Страница 46 из 106
У самого борта выстроились все львы, положив лапы на перила. Шерсть зверей в лучах заката казалась золотым руном. Новые аргонавты отплывали…
Дугов посмотрел на львов, и все они вдруг закивали головами и замахали лапами, как бы прощаясь с обитателями маленького домика. Мальчик и Эмма засмеялись Улыбнулась и Эльза, хотя лицо ее было грустно.
Уже паруса яхты скрылись вдали, солнце опустилось в изумрудную гладь океана, которая быстро подергивалась пепельным оттенком, а две женщины и ребенок все еще стояли на берегу и глядели в ту сторону, где на поверхности океана переливался след от яхты.
— Да, пожалуй, действительно нам нужно поехать туда и посмотреть все эти чудеса, — наконец задумчиво сказала Эльза.
— Разумеется! — живо ответила Эмма. — Мы слишком засиделись здесь!
Эльза долго не могла уснуть в эту ночь. А когда под утро она задремала, то ей казалось, что она услышала голос Людвига, который звал ее.
— Да, да, милый Людвиг! — прошептала она сквозь сон.
Но Эльза ошиблась.
Не Штирнер, а Штерн думал в это время о ней.
Штерн сидел на палубе яхты, под южным звездным небом, на низком плетеном стуле, облокотившись на голову спящего льва. Луна уже зашла, от воды тянуло предутренним свежим ветерком, а он все, еще не спал и думал о фрау Беккер, живущей в одиноком домике на берегу океана.
Мерная волна укачивала. Штерн склонил голову на косматую гриву льва и незаметно уснул.
Первый луч солнца осветил их — человека и льва.
Они мирно спали, даже не подозревая о тайниках их подсознательной жизни, куда сила человеческой мысли загнала все, что было в них страшного и опасного для окружающих.
ИЗОБРЕТЕНИЯ ПРОФЕССОРА ВАГНЕРА
(Материалы к его биографии, собранные А.Беляевым)
ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ НЕ СПИТ
— Дэзи… Я не перенесу ее потери! Дэзи — мой лучший друг… Я так одинока…
Гражданка Шмеман вытерла кружевным платочком красные подслеповатые глаза и длинный нос.
— Уверяю вас, — продолжала она, жалобно всхлипнув, — что это дело рук профессора Вагнера. Я сама не раз видела, как он приводил на веревочке собак в свою квартиру… Что он делает с ними? Боже! Мне страшно подумать! Может быть, моей Дэзи нет в живых… Примите меры, прошу вас!.. Если вы не сделаете этого, я сама пойду в милицию!.. Дэзи, моя бедная крошка!..
И мадам Шмеман вновь заплакала… Ее худые старые щеки покрылись красными пятнами, нижняя губа отвисла.
Жуков, председатель жилищного товарищества, круто повернулся на стуле и щелкнул пальцами. Он терял терпение.
— Успокойтесь, гражданка! Уверяю вас, что мы примем меры. А сейчас, простите… Я очень занят…
Шмеман глубоко вздохнула, поклонилась и вышла.
Жуков вздохнул с облегчением и обернулся к секретарю правления Кротову.
— Фу!.. Измучила! Бывают же такие настырные бабы!
— Да… — задумчиво отозвался Кротов. — Бедовая старуха! А дело расследовать надо. Ведь это четвертый случай пропажи собак только на нашем дворе. Соседи тоже жалуются. Что за собачий мор? Я не удивлюсь, если действительно окажется, что собак крадет профессор Вагнер. Только на кой черт они ему нужны? Воротники на шубу делает? Странный человек! Подозрительный человек!
— Профессор!
— Что из того, что профессор? Может быть, он фальшивые деньги делает.
— Из собак?
— Ты не смейся. Бывали случаи! Собаки — особая статья. Ты обрати внимание: у него в комнате всю ночь свет. На оконной занавеске его тень часто видна. Шатается по комнате… Полуночник!
