Страница 25 из 63
Все попытки Лиги Наций возвратить Литве оккупированную Польшей территорию успеха не имели, и тем более пустым звуком оказался протест Советского правительства, домогавшегося в это время мира с Польшей. За день до подписания Рижского мирного договора все польские дипломатические миссии за границей получили характерные [135] указания:
«Следует и дальше поддерживать враждебные Советской России элементы, как русские, так и украинские, белорусские и кавказские. Наши интересы на востоке не кончаются по линии наших границ… Нам небезразлична судьба земель исторической Речи Посполитой, отделенных от нас будущим Рижским договором».
18 марта 1921 г. договор был подписан, и Польша превратилась в почти что империю, в которой поляки составляли лишь 65% от общей численности населения.
Между прочим, Польша в это время имела одну из самых больших армий в Европе: 700 тыс. человек при 14 тыс. офицеров. Французская армия насчитывала 660 тыс. человек, а Германия, согласно Версальскому договору, сократила свою армию до 100 тыс. человек. Теперь с Польшей приходилось считаться всем, особенно если учесть ее самые тесные отношения с Францией.
Так вот, если эту агрессию Польши против своих соседей считать непредвиденным эпилогом Первой мировой войны, то это не дает нам никакой новой точки зрения. Однако есть все основания считать данную агрессию Польши преждевременным прологом второй мировой войны – тогда Польшу следует назвать не только агрессором, но и зачинщицей этой самой второй мировой войны.
Необходимо сказать несколько слов и о «гуманизме» почти европейской Речи Посполитой. В статистическом труде «Гриф секретности снят: потери СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах», изданном в 1993 г., приводятся данные о 94880 камандирах и красноармейцах Западного и Юго-Западного фронтов, пропавших без вести [136] и попавших в плен в 1920 г. (в книге они сведены в одну графу).
Российский исследователь И. Михутина считает, что общее число пленных красноармейцев за 1919-1920 гг. составило 165,5 тыс. человек. (По сведениям II отдела Генштаба польской армии в феврале 1919-октябре 1920 гг. в плен были взяты более 146 тыс. человек.)
В письме председателя российско-украинской делегации на мирных переговорах с Польшей А. Иоффе председателю польской делегации Я. Домбровскому от 9 января 1921 г. отмечается:
«Согласно отчетам Американского союза христианской молодежи (отдел помощи военнопленным в Польше, отчет от 20 октября 1920 г.), военнопленные размещены в помещениях, абсолютно не приспособленных для жилья: отсутствие всякой мебели, отсутствие спальных приспособлений, так что спать приходилось на полу без всяких матрацев и одеял, почти все окна без стекол, в стенах дыры. Повсеместно у воееннопленных наблюдается почти полное отсутствие обуви и белья и крайний недостаток одежды. Так, например, в лагерях в Стшалькове, Тухоли и Домбе пленные не меняют белья в течение трех месяцев, причем большинство имеет лишь по одной смене, а многие совсем без белья. В Домбе большинство пленных босые, а в лагере при штабе 18-й дивизии большая часъ не имеют никакой одежды».
По другим данным, в польские концлагеря попало около 130 тысяч красноармейцев. Из них (согласно отчету РУД в 1923 г.) 69 тыс. было репатриировано, 5 тыс. перешли к «белым», 1 тыс. осталась в Польше, судьба же оставшихся приблизительно 55 тыс. крайне трагична – они были убиты или умерли от нечеловеческих условий в концентрационных [137] лагерях Пилсудского (появившихся в Европе намного раньше Гитлера и Гиммлера).
Любимым занятием у польских («лучших в Европе») кавалеристов было – ставить пленных красноармейцев по всему огромному кавалерийскому плацу и учиться на них, как «разваливать до пояса» со всего «богатырского» плеча на полном скаку человека. Отважные паны рубили наших пленных «с налету, с повороту». Плацев для «тренировок» в кавалерийской рубке имелось множество. Так же, как и лагерей смерти. В Пулаве, Домбе, Стржалково, Тухоле, Барановичах… Гарнизоны отважных кавалеристов стояли в каждом маломальском городишке.
В сентябре 1923 г. нарком иностранных дел РСФСР Г. В. Чичерин направил ноту, в которой возложил на власти Польши «громадную вину … в связи с ужасающим обращением с российскими пленными», приведшим к тому, что «из 130 тыс. российских пленных в Польше умерло 60 тысяч».
Только в одном из польских лагерей смерти – Тухоле от гнуснейших издевательств, палочной дисциплины, холода, голода, эпидемий погибло более 22 тыс. военнопленных, это не считая лагеря смерти Стшалкуве, где находились около 37 тыс. пленных красноармейцев!
В наши дни на просьбу Генпрокуратуры России провести расследование по факту гибели красноармейцев, министр юстиции Республики Польша X. Сухоцкая в категорической форме заявила, что никакого расследования не будет, а о деятельности польских лагерей смерти «не может быть и речи». Факты, приведенные выше, не носят антипольский или тенденциозный характер, а преследуют лишь одну цель – призвать историков двух наших стран провести совместное полное и объективное [138] научное исследование по вопросу о судьбе оказавшихся в польском плену красноармейцев. Если же вместо этого одна сторона будет обвинять другую в недостоверности, то к истине никто никогда не приблизится.
По отношению к завоеванным территориям Пилсудский проводил жесткую политику полонизации. Закрывались православные храмы. Украинские и белорусские школы и культурные организации преследовались.
В ответ Пилсудский получил мощное подпольное движение украинских националистов, убивших в 1934 году министра внутренних дел Перацкого. По воспоминаниям адъютанта Пилсудского Мечеслава Лепецкого, маршал воспринял это известие с бешенством, которого раньше за ним не знали. Предположив, что к убийству Перацкого имеют отношение жители Привисленского края, Пилсудский набросился на своего адъютанта – выходца из того же края – со следующей гневной тирадой:
«Если это окажется правдой, велю высечь вас батогами, содрать с вас шкуру. Никого не пощажу – ни женщин, ни девушек. Искореню привисленское семя из Привисленского края, и из Галиции, и из Познани».
Свое обещание Пилсудский вскоре сдержал. 17 июня 1934 года по его приказу был открыт концлагерь в восточной части Польши, недалеко от границы с СССР, в Березе Картузской.
С приходом Гитлера к власти началось активное польско-германское сближение. Польша добровольно [139] взяла на себя защиту германских интересов в Лиге Наций после демонстративного выхода оттуда Германии 14 октября 1933 года.
С трибуны Лиги Наций польские дипломаты оправдывали наглые нарушения Гитлером Версальского и Локарнского договоров, будь-то введение в Германии всеобщей воинской повинности, отмена военных ограничений или вступление в 1936 году гитлеровских войск в демилитаризованную Рейнскую зону.
Сохранялись и особые отношения Польши с Японией, заложенные еще в годы русско-японской войны, когда польский революционер Пилсудский сотрудничал с японской разведкой.
Когда осенью 1938 года Лига Наций приняла резолюцию о введении санкций против Японии в связи с расширением японской агрессии против Китая, 4 октября польский посол в Токио граф Ромер первым из иностранных представителей сообщил японскому правительству, что Польша не будет выполнять эту резолюцию. [140]