Нелетная погода (сборник)

Это шестифутовое румяное чудовище – мой дальний родственник по тетушке Эмилии, и славится он двумя вещами – феноменальной невезучестью и полной неспособностью с ней бороться. Если когда-нибудь случится так, что с орбитальной станции кому-нибудь свалится на голову ведро с краской, то этим неудачником будет Бэйб, и не спорьте. После того, как он последовательно становился учителем, клерком, полицейским, секретарем политического деятеля, пожарным – и с пугающей регулярностью терял место максимум через неделю после поступления на него, тетушка Эмилия вспомнила обо мне, а я вспомнил, что по ее завещанию мне полагается шестьдесят тысяч, но в случае моего отказа принять участие в судьбе Бэйба денежки могут достаться какому-нибудь приюту для престарелых попугаев. Тетушка Эмилия обожала попугаев.

Я принял в Бэйбе участие. К моему удивлению, он прошел все тесты и испытания и был признан годным для работы в разведке. Я решил было, что полоса неудач для него кончилась, но последующие события показали, что Фортуна и Бэйб – вещи несовместимые. Райли определил его наблюдать за проживающими в нашем городе африканцами, но на этом поприще Бэйб ухитрился за неделю прозевать троих из объектов наблюдения, раскрыться перед двумя другими и угодить в полицию как подозрительная личность. Когда он принял негра-швейцара из отеля «Холидей» за сотрудника ангольской разведки и вызвал опергруппу (в результате на полчаса застопорилось уличное движение и восемь пострадавших содрали с нас сорок тысяч компенсации), Райли пообещал, что вышвырнет его, если в течение трех дней от него не будет получено хотя бы строчки по-настоящему дельной информации. Обрадовать эта новость могла разве что престарелых попугаев.

– Ну? – спросил я, когда проклятый любимый родственник вошел в кабинет. – Если ты скажешь, что пришел пустой, я тебя повешу на люстре.

– Вешай, – грустно разрешил Бэйб. – Вешай меня, Патрик, ничего у меня нет.

– Послушай, – сказал я. – Мы подозреваем, что этот африканец в свободное от чтения лекций время работает на свою разведку. Ты неделю таскался за ним и ничего не принес. Ну хоть один разговор, хоть одну фразу, которую можно было бы истолковать двояко? Хоть одну встречу, выглядевшую подозрительно?

– Ничего нет. Встречается он в основном со своими студентами.

– О чем говорят?

– Думаешь, я понимаю? Сам скажи, можно ли придать двоякий смысл такому вот перлу, – он заглянул в блокнот. – «Возможные пути построения сложных эфиров меняются в зависимости от состава и строения кислоты и спирта». Учти, я еще самое простенькое записал.

– Да, – сказал я с отвращением. – Ученые чертовы.

– Может, он яд делает? – с надеждой спросил Бэйб.

– Ага, и хочет отравить президента. Иди-ка ты к сочинителям комиксов с такими идеями.

– Но вы же хотели отравить этого…

– Так то мы, – сказал я. – Нет, Райли тебя вышвырнет.

– А тетушка Эмилия перепишет завещание, – мстительно ответил этот подонок.

Он сидел, грустно ссутулившись, а у меня блеснула великолепная мысль. Это попахивало авантюрой, но могло и сойти с рук.

– С кем сегодня встречался твой проф? – спросил я.

– С какой-то девицей.

– О чем говорили?

– О проблемах современной химии. Я сунул в машинку лист бумаги и напечатал:

Начальнику отдела «Африка-Дельта»

РАПОРТ

Довожу до Вашего сведения, что объект слежки – профессор Мтагари, находящийся в нашей стране по программе культурного обмена, сегодня при встрече с неустановленным лицом женского пола сообщил данному лицу, что в республике Гванерония группа военных выступила против прокоммунистического режима.

Лейтенант Корберс

– А теперь подпиши и неси к Райли.

– Это где же такая Гванерония?

– Такой страны вовсе нет, дубина, – сказал я.

– Ты с ума сошел?

– И не собирался, – сказал я. – Какая тебе разница, есть такая страна или ее нет? Не ты о ней говорил, а твой профессор. Не станет же Райли копаться в справочниках, разыскивая твою Гванеронию, – мало ли крохотных, почти забытых стран? Подошьют в дело и забудут.