— Да, со странностями человек… На днях я еду домой в трамвае. Гляжу, напротив сидит профессор Вагнер. В каждой руке по книжке держит и обе сразу читает. Я в книжки заглянул. Одна — русская, все цифры разные, а другая — немецкая. И вот что удивительно: каждый глаз у него отдельно по строчкам бегает: одним глазом одну книгу читает, другим — другую. Кондукторша подошла к нему. «Билет, — говорит, — возьмите!» Он на нее один глаз поднял, а другим в книжку смотрит. Она так и ахнула. И публика вся на него уставилась. Смотрят, рты открыли от удивления, а он хоть бы что…
— Может быть, он с ума сошел?
— Все возможно…
Стукнула дверь. В комнату вошла Фима, старая экономка профессора Вагнера.
— Здравствуйте вам! Барин мой за квартиру деньги прислал.
— Были бары, да все вышли! — сказал Жуков.
— Ну, хозяин, что ли, Вагнер.
— А вот она нам скажет!..
— Расскажи нам, Фима, что твой «барин» с собаками делает.
Фима безнадежно махнула рукой.
— Много собак-то у него? Говори правду!
— Сколько у него собак, сказать не могу: не пускает он меня во вторую комнату, где они у него. А собаки есть. Слышно, как лают. Ночью раз подсмотрела я в щелочку. Ну что же? Сидит собака, привязанная на коротком ошейнике. Лечь не может. Спать ей, видно, смерть как хочется. Голова так и виснет. А он сидит около да ее так ласково под шеей щекочет: спать не дает. И сам он не спит. Он никогда не спит!
— Как же так не спит? Человек не может не спать.
— Уж не знаю как, а только совсем не спит. И кровать давно выбросил. «Чтоб ее, — говорит, — и звания не было! Кровать, — говорит, — только больным нужна».
Жуков и Кротов с недоумением посмотрели друг на друга.
— Вот сумасшедший!
— Не иначе, как сумасшедший, — охотно согласилась Фима. — Только привычка моя: пятнадцать годов живу я у него, а то давно бы от него ушла… Был человек как человек, а вот уже с год совсем на себя не похож. Прямо как бы не в себе.
— С чего же это началось у него?
— Кто ж его знает? Может, сглазу?… Сначала начал он вроде как гимнастику делать. Придешь к нему в комнату, он будто танцует: правой ногой вроде как польку, а левой — вроде как вальс. И руками по-разному отбивает. А потом глазами косить стал. Сидит перед зеркалом и глазами косит. Однажды смотрю на него, а у него один глаз в потолок смотрит, а другой — на пол. Я так всю посуду на пол и грохнула, — обомлела.
— Собачку шмеманскую знаешь ты? Дэзи кличут.
— Беленькая, кудластенькая такая? Как не знать!
— Так вот, не утащил ли твой хозяин и эту собачку?
— Видать не видала, а все может быть. Заболталась я, а у меня там утюг остынет… Вот деньги!..
— Что ж так мало?
— Барин говорит, хозяин мой, что в ЦИКАПУ записан и право на дополнительную площадь имеет.
— Какая такая ЦИКАПУ? — спросил Кротов.
— ЦЕКУБУ! — догадался Жуков.
— Пусть удостоверение представит, а пока по-прежнему должен платить. Так и передай.
— Ладно! — И, утирая нос краем фартука, краснощекая Фима выбежала из комнаты.
— Придется сообщить милиции. Этот сумасшедший еще дом подожжет или укокошит кого!
Дело по обвинению профессора Вагнера в краже собак собрало полный зал публики. Знакомые, встречая друг друга, спрашивали:
— Вы тоже по «собачьему делу»?… По повестке?
— Нет, из любопытства!.. Профессор — и вдруг собак крадет!.. Что он, ест их?…
— А я по повестке. Свидетель. Ведь и у меня Тузик пропал! Хорошая собака. Думаю гражданский иск предъявить…
— Прошу встать!..
В зал входят судьи.
— Слушается дело по обвинению гражданина Ивана Степановича Вагнера в краже…
К столу подошел профессор Вагнер. На вид ему можно было дать не более сорока лет.
В его каштановых волосах, в окладистой русой бороде и нависших усах можно было заметить только несколько серебристых волосков. Свежий цвет лица, румяные щеки и блестящие глаза дышали силой и здоровьем.
«И про этого человека говорили, что он совсем не спит!» — подумал судья, с недоумением оглядывая обвиняемого. Он ожидал встретить изможденного старика. И уже с живым интересом судья стал задавать формальные вопросы.