Страница 4 из 5
ХI век – время смены натурального хозяйства товарным, время хилой поначалу торговли, товар меняется на товар, деньги редки и их владелец легко становится заимодавцем. Рождалось ростовщичество – церковь не запрещала его, но осуждала у христиан, так что это занятие само просилось в еврейские руки. Крестоносные мечи проложили пути на Восток, подтолкнули торговлю, и деньги, превращаясь в мерило любой стоимости, в первый и главный товар, входили в неотразимую силу. С другой стороны, евреи, в Европе с V века торговцы удачливые и вездесущие, теперь выдавливались из торговли крепнущими европейскими купцами с их кораблями, без которых поди поторгуй за морем. Вот и выпадало евреям: денежный интерес.
Дрожала под евреями земля, не обнадёживали ни королевские обещания, ни защита римских пап, ни расписки должников, правило кровавый бал непредсказуемое своеволие враждебной толпы – в такую пору единственным залогом выживания оказывались деньги: их легче уберечь от завистливых глаз и погрома, они одни сулили спасение почти в любой передряге.
Так складывалось еврейское отношение к деньгам: не почтение – преклонение, почти обожествление денег. Каждая еврейская община глядела в рот своему богачу, "банкиру" -главе и защитнику.
С 1400 года римские папы за определённую мзду давали "банкирам" разрешение на торговлю деньгами, и постепенно она стала для европейских евреев способом выжить.
Еврей-ростовщик. Околоеврейская мифология, как всегда, не преминула устрашающе раздуть его образ до кровососа, жирующего на благородном христианском теле. Особенно усердствовали конкуренты – христианские финансисты, те, о ком писал современник-англичанин: "У евреев можно получить ссуду под 10 процентов, а иногда даже и под 6, а английские ростовщики не знают Божьего милосердия и им главное – побольше содрать с вас". У Данте в Аду итальянские ростовщики находятся рядом с грязнейшими грешниками – содомитянами. Но в глазах потомков символом ростовщика стал именно еврей – ну, как же, Иуда... христопродавец... тридцать сребренников...
В старинных легендах – арабских, персидских, европейских – подлец-заимодавец (национальность не указана) требует от должника в залог кусок его тела. У французского трубадура Герберса заимодавец – христианский рыцарь. Итальянец Джиованни Фиорентино сделал кровожадного кредитора евреем из-под Венеции (1378 г.) Новелла Фиорентино, переведенная, стала английской балладой. В Англии личный врач королевы Елизаветы I крещёный португальский еврей Родриго Лопес в результате придворных интриг был обвинён в попытке отравить королеву и казнён 7 июня 1594 г. Вскоре появилась пьеса, в которой безжалостный ростовщик-еврей требовал от должника-христианина в уплату долга кусок его плоти. Зритель понимал: важнейшую, причинную часть, детородящую, как и понимал тонкий намёк на еврейское родство злодеев ростовщика Шейлока и "врача-убийцы" Лопеса: в четвёртой сцене о Шейлоке говорилось, что его "гнусный дух жил в волке... который грыз людей" - от латинского lupus-волк и фамилия Лопес. Действие пьесы происходило в Венеции. Автор знал сюжет Фиорентино, любил свою королеву и не любил евреев.
Отныне при словах "венецианский купец" будут вспоминаться не венецианские банкиры-христиане с их безмерным лихоимством, а Шейлок, один из их еврейских соперников. Сделано Шекспиром, из гениев гением. Что уж говорить о народной мудрости! "Простонародье судит всё на глаз, а не умом", - тот же Шекспир подметил.
"Жид – жаден!" -по-русски убедительно созвучно.
В интернетовском сайте "Анекдоты", в разделе "О жадности" сотни шуток о жадных шотландцах, болгарских габровцах, англичанах, французах; о евреях от силы два десятка анекдотов – но на всех листах вверху, лозунгом плакатным, выделенная синим цветом надпись: "Евреи – очень жадные". Другой сайт: Rambler, Literature (www.ets.ru). Здесь в "Большом толковом словаре русского жаргона" слово жид поясняется: 1) еврей и 2) жлоб, жадина, скупердяй.
