Лишняя душа

Бегу к кухонному окну. Увы, это просто мигают задние огни дурацкой колымаги Рэя-Антони. Прижимаюсь к стеклу, чтобы лучше видеть. Он, наверное, где-то рядом, если пользуется дистанционным пультом открывания дверей. Уф, значит, скоро уедет. Немного расслабляюсь. Огни погасли. Никого не видно. Нервно сжимаю кулаки.

Опять желтое мерцание. Что у него за игры? И еще этот ключ, который впивается мне в ладонь! Разжимаю пальцы. Огни погасли.

Смотрю на лежащий на ладони ключ. Беру его большим и указательным пальцами и нажимаю на толстую черную головку. Зажигается крохотный красный глазок. Мигают огни машины Рэя-Антони.

То, что я держу в руке, – это ключ зажигания.

Рэй-Антони приходил сюда. Он оставил здесь свой ключ. Почему?

Где он?

Тоже взят Мораном в заложники?

А если… нет, это просто неслыханно.

А если Рэй-Антони Ламарк и Рене Моран одно и то же лицо? Один и тот же убийца?!

Заранее слышу возмущенные голоса: «Невозможно!», «Как это?», «Бред»… А ведь изменить внешность проще простого. Из Рене Морана, хозяина хозяина мелкой фирмы, пятидесятилетнего немодного мужчины, страдающего одышкой, нетрудно сделать Антони Ламарка, модного компьютерщика. Пара цветных контактных линз, тюбик краски для волос, модная одежда, изменить походку, и хоп! – дело сделано. Нельзя забывать, что я никогда не видела Рене Морана. И только мимоходом видела Антони Ламарка. А кто, в сущности, знает Антони Ламарка? Леонардо обнаружил его присутствие в компании «FreeX Computers». Что это доказывает? Что Рене Моран, вернее, та личность, которая называет себя Рене Мораном, – возможно, приезжал к ним кое-что починить и воспользовался этим, чтобы состряпать интернет-адрес и имя Антони Ламарк для своего alter ego.

И что может быть проще для Рене Морана, чем проникать к кому бы то ни было, хоть к фликам (у которых можно рыться в собственное удовольствие в досье и в докладах по расследованиям), хоть к Натали Ропп?

Все сходится. Вот почему Антони Ламарк так и не вышел из этого дома, так и не сел в свою машину: просто потому, что его не существует. Моран сделал попытку забрать свою дрель, потом сменил имидж и снова пришел в образе Ламарка.

И захватил Стивена.

Но когда?

Пока я была без сознания в подвале. Вот тогда-то он и взял дрель в моей пустой квартире, потом выследил Стивена, и, когда тот вернулся, он запер его в этой паршивой гостиной, и если я не вмешаюсь, то он продырявит ему череп от уха до уха.

Если бы я умела водить машину, то вскочила бы в эту тачку и помчалась бы в комиссариат.

Бросив здесь Стивена?

Но в конце концов, что я могу сделать этому здоровенному верзиле?

Неразрешимо. В потемках взбираюсь на столик, который даже не хрустнул под моим весом, и осторожно выпрямляюсь.

Мне страшно заглянуть в гостиную. Мне страшно увидеть сведенное гримасой лицо Морана-Ламарка, прильнувшее к стеклу с другой стороны. Так бывает страшно заглянуть под кровать и увидеть улыбающегося вам Буку. Но я не позволю этому монстру меня забучить.

Почему не слышно ни звука? Может быть, Стивен уже мертв. А Моран-Ламарк удалился, бросив свое авто. Ну же, посмотри через стекло, и ты все узнаешь! Закрываю глаза, приближаю лицо к фрамуге, рукой судорожно сжимаю нож, упираюсь лбом в стекло и не осмеливаюсь открыть глаза. Сердце бьется, зубы стиснуты.

По другую сторону стекла нет лица, прижатого к моему изображению. Комната погружена в темноту, ее освещает только отсвет уличного фонаря. Желтый отсвет оставляет большую часть комнаты во мраке. Но я могу догадаться, что в кресле Мамулечки сидит Рэй-Антони. Спиной ко мне, я могу видеть только его светлые волосы и широкие плечи. Мне трудно дышать, только бы он не обернулся, вижу его руку, положенную на подлокотник, а рядом с ней лежит мобильный телефон. А где же Стивен? Чтобы лучше видеть, выворачиваю шею. Кто-то сидит на диване. Различаю его обувь. Кроссовки. Две ноги в рабочих брюках. А рядом, мне кажется, что…

За моей спиной!

