Страница 5 из 9
– Вот твоя навозная яма, – поделился сам с собой Вайд. – Прыгнем? Обязательно прыгнем, только сначала позавтракаем… Хорошо быть богатым… Хоть иногда…
Знаменитый «Вестрел», предусмотрительно отшвартованный в самом конце гавани, поближе к выходу в океан, при ближайшем рассмотрении несколько разочаровал – обычный карак, потрепанный штормами и не в меру игривыми волнами. На борту, свесив ноги, сидел мальчишка-зингарец, на вид чуть постарше Вайда, и с глубокомысленным видом поплевывал в воду вишневыми косточками. Очередная косточка звонко стукнулась о причал, мальчишка поднял голову, внимательно осмотрел несколько удивленного гостя с ног до головы, точно прикидывая, сколько в нем живого веса, и свысока осведомился:
– Куда прешься?
– Если это корыто – «Вестрел», то сюда… А капитан где?
– Ушел, – мальчишка пожал плечами. – Я что, нанимался за ним следить? Ты – Вайд?
– До вчерашнего дня – да.
– Тогда не стой как… – мальчишка хихикнул. – Поднимайся. Меня, кстати, кличут Болто, я здесь юнгой. Ну что, до вечера будешь стоять и пялиться?
– Куда идти – туда? – Вайд оторопело посмотрел на ехидную физиономию мальчишки, но тот, видно, не шутил, предлагая подняться на борт. Болто демонстративно постучал себя указательным по голове и вынес приговор:
– Ну и тупой… Сюда, сюда.
Вайд редко обращался с просьбами к богам, вполне справедливо полагая, что у небожителей и без него хватает забот, но сейчас, кажется, был именно такой случай…
«Митра, говорят, ты все видишь и все знаешь, так прими во внимание, пожалуйста, что я этого не хотел! Честное слово, все как-то само собой получилось… Ну что, прыгаем?»
Вместо полагающихся мостков с борта корабля на причал были переброшены две хлипкие на вид и проседающие под ногами доски. Маленькие, мерцающие золотом под утренним солнцем, волны покачивали карак, поскрипывали снасти. Продолжая ломать голову над загадкой, зачем капитану королевских корсаров понадобился на судне человек, почти незнакомый с морем и напрочь неподходящий для включения в команду, Вайд перебрался с берега на корабль.
«Сейчас мешок на голову, в трюм, отвезут куда подальше и продадут, – с мрачным весельем подумал он, оказавшись на палубе. – Только кто купит?»
Вайд, задремавший под плеск волн, проснулся от того, что палуба под ним резко качнулась и он едва не скатился по лестнице вниз, успев схватиться за точеную колонку перил. Ветер менялся, заходя с юга, и Сигурд разворачивал корабль на другой галс. Берег, что с утра казался темным облаком, прилегшим на горизонте, теперь приблизился. Судя по различимым даже отсюда желто-оранжевым скалистым обрывам и тому, что вода в море стала гораздо светлее, неподалеку находилось устье одной из самых больших рек Южного побережья – Хорота. А значит, и расположенная неподалеку Мессантия, и аргосские боевые галеры, которые с величайшим удовольствием погоняются за потерявшим часть парусов караком и, по возможности, отправят его на дно.
На палубе стало оживленнее – проснувшийся экипаж выбирался наверх, глотнуть свежего воздуха и взглянуть, что делается в мире. Вайд услышал пронзительный возмущенный голос грозы команды – боцмана Зелтрана, распекавшего кого-то под первое и под десятое, поминая всех морских демонов, и требовавшего, чтобы немедленно – немедленно, слышали, сборище недоумков? – все безобразие на палубе и в трюме было убрано, потому что это не корабль, а плавучий хлев, а боцман не собирался идти на одном судне со свиньями!..
– Ставлю четвертак, что Крикун сейчас помянет зингарскую корону, – предложил Вайд, с интересом наблюдая за мечущимся по палубе боцманом. Сверху казалось, что у грузного Зелтрана совсем нет ног и он эдаким говорливым шариком катается от борта к борту. – И что мы недостойны высокого звания корсаров его величества… Кстати, где наш флаг?
– Ну и выиграл ты свой четвертак, – отозвался Сигурд. – А флаг вчера сорвало. Сходи вниз, поищи, может запасной есть, а то вдруг аргосцы не разглядят и за своих примут. Некрасиво получится: они к нам, как к родным, а мы их…
– Вниз – ни за что! – Вайд попятился от лестницы и огляделся – нету ли местечка, где можно спрятаться. Такового на маленькой площадке верхней палубы, конечно, не оказалось, разве что за борт прыгнуть. – Там капитан. И Санча, кошка драная…
И точно – Санча, состроив обиженное личико маленькой девочки из хорошей семьи, которую толкнул пробегавший мимо уличный оборванец, с жаром повествовала о всех мыслимых и немыслимых оскорблениях, нанесенных ей подлым Крысенком. Какое-то время капитан внимательно слушал ее, затем поднял голову и осмотрел корабль, явно кого-то выискивая.
– Все, – обреченно сказал Вайд. – Пожаловалась. Как сейчас все славно повеселятся, кроме меня… Не поминайте лихом. Говорят, мучеников пропускают в рай без очереди…
– Так тебя в раю и ждут, – жестоко заметил здравомыслящий Сигурд. – Таким знаешь, где место?
– Варвар, – отозвался Вайд. – Никакого сочувствия. Это оттого, что ты мне остался должен. Отгадай, какая разница между задницей вашего Имира и твоей головой?
– Ну? – подозрительно спросил Сигурд.
– Ты говорить умеешь, – быстро проговорил Вайд и с воплем: – Капитан, вы не меня случайно ищете? – спрыгнул с рулевой палубы вниз, навстречу неизбежной расправе.
ГЛАВА ВТОРАЯ
В таверне «Девять стрел», располагавшейся на Портовой улице Кордавы и принадлежавшей вот уже четвертому или пятому поколению почтенного семейства Габоралов, было шумно. Настолько шумно, что обитатели близлежащих домов начинали подумывать, не сходить ли за силами охраны порядка и законности, то бишь за обходящими город патрулями. Звуки, доносящиеся из тихого и спокойного доселе заведения, наводили на мысль, что в таверне развернулось настоящее сражение не на жизнь, а на смерть. Табуреты и бесчувственные тела из окон, правда, пока не летели, но дружный ор, перемежаемый пронзительными женскими взвизгиваниями и хихиканьем, разносился на несколько окрестных кварталов, неминуемо предвещая погром и пьяную драку. Если не в таверне, то на улицах. А не на улицах, так в порту… Таверна пережила три пожара, осаду города и несчитанное число ураганов, но кто знает, не увидят ли утром на ее месте гору дымящихся обломков?
Никто не помнил, кто из первых владельцев прибил над входом в кабачок широкую доску с воткнутыми в нее девятью короткими толстыми стрелами, отлитыми из темно-красной меди. Стрелы походили на арбалетные, но они никогда не касались арбалетного ложа, их просто однажды загнали в волокнистую древесину по самое оперение, и в таком виде они успешно заменяли вывеску.
Но сегодня собравшимся возле входа изрядно разозленным горожанам было не до происхождения девятки стрел. Благонамеренные кордавцы, напрочь забыв о правилах поведения в обществе, решали: кто отправится к Габоралу и выяснит, какие мерзавцы гуляют у него вот уже третий день и все не нагуляются, а также – не пора ли принять меры по принудительному прекращению излишне буйного веселья.
Наконец, собрание разыскало в своих рядах наиболее достойного – того, которому было нечего терять и по чьей безвременной кончине не станут убиваться безутешная вдова и осиротевшие детишки. Выбранный представитель, только что кричавший громче всех, сразу сник и попытался отказаться от столь почетного поручения, но, слегка подталкиваемый в спину, спустился на три ступеньки вниз, распахнул тяжелую дубовую дверь и исчез в клубах гулявшего по таверне сизого дыма.
Ждали его долго. Толпа под дверями «Стрел» успела разрастись вдвое и некоторые уже бились об заклад, что посланник сгинул навеки, когда дверь чуть приоткрылась и в образовавшуюся щель выпал представитель народа. Взобравшись на четвереньках по ступенькам наверх, он с бессмысленной, но счастливой улыбкой свернулся калачиком под стеной питейного заведения и явно вознамерился малость вздремнуть, не обращая внимания на сыпавшиеся со всех сторон вопросы. Лишь после того, как ему на голову вылили пару ведер холодной воды, народный избранник, запинаясь, сообщил интересующую всех собравшихся вещь: