Мужчина для нее

— Это не моя вина… — начала Абигейл, стирая несуществующее пятно с мельнички для перца.

— Что — не твоя вина? — не понял он.

— Ну… что я не умею пользоваться микроволновкой…

Ник подвинул к ней тарелку, полную ароматной еды, другую поставил перед собой и уселся на стул напротив.

— Да? — сдерживаясь, вопросил он. — Тогда чья же? Бога ради, чья это вина? Орландо? Боюсь, я перестаю сочувствовать тебе, когда ты выступаешь с такими возмутительными заявлениями, как это, Абби!

Она швырнула вилку.

— Я не обязана сидеть здесь и слушать, как ты меня оскорбляешь!

— Неужели? Ладно, возможно, это чья-то вина, милая моя! Возможно, Орландо и впрямь обобрал тебя, и, может быть, твое доверие было обмануто.

Это неудача, да. Но что же ты делала все то время, пока он проигрывал твое состояние? Ведь ясно как день, что ты не занималась домом — даже ради того, чтобы вернуть мужа.

— Современный свободный человек вряд ли одобрит твою мысль, что женщина должна заниматься домом!

Он по-итальянски намотал спагетти на вилку.

— Если она не работает, то должна, — не торопясь, проговорил Ник.

— У нас была прислуга! — защищалась Абигейл и, увидев выражение его лица, добавила:

— У нас всегда были наемные работники!

— Так что же? В моем доме слуги выполняют всю домашнюю работу, но я горжусь тем, что сам в состоянии найти дорогу на кухню, не пользуясь для этого картой.

— Это несправедливо! — простонала Абигейл.

— Вот это да! — В наступившей тишине он налил в оба бокала вина, сделал оценивающий глоток из своего. Затем недоверчиво покачал головой:

— Фантастика — не уметь пользоваться микроволновкой!

— Множество людей не умеют пользоваться микроволновкой!

— Но не тогда, когда она у них есть! — Ник разломил теплую булку пополам и надкусил. — Как же ты справлялась, когда у экономки был свободный день?

Что ж, семь бед — один ответ!

— Мы заказывали готовую еду, — призналась Абигейл.

Он потрясению замолчал, а затем громко расхохотался.

— Ох, Абби, — выговорил он в конце концов. — Тебе цены нет!

Она глотнула вина, потихоньку вздохнув от облегчения. Это уже лучше. Смеющийся Ник — самое лучшее, что может быть. Он более доступен, чем Ник поучающий, Ник неистовствующий или Ник критикующий.

Абигейл попробовала спагетти, затем еще и еще, только сейчас ощутив, какой голодной была на самом деле. Она с жадностью съела большую часть своей порции, будто делая что-то запретное, и, подняв глаза, обнаружила, что Ник наблюдает за ней с каким-то странным выражением в ярко-зеленых глазах. Возможно, он удивлен ее прожорливостью.

— Это восхитительно! — произнесла она довольно неубедительно.

— Разумеется!

— Я обычно не ем так много, — зачем-то; сообщила Абигейл, словно защищаясь.

Он нахмурился.

— Тебе это не помешает. Приятно, когда женщина с аппетитом ест. Это не преступление, Абби, — закончил он мягко.

Для Орландо, однако, это было преступлением.

Он, как ястреб, следил за ее талией, одержимый заботой о ее внешности, умудряясь в то же время нисколько не прельщаться ею.

— Я научу тебя готовить это блюдо, если хочешь, предложил Ник. Уверен, что даже такой технофоб, как ты, сможет включить духовку!

Это предложение напомнило, что о ее будущем еще не было сказано ни единого слова. Абигейл осторожно положила вилку на тарелку. Этот дом слишком велик для нее одной. Тем более что все здесь напоминает об Орландо.

Она помедлила, подыскивая способ недипломатичнее затронуть тревожащий ее вопрос, не создав при этом впечатления жадности и цепкой хватки.

— Ник… — нерешительно обратилась она к нему.

Глаза его прищурились.

— Что, Абби?

— Ужасно любезно с твоей стороны предложить мне помощь…

— Я тоже так считаю, — согласился он спокойно.

— И я подумала, что, возможно, лучше всего обсудить это сейчас. В конце концов, я так понимаю, завтра ты поедешь туда, куда собирался, правда?

Он откинулся на стуле, потягивая вино, и, забавляясь, смотрел на нее.

— Так быстро хочешь от меня избавиться, да?

— Нисколько, — сразу ответила она, хотя и не была уверена в собственной искренности. Она не столько хотела, чтобы он ушел, сколько беспокоилась о том, что случится, если он останется!

— А ты будешь скучать, Абби? — задумчиво спросил Ник. — Честно!

Она сглотнула. Этот мужчина читает мысли?

— Я не могу ответить на этот вопрос. Но ведь ты собирался прийти мне на помощь?

— Ты так говоришь об этом, как будто я — рыцарь на белом коне, насмешливо заметил он.

Она вонзила вилку в завитки спагетти, которые, казалось, жили собственной жизнью.

— Я? Я не это имела в виду, — честно сказала Абигейл.

— Так ты будешь по мне скучать? — настаивал Ник.

Она колебалась.

— Вспомни, о чем я предупреждал, — с кислой миной проговорил он. Забудь о моей помощи тебе.

Можешь стрелять прямо с бедра, я не обижусь.

— Тогда я, возможно, не буду… скучать по тебе, вот! — Оставив наконец спагетти, она положила вилку и сидела, вертя в руках бокал.

Как ни странно, Ник даже не расстроился, лишь удивился.

— А почему так? — неторопливо спросил он. — Серьезно, Абби! Мне интересно. Ты удостоилась сомнительной чести знать меня в те годы, когда у меня формировался характер. Так что ты знаешь меня очень хорошо несомненно, лучше, чем любая другая женщина, кроме моей матери, конечно…

У Абби непроизвольно смягчилось лицо.

— Как поживает твоя мать?

Он улыбнулся:

— Прекрасна. Упряма. Никаких изменений.

— Каждое Рождество я получаю от нее по длинному письму, — сказала Абби. — Она сообщает, что слишком занята, чтобы писать чаще.

— Она действительно занята, — подтвердил Ник довольно мрачно. — И совершенно напрасно, по-моему.

Абигейл уловила скрытое раздражение в его голосе.

— О! Почему?

— Видишь ли, послушный долгу сын хочет осыпать ее деньгами и ценными бумагами, чтобы обеспечить ее преклонные годы…

Она бросила на него вопросительный взгляд:

— И что же?

— Что? Она наотрез отказывается принять мою помощь!

— Почему?

— Потому что она все еще хочет сама зарабатывать себе на жизнь. Причем стряпней, — проворчал он.

Счастливая Розина, мимолетно подумала Абигейл. Гордая, сама зарабатывает деньги на жизнь, имеет мужество отказать своему самонадеянному сыну.

— И что в этом плохого? Твоя мать — повар и этим зарабатывает на жизнь. Она первоклассный повар, и ей это нравится. Ты, конечно, не хочешь, чтобы она бросила это занятие?

Ник с насмешкой взглянул на Абигейл.

— Согласись, это довольно странно — ты защищаешь право моей матери трудиться, ты, которая никогда в жизни не работала, ни одного дня!

Она оставила в покое свой бокал и с серьезным видом подняла на него глаза.

— Ты издеваешься надо мной, все время делая такие вот комментарии?

Он покачал головой.

— Вовсе нет. Но мы, кажется, отклонились от нашей первоначальной темы. — Ник поднял свой бокал, приглашая Абигейл сделать то же самое.

— Темы? Напомни мне, я забыла.

— Почему ты считаешь, что не будешь по мне скучать?

— Ты правда хочешь это знать?

Он улыбнулся.

— Правда, правда!

— Ну хорошо. — Она начала загибать пальцы: Ты высокомерен, чрезмерно властен, ты все время меня критикуешь. Эти твои замечательные черты особенно ярко проявились в нашей последней беседе. — Абигейл насмешливо посмотрела на него. Мне продолжать?

Он состроил гримасу, затем засмеялся.

— Ну уж нет! Лучше пощади. У меня было такое огромное самомнение!

Абигейл тоже засмеялась. Господи, казалось, прошла целая вечность с тех пор, когда она смеялась вот так естественно и непринужденно. Картина нормальной, обычной жизни — такой, какую всегда презирал Орландо, промелькнула в памяти.

И сейчас, сидя напротив Ника в теплой, светлой комнате, за кухонным столом с остатками импровизированного ужина, Абигейл невольно подумала: как приятно и естественно сидеть вот так, на кухне, болтать о том о сем, пить вино и смотреть друг другу в глаза…