Страница 46 из 63
«Ледокол»:
«Олег Антонов с созданием крылатых танков опоздал к началу войны».
На самом деле инициативное тактико-техническое задание Олега Константиновича Антонова на разработку опытного планера «А-Т» было утверждено Наркоматом авиационной промышленности в конце 1941 г., когда немцы стояли под Москвой. А испытания «А-Т» проходили в августе-сентябре 1942 г.
Кому же предназначались десантируемые Т-60, неужели танкистам Лелюшенко или Рыбалко? Нет – партизанам. Народные мстители в сурово шумящем Брянском лесу и пушкой 20 мм вполне могли дать шороху карателям с захлебывающимися в лае овчарками. Но не судьба. ТБ-3 оказался слабоват для буксирования легкого танка. А ПЕ-8 не выделили. Эти самолеты использовались поштучно – бомбили Берлин, Плоешти, Кенигсберг.
А теперь подходим к интересному.
«Ледокол» (стр.121):
«Привода воздушных рулей крепились к пушке танка. Экипаж танка осуществлял управление полетом, находясь внутри танка, ПУТЕМ ПОВОРОТА БАШНИ И ПОДЪЕМА ПУШЕЧНОГО СТВОЛА».
Я понимаю, Резун – отнюдь не человек авиации. Его амплуа – изменник Родины. Но яйцеголовые из МИ-6 или ЦРУ, которые тесали «болванку» «Ледокола», они-то могли подняться в своей конторе этажом выше, к английским или американским специалистам ВВС? Американские авиаторы научили бы яйцеголовых писать ФЮЗЕЛЯЖ, а не КОРПУС, как это озвучено в «Ледоколе».
Орудие в танке, да еще с ручным приводом, меняет угол прицеливания за секунды или, может быть, десятки секунд. Башня вращается не быстрее. [253] А перекладка аэродинамических поверхностей летательного аппарата – элеронов, рулей высот и направления – осуществляется за доли секунды. Так повелось еще с Можайского и братьев Райт, господин Резун. Планер с тросиками от руля высоты к орудию – бред сивой кобылы.
«Испытания проводились при уменьшенном весе планера. НА ТАНКЕ НЕ БЫЛО БАШНИ С ОРУДИЕМ».
Это в «Акте». Так что повесьте тросики от элеронов, господин бывший офицер ГРУ ГШ, себе на… И еще:
«Управление планером нормальное: ручка, педали и рычаг управления элеронами» («Акт», стр.4).
Единственный пилот на Земле, который летал на танке, – Сергей Николаевич Анохин. Вспоминая то воистину фантастический полет 2 сентября 1942 г., он посетовал на командира ТБ-3 Павла Еремеева. Мол, отцепил, не предупредив. А ведь был телефонный провод в буксировочном тросе. Но будем справедливы к Еремееву. Моторы ТБ-3 перегрелись на форсаже. Высоту удалось наскрести аж 40 м. Да и вывел он А-Т почти в створ полосы в Быково, куда Анохин должен был да и благополучно посадил свой аппарат. Пробег составил около 20 м. Завел он мотор танка. Подъехал к КДП. А тут от зенитной батареи взвод красноармейцев. И у каждого винтовка. А на винтовке штык. Штыки к горлу. За фашиста приняли. Уж больно экзотичен был аппарат. По тем временам с неба ждали не НЛО, а немецкого десанта.
Еле уговорил Сергей Николаевич дежурного по КПД связаться по телефону с аэродромом в Стаханове. Так тогда звали нынешний Жуковский. Из-за чего я утверждаю, что Резун подмахнул «Ледокол», не читая. По крайней мере, не удосужился он прочесть главу 13. Однозначно, как сказал бы сын [254] Юриста. «Ледокол»:
«Перед приземлением двигатель танка запускался, и гусеницы раскручивались до максимальной скорости».
Блеск!!! Танк Т-60 обладал максимальной скоростью 42 км/час. В «Акте» читаем: «Скорость отрыва планера 110-115 км/час». Приземление – аналогично. Ежу понятно, что при посадке с работающим мотором танка и не выжатым сцеплением при таких соотношениях скоростей получим металлическую крошку вместо шестерен передачи, поршней и шатунов. Поэтому:
«Взлет и посадка совершались на гусеницах танка ПРИ ВЫЖАТОМ КОНУСЕ».
