Блондинка в бетоне

– Верно ли, что ПУЛА и ФБР издавна относятся друг к другу с завистью и подозрением, в результате чего эти два ведомства редко общаются или работают вместе?

– Нет, я в это не верю.

Верит он в это или нет, не имело особого значения. Босх понимал, что в глазах присяжных Чандлер сейчас набрала очки. Единственное, что имело значение, – верят ли в это они.

– Значит, ваша спецгруппа составила портрет подозреваемого, это верно?

– Да. По-моему, я об этом уже упоминал.

Тогда Чандлер спросила у судьи Кейеса, может ли она ознакомить свидетеля с документом, который со стороны истца является вещественным доказательством номер 1А. Она отдала бумагу секретарю, которая подала ее Ллойду.

– Что это, лейтенант?

– Это фоторобот и психологический портрет подозреваемого, который мы составили, кажется, после седьмого убийства.

– А каким же образом вы составили этот фоторобот?

– Между седьмой и восьмой жертвами был случай, когда намеченная жертва сумела спастись. Она убежала от этого человека и вызвала полицию. Работая с этой пострадавшей, мы и составили его примерный портрет.

– Хорошо. Вы знакомы с внешностью Нормана Черча?

– Не очень хорошо. Я видел его только после смерти.

Чандлер снова спросила разрешения у судьи и передала Ллойду доказательство номер 2А – несколько фотографий Нормана Черча, скрепленных вместе на одном куске картона. Свидетелю она предоставила несколько секунд для того, чтобы он с ними ознакомился.

– Вы наблюдаете какое-нибудь сходство между примерным портретом и фотографиями мистера Черча?

– Как известно, убийца умел изменять свой облик, а наша свидетельница – жертва, которая убежала, – была наркоманкой. Она порноактриса. Она ненадежна как свидетель.

– Ваша честь, можете ли вы дать распоряжение свидетелю, чтобы он отвечал на заданные ему вопросы?

Судья так и поступил.

– Нет, – сказал Ллойд, склонив голову после внушения. – Сходства здесь нет.

– Хорошо, – сказала Чандлер, – вернемся тогда к психологическому портрету, который у вас есть. Откуда он взялся?

– В основном его разрабатывали доктор Локке из Университета Южной Калифорнии и доктор Шейфер, штатный психиатр. Думаю, перед тем, как его составить, они консультировались с кем-то еще.

– Вы можете прочитать вот этот первый параграф?

– Да. Здесь сказано: «Предположительно данный субъект является белым мужчиной в возрасте от двадцати пяти до тридцати пяти лет, с минимальным специальным образованием. Он физически силен, хотя его телосложение может не быть крупным. Он живет один, в отдалении от семьи и друзей. К женщинам относится с глубокой ненавистью, что наводит на мысль о жестокой матери или женщине-опекуне. Раскрашивание лица жертвы косметикой является попыткой создать из женщины тот образ, который ему нравится, который улыбается ему. Не представляя больше угрозы, она превращается в куклу». Вы хотите, чтобы я прочитал раздел, где перечислены повторяющиеся особенности каждого убийства?

– Нет, в этом нет необходимости. Вы ведь участвовали в расследовании после того, как Босх убил мистера Черча?

– Участвовал.

– Перечислите присяжным все те особенности психологического портрета подозреваемого, которые, как выяснила ваша спецгруппа, совпали с данными мистера Черча.

Ллойд долго смотрел на лист бумаги, который держал в руках, и ничего не говорил.

– Я помогу вам начать, лейтенант, – сказала Чандлер. – Он белый мужчина, правильно?

– Да.

– Что еще совпадает? Он жил один?

– Нет.

– На самом деле у него были жена и двое дочерей, верно?

– Да.

– Его возраст был от двадцати пяти до тридцати пяти лет?

– Нет.

– На самом деле ему было тридцать девять, это так?

– Так.

– У него было минимальное образование?

– Нет.

– На самом деле он был магистром в области машиностроения, не так ли?