Бэйб подписал рапорт и унес его Райли. Некоторое время я наслаждался покоем и тишиной. Вдруг дверь с грохотом распахнулась, в кабинет ворвался Тэд Райли, выдернул меня из-за стола, выволок в коридор и потащил куда-то со скоростью крылатой ракеты. Встречные шарахались.

– Куда ты меня? – опомнился я метров через двадцать.

– К шефу! – завопил Райли, сияя. – Патрик, дорогой, ты и не знаешь, наверное, что за алмаз откопал твой парень! Это же дождь благодатный во времена великой суши! Время собирать камни и время разбрасывать камни! Отец у него был евангелическим проповедником, иногда это чувствуется.

– Что там за алмаз?

– Мятеж! – вопил Райли. – Понял, болван, понял, голубчик? Мятеж в стране, где есть нефть, военные выступили против красного премьера! Мне приказано вернуть всех из отпусков, и никаких денежек Фришу! Да здравствует Гванерония!

У меня похолодело в животе, но мы были уже перед дверью Святилища, вломились туда без доклада, и ведьма-секретарша лишь ободряюще улыбнулась нам вслед.

Шеф сидел за столом – он всегда сидит за столом, никто никогда не видел, чтобы он стоял или ходил по кабинету, и всегда на столе лежат голубая папка и золотая авторучка, и постоянно на шефе один и тот же серый костюм с бордовым вязаным галстуком. Злые языки твердят, что шеф и спит за столом в той же позе, а кое-кто с оглядкой нашептывает, будто шеф и не человек вовсе, а робот, присланный к нам для испытаний, и якобы какое-то суперсекретное предприятие уже выпекает таких роботов десятками. Проверить это невозможно – не станешь же колоть шефа булавкой.

– Генерал Райли. Майор Грэм, – сказал шеф. – Прошу внимания. Как мне только что доложили, в Африке, в стране, располагающей значительными нефтяными ресурсами, началось восстание против прокоммунистического режима. Майор Грэм, как сообщил мне лейтенант э-э-э… Корберс, вы являетесь лучшим специалистом по э-э-э… Гванеронии. (Я обмер.) Вы назначаетесь начальником особой группы «Гванерония» отдела «Африка-Дельта» с присвоением звания подполковника. Ваша задача – немедленно представить всеобъемлющие данные о политической обстановке, экономическом и военном потенциале, повстанцах, их руководителях, помощи режиму со стороны коммунистов, позиции ОАЕ и ООН. Вы, генерал, разработайте все возможные варианты помощи повстанцам: поставка оружия, обработка общественного мнения. Лейтенанта Корберса – резидентом в Гванеронию с присвоением звания капитана. Через час доклад должен лежать у меня на столе – я уже звонил президенту, он будет ждать. Все. Вы свободны.

До двери я еще дошел, из кабинета я еще вышел, но не помню, что было в коридоре. Очнулся я на диване в кабинете Райли, без пиджака, с развязанным галстуком и мерзким вкусом какого-то лекарства во рту. Вокруг столпились все мои подчиненные и изрядное количество посторонних.

– Очухался! – обрадовался Райли. – Вот что делает с человеком радость – как только узнал, что ему дали подполковника…

– Господи, Тэд, – простонал я. – Ради бога, выгони их всех и запри дверь, я тебе кое-что скажу…

Через несколько секунд посторонние оказались в коридоре, а дверь на запоре – Райли умел понимать с полуслова и создавать рабочую обстановку.

– Нужно срочно что-то делать, – сказал я. – Никакой Гванеронии нет. Нет ее, понимаешь?

– Ты что, нагрузился с утра? Или травка?

– Да пойми ты! – взвыл я. – Этот проклятый рапорт придумал я, чтобы ты не уволил Бэйба, понимаешь? Чтобы была хотя бы строчка дельной информации. Черт с ним, с моим новым званием, лишь бы выпутаться.

– Вот теперь верю, – сказал Райли. – Ты и в шутку не стал бы отказываться от полковничьих погон. Ах ты, гад этакий, что же это ты наделал?

– Выгони меня, – сказал я.

– А доклад через час должен быть у шефа, и шеф поедет с ним к президенту, и я один должен буду расхлебывать твое варево? Сядь и помолчи.