Столик качается, его тащат, нет! Нет! Я сейчас упаду. Вижу, как ко мне стремительно приближается угол чугунной батареи, только не это, я сейчас…

Боль. Боль сверлит мне затылок, буравит виски.

Моргать. Открыть глаза.

Я лежу на спине, кругом темно. Почему? Ах да, столик, радиатор. Подвигать правой рукой, потом левой. Сосчитать пальцы. Без проблем. К счастью, перелома черепа нет. Стереть кровь, сочащуюся из надбровной дуги, ранка опять открылась, пеньюар придется стирать. Нельзя, чтобы падения вошли в привычку. Я, наверное, похожа на боксерскую грушу Майка Тайсона после длительной тренировки.

Выпрямиться. О-о-ох, спина, поясница. Не страшно, главное – я жива.

Ищу взглядом предательский столик, но не нахожу его. Вместо него вижу две истертые домашние туфли. Я жива, да, и даже сижу. Сижу посреди гостиной Стивена. Возле ног Рэя-Антони, который смотрит на меня.

Жива, но как надолго?

Нож откатился к низенькому столику, я поспешно хватаю его и направляю на Рэя-Антони, который не реагирует.

Задыхаясь, быстро оборачиваюсь. Мое предположение было ошибочным. Рене Моран – это не Рэй-Антони Ламарк. Потому что Рене Моран сидит на диване, на нем рабочий комбинезон, видна его лысина.

Рядом с каким-то молодым типом, темноволосым и худощавым, в спецовке.

Они тоже молча глядят на меня, под подбородком у них повязаны большие красные салфетки.

Протираю глаза, что такое здесь происходит? Почему эти типы продолжают смотреть на меня? На кой черт потребовались им салфетки? Они что, собираются есть? Мне перехватило горло, не могу издать ни звука. Где же Стивен?

И почему здесь так воняет?

Пошатываясь, встаю, нельзя же так оставаться, здесь очень плохо пахнет, мне страшно, я хочу вернуться к себе, отступаю к дверям, да поговорите же со мной, скажите хоть что-нибудь, объясните мне, черт вас подери!

Кричу так, что мертвым впору проснуться. Впустую. Глаза привыкли к темноте, и теперь я лучше различаю детали.

Широко открытые глаза обращены на меня. Темные пятна. Пятна повсюду – на мебели, на полу, на салфеточках Мамулечки. Скрюченные пальцы Морана. Слишком вялые пальцы темноволосого молодого человека. Муха во рту Рэя-Антони, большая черная муха жужжит у него между губ. Две другие мухи ползают по раскрытому глазу молодого человека, а он не моргает. Воистину, они никогда не проснутся. Потому что все трое сидящих в гостиной мужчин мертвы. Безоговорочно и однозначно мертвы. И если их салфетки красные, то они красны от крови. Им всем троим перерезали горло, на шеях широкие открытые раны, из которых вытекла вся кровь, пропитав большие салфетки, которые были им подвязаны.

Я замираю, прислонившись к двери, и сама, парализованная, не свожу с них глаз, чувствуя, как мои внутренности сводит судорогой. Где Стивен?

Почему все эти три трупа находятся у него в гостиной? Кто их убил?

Мой внутренний голос поднимается до высоких частот, от этого раскалывается череп, и я отчаянно трясу головой, словно хочу избавиться от очевидного ответа.

Где Стивен?

Кто-то скинул меня со столика и втолкнул в эту комнату к мертвецам.

Выйти отсюда!

Трясу ручку двери: заперто. Кто-то запер меня в этой комнате, провонявшей мертвечиной, вместе с тремя убитыми мужчинами. Кто-то, кто, безусловно, был здесь, когда я пришла. Кто находится здесь уже много дней. Рэй-Антони бледен и покрыт синюшными пятнами, его живот раздулся. У месье Морана под попой широкое коричневое пятно. Молодой брюнет – вероятно, это несчастный Эмманюэль Равье – покрыт зеленоватыми струпьями и начинает истекать жижей. А у меня даже не возникает рвоты. Сплошной адреналин. И одно-единственное желание: смыться из этого хранилища трупов до того, как вернется убийца.