викой. Все-таки он родился на целый час раньше и считал себя старшим братом. Как бы глупо ни вела себя сестра, ему не улыбалось, чтоб она стала совсем дурой, и уж вовсе не хотелось, чтоб ее раздавило в этой руине.
Когда Костя пробежал через бывшую дверь, то оказался перед лестницей, ведущей на второй этаж. Наверно, если бы лестница не была каменной, то ступеньки ее давно сгнили бы и развалились. Тогда бы Вике нипочем не удалось по ней подняться. Но каменные ступени, хоть и потрескались, и по-щербатились, держались крепко. От перил, правда, остались только ржавые и погнутые железяки, а деревянные накладки то ли сами изгнили, то ли их на дрова посрывали.
В тот момент, когда Костя оказался в доме, Вика уже успела взбежать по лестнице до площадочки между этажами.
— Куда ты полезла?! — окликнул Костя. — Убиться хочешь?! Этот дом еле держится!
— Ну и пусть убьюсь! — огрызнулась Вика. — Господь поймет, что я из-за креста погибла, и примет в царствие небесное!
— Ты думаешь, эта сорока все еще тут? — ехидно заметил брат. — Сидит и тебя дожидается! Как бы не так!
— А может, у нее тут гнездо? Я в одной книжке читала, что у сороки в гнезде пять серебряных ложек нашли и три золотых кольца!
— На фига ей тогда твой крестик, если она такая богатая? — хихикнул Костя, поднимаясь на межэтажную площадку.