Это «Акт»(стр. 4).
Вот так-то, мистер Брехун.
Не читал, не читал Резун «своего» творения. Иначе попросил бы яйцеголовых убрать кричащую пенку. Ведь не дебил же он. Танкист. В ГРУ службу нес. Итак, мы видим, чего стоит бред «Ледокола» с точки зрения техники. Тем не менее он хорошо вбивает в подкорку «цивилизованному» человечеству дезу о том, что вторую мировую развязал СССР и лично Иосиф Виссарионович Сталин. Такая выписывается «нефантастическая повесть-документ». [255]
Глава 18. А вместо крыльев пламенный мотор
Все выше, и выше, и выше,
стремим мы полет наших птиц,
И в каждом пропеллере дышит
спокойствие наших границ.
Для начала разберемся с тем, как же наши ВВС были готовы к войне. Резун пишет, что все предвоенные советские самолеты обладали высокой боеспособностью. Для доказательства он приводит утверждения англичанина А.Прайса об И-16 как «самом хорошо вооруженном истребителе 1939 года». Внешне это выглядит убедительно. Однако вникнем в детали.
Во-первых, книга «Wolrd War II Fighter Conflict» практически недоступна российскому читателю, поэтому проверить информацию в контексте очень трудно. А для такой проверки основания есть – цитируемые сведения, мягко говоря, не совсем верны. Например, И-16 никогда не имел броневой защиты вокруг пилота. Даже элементарную 8-мм бронеспинку начали ставить на этот фанерно-полотняный самолет лишь с 4-й версии. Немецкие летчики, иронизируя над И-16, называли его «русь-фанера».
Во-вторых, для сравнения выбирается всего лишь один критерий – мощность вооружения (причем только одной и не самой массовой модификации [256] И-16). При единственно верном комплексном подходе выясняется, что уже к 1938 году «ишачок» безнадежно уступал Ме-109Е (например, по скорости – на 100 км в час). Причем свое превосходство немецкий самолет доказал не на бумаге, а в небе Испании. Тем не менее снятый с производства, устаревший истребитель И-16 Резун называет «самолетом-агрессором, превосходившим по огневой мощи и броневой защите немецкий «мессершмитт-109».
В-третьих, и это, пожалуй, самое главное, ситуация рассматривается вне критически важного, особенно в период предвоенного лихорадочного соревнования конструкторов, фактора времени. В 1938 году И-16 еще можно было считать хорошим истребителем. Через год его превосходство стало иллюзорным. К 1941 году основа советской авиации конца 30-х годов – истребители И-16, И-153, средние бомбардировщики СБ и тяжелые ТБ-3 безнадежно устарели и полностью исчерпали все возможности для модернизации.
Немецкие самолеты, созданные позже наших, напротив, находились на оптимальном для «блицкрига» этапе жизненного цикла. А вот на длительную войну их «запаса» не хватило. Уже в 1943-1944 гг. они исчерпали заложенные в конструкцию возможности улучшения и выглядели уже явно устаревшими. Наше отставание было осознано советскими руководителями с опозданием, что и стало причиной лихорадочной работы по созданию новых боевых машин с начала 1939 года. Нетрудно доказать, что основные усилия были брошены на повышение оборонительного потенциала ВВС, однако эта тема самостоятельного исследования.
Абсолютно бездоказательно заявление «В.Суворова» о том, что советские летчики отрабатывали [257] штурмовые действия в ущерб подготовке к воздушным боям. Недаром он не приводит сколько-нибудь серьезных доводов в подтверждение этого тезиса. А вот свидетельств того, что весной и летом 1941 года новые боевые машины только начали в массовом порядке поступать на вооружение ВВС, более чем достаточно, в том числе у самого Резуна (см. Гл. 22 «Ледокола»). Между тем совершенно ясно, что для освоения новой техники требовалось куда больше времени, чем оставалось до начала июня 1941 года.