Страница 32 из 54
Я опускаю руку, глубоко вдыхаю, пытаясь в то же время не соскользнуть, обретаю устойчивость.
Если это крыса, то она совершенно неподвижна.
Дохлая крыса? Снова стараюсь осветить отверстие. Восхищаюсь своей смелостью.
Пытаюсь не замечать тараканов. Сосредоточиться на крысе. Которая вовсе и не крыса. Или же крыса без головы. И без шерсти. Крыса – коричневая сумка. С ручкой.
Крыса – сумка для инструментов.
Та, которую позабыл Полоумный Маню.
Если только… Как это возможно – забыть за вентиляционной решеткой, которую только что снова привинтил, ту сумку, в которой лежит то, чем привинчивают? Улавливаете? Он кладет сумку, этот мужик, привинчивает, и на тебе: черт подери, куда же он кладет дрель-отвертку, если сумка осталась за решеткой? Так вот, значит, в этом случае невозможно забыть сумку.
Он ее спрятал. Он спрятал эту сумку за вентиляционной решеткой. Намеренно. Заметь, Эльвира: никогда не бывает, чтобы прятали ненамеренно. Ладно, ладно, оставим это, подберем сумку, косметическим карандашом столкнем тараканов вниз, я не могу прикоснуться к их хитиновым панцирям, указательным и большим пальцами осторожно захватим кожаную ручку.
Дохлые тараканы упали в ванну, какая гадость! Но я не сдаюсь. Знаменитая сумка от месье Морана.
И теперь я должна еще позвонить этому Морану и сказать, что он был прав, что сумка действительно была у меня, – просто живот сводит от этого!
Эльвира, остановись и открой сумку, посмотри, что там внутри.
Застежка-«молния».
Высыпаю содержимое на мраморную поверхность.
Инструменты. Набор гаечных ключей, пассатижи, катушка нейлоновых ниток, мини-дрель-отвертка.
Наклоняюсь над дрелью. Она из темно-зеленого пластика, покрытого черными пятнами. Леопардовая дрель.
Беру дрель в руки: довольно легкая, шероховатая. Кладу ее обратно.
Темные пятна на моей влажной от пота руке.
Снова беру инструмент, чтобы рассмотреть его получше. Это не крапинки. Это брызги. Чего-то темного и густого. Я соскабливаю их ногтем и уже заранее все знаю. Знаю, что они отпадут как засохший лак и упадут в умывальник, приоткрою воду – вода станет темной, темно-красной. Знаю, что это кровь.
Пятна крови. На темно-зеленой дрели. Спрятанной за вентиляционной решеткой моей прелестной ванной.
Боже мой! Как кружится голова. Быстро, положить дрель, пустить холодную воду на кисти рук. Холодную воду, которая кружится водоворотом, прежде чем уйти в сифон, красная, красная, красная, как в фильме Хичкока, я закрываю кран, промокаю виски, где же это моя антистрессовая холодящая маска? И где мой противомигреневый карандаш с ароматными маслами?
Диван. На лице маска. Карандаш попеременно ласкает то один, то другой висок. Вышитый красно-белый плед на коленях. Успокоиться. И вызвать полицию. Вот наконец и недостающее доказательство. Доказательство, что Маню Равье и Маню Ривера – одно и то же лицо. Доказательство, что это псих и убийца.
И что у него есть мои ключи.
Дрожащей рукой хватаю телефон. Теперь уже никто не будет надо мной смеяться! Спелману или Альваресу? Начну с Альвареса.
У него автоответчик. Черт, черт, черт. Тогда Спелману.
Та же история. Когда тебе нужны флики… Хорошо хоть, что эта дрель никуда не денется…
Меня тошнит, стоит только о ней подумать.
И я ее трогала! Я ее трогала! Я трогала главную улику голыми руками! Мои отпечатки пальцев смешались с отпечатками Риверы. Может быть, я все испортила! Может быть, я смыла каплю крови, которая содержала ДНК Натали!
Подожди минутку, Эльвира, поразмысли. Натали умерла позавчера. Позавчера? А мне кажется, так давно! Так о чем я? Ах да, Натали, – да упокоится ее душа в мире – умерла позавчера – все-таки позавчера?! – а Маню Ривера-Равье приходил с дезинфекцией в понедельник, значит, он не мог убить Натали этой дрелью.
Дрожь по телу, тошнота.
Но он ведь мог воспользоваться этой дрелью, убивая Сандрину Манкевич и Мелани Дюма.
Отличный вопрос, Эльвира: каким орудием были совершены преступления?
Ответ: холодным оружием вроде скальпеля, никто не упоминал дрель! Минуточку, минуточку, Альварес упоминал скальпель, говоря о Сандрине. А про Мелани я ничего не знаю, и если принять во внимание все, что случилось потом… могло быть и холодное оружие, и дрель.
Не кровь ли Мелани я видела на своих руках?
Я опять набираю номер Альвареса.
Опять автоответчик. Может быть, они сейчас вместе со Спелманом у Кью. Я не могу сидеть вот так и бездействовать. Тогда Селина!
Не отвечает. А ведь она на дежурстве. Отправляю ей текст: «Позвони мне. Срочно».
В течение десяти минут шлифую ногти, и вот раздается звонок.
– Ало-о-о? – произносит она слабым голосом.
– Селина, ты знаешь, где Альварес? Это очень срочно.
Сдержанное сопение.
– Послушай… ты понимаешь… сейчас он очень занят, я хочу сказать