– Тогда что он делал в той комнате? – резко сказал Ллойд. – Откуда там взялась косметика, принадлежавшая жертвам? Почему…

– Отвечайте на вопрос, который вам задали, лейтенант! – прервал его судья Кейес. – Не надо задавать вопросы. Здесь это не входит в ваши обязанности.

– Простите, ваша честь, – сказал Ллойд. – Да, у него было звание магистра – точно не знаю, в какой области.

– Вы только что упомянули о косметике, – сказала Чандлер. – Что вы имеете в виду?

– В квартире над гаражом, где был убит Черч, в ванной была найдена косметика, принадлежавшая девяти жертвам. Это напрямую связало его с этими случаями. Девять из одиннадцати – это убедительно.

– А кто нашел там косметику?

– Гарри Босх.

– Когда пришел туда один и убил его.

– Это вопрос?

– Нет, лейтенант. Это я снимаю.

Чандлер сделала паузу, давая присяжным возможность немного обдумать ее слова – пока она просматривает свои записи.

– Лейтенант Ллойд, расскажите нам о той ночи. Что тогда произошло?

Ллойд снова рассказал эту историю так, как она уже описывалась десятки раз – по телевидению, в газетах, в книге Бреммера. Была полночь; бригада Б заканчивала свою смену, когда раздался звонок по «горячей линии», и Босх ответил на последний в это дежурство звонок. Уличная проститутка по имени Дикси Маккуин заявила, что только что убежала от Кукольника. К тому времени Босх остался один, так как остальные сотрудники бригады Б уже ушли домой. Полагая, что это очередной ложный сигнал, он все же подобрал женщину в Голливуде и в соответствии с ее указаниями поехал в Сильверлейк. На Гиперионе она сумела убедить Босха, что действительно сбежала от Кукольника, и указала на освещенные окна квартиры над гаражом. Босх поднялся туда один. Через несколько мгновений Норман Черч был уже мертв.

– Он открыл дверь пинком? – спросила Чандлер.

– Да. Было предположение, что он, может быть, ушел и привел кого-то другого вместо той проститутки.

– Он крикнул «полиция!»?

– Да.

– Откуда вам это известно?

– Он так сказал.

– А свидетели это слышали?

– Нет.

– А проститутка, мисс Маккуин?

– Нет. На случай каких-либо осложнений Босх оставил ее в машине, припаркованной на улице.

– Следовательно, то, что вы говорите, основано лишь на утверждениях детектива Босха: что он опасался новых жертв, что он назвал себя и что мистер Черч сделал угрожающее движение в сторону подушки.

– Да, – с неохотой сказал Ллойд.

– Я заметила, лейтенант Ллойд, что вы и сами носите парик.

С задних скамей послышался приглушенный смех. Обернувшись, Босх увидел, что число присутствующих журналистов неуклонно растет. Теперь там уже сидел и Бреммер.

– Да, – сказал Ллойд. Его лицо покраснело и стало по цвету точно таким же, как и нос.

– Вы когда-нибудь кладете парик под подушку? Для него это обычное место?

– Нет.

– У меня все, ваша честь.

Судья Кейес посмотрел на настенные часы, потом на Белка:

– Так что вы думаете, мистер Белк? Сделаем обеденный перерыв сейчас, чтобы вас не прерывать?

– У меня только один вопрос.

– О, тогда, конечно, задавайте его.

Прихватив с собой блокнот, Белк подошел к кафедре и нагнулся к микрофону.

– Лейтенант Ллойд, исходя из всех ваших знаний по этому делу, есть ли у вас хоть малейшие сомнения в том, что Норман Черч и был Кукольником?

– Ни малейших. Ни малейших!

Когда присяжные вышли из зала, Босх наклонился к Белку и яростно прошептал ему на ухо:

– Что такое? Она порвала его на куски, а вы задали только один вопрос! А как насчет всего остального, что связывает Черча с этим делом?

Предупреждающе подняв руку, Белк спокойно ответил:

– Потому что вы еще будете свидетельствовать обо всем этом, Гарри. Дело-то именно в вас. С вами мы или выиграем, или проиграем.