Из века в век евреи отдавали последние сбережения на выручку своих братьев из плена, из рабства, от погрома. До сих пор, хоть и со сбоями, действует система еврейской финансовой взаимопомощи. Ж.-П. Сартр: "Кто доказал, что француз менее скуп, чем еврей?" Но еврейская алчность – притча во языцех. Припомнил бы кто из христиан-обличителей, как даже римский папа Григорий IХ возмущался, что французские крестоносцы, вырезавшие при погромах пять тысяч евреев, "мерзко и постыдно обойдясь с оставшимися в живых... забрали и промотали их имущество". Это ХIII век. В двадцатом люди, считавшие себя христианами, при массовых казнях евреев сдирали с них золотые украшения, обрубая пальцы, обрывая уши. В Освенциме из зубов мёртвых евреев выплавляли в сутки до 12 килограммов золотых слитков. А что там сейчас крутится в швейцарских банках, на мировых биржах?
Нацисты награбили у евреев по нынешнему курсу чуть ли не полтораста миллиардов долларов, они какие только христианские руки ни греют от Стокгольма до Вашингтона. Респектабельные австрийцы хапанули в Катастрофе еврейского имущества на 10 миллиардов марок, французский Центр Помпиду украшает "Гитарист" Пикассо (сегодня 35 миллионов долларов), принадлежавший до войны еврею Кагану, – и попробуй их воротить хозяевам! [Окна, 13.04.2000, 4-6]. Кому бы говорить о еврейской любви к золоту?..
Изгнания, разорения, избиения... А заслон от еврейской доли, не всегда и верный, - золото. Откупаясь, выживали. Деньги – еврейская выручалка. И ещё – учёность. В еврейской общине тон задавали вместе (и рядом, и, могло случиться, в противовес) богач и раввин. Еврейские мальчики с 4 лет учили Священное Писание и языки. Помощь бедным в учёбе раввины почитали самым богоугодным делом, важнее постройки синагоги. Образованный жених значил не меньше состоятельного. Евреи тянулись к знаниям, в середине ХV века Базельскому собору пришлось даже запрещать им получение университетских дипломов.
Обучение оказывалось для евреев спасительным, позволяя им, кто учён и умел, стать нужными христианскому окружению.
Образованность евреев (поголовно грамотный народ в эпоху, когда и государи, бывало, крестом расписывались), их деловитость и сметка наряду с их солидарностью и международными связями требовались феодальным монархам и городам и для посредничества между ними, и как первоначальный толчок при зарождении новых общественных ячеек: цехов и гильдий. В эту пору они были желанны, вернее, терпимы, поскольку оставались "врагами Христовыми" -пропаганда не прекращалась и притеснения тоже, разве что волны их были реже и ниже. Но как только государства, или города, или профессиональные объединения становились на ноги, они тут же изгоняли или избивали конкурентов-евреев.
Но пока евреи – удобный инструмент, их необходимо сохранять. К тому влекла христианскую церковь не одна лишь корысть, наличествовала и идея. Без живых евреев лишается наглядности легенда о вечном наказании за Богоубийство, а без наказания нет и собственно Богоубийства, значит, нет воскресения, нет и Бога Христа – опасно тянется цепочка! В 1120 году римский папа Каликст II писал: "Хотя еврейское вероломство достойно безоговорочного осуждения, тем не менее благочестивым христианам не следует жестоко угнетать их, ибо через них доказывается истинность нашей собственной веры".
А сотнями лет раннее ещё весомее, из уст апостола Павла (I век) и блаженного Августина (IV век) прозвучало, что всеобщее крещение евреев – залог повторного пришествия Христа и, следовательно, спасения всех народов. Церковь, на ту мысль, лестную для евреев, опираясь, в 1236 г. объявила своей особо важной целью обращение в христианство именно евреев. Историк Л. Поляков: "Церковь сделала всё, чтобы поддерживать среди евреев идею об их избранности и исключительности". ...В 2005 году я счастливо попал в гости к друзьям, обитавшим тогда в Германии, в стерильном баварском городке. Хозяин Д. повёл меня в ближние горы, в усладу леса, промытого, сырого, пахучего – после израильского прокалённого лета блаженство. Разнежась, гуляли мы по ухоженным лесным тропам, тешились воспоминаниями, накопившимися от полувека почти совместно прожитой жизни, и необязательными какими-то рассуждениями, в том числе, конечно, по поводу антисемитизма, поскольку в Германии и поскольку мы оба-два евреи. Подвернулось на язык и соображение об имени Иуды в Евангелиях и в народном христианском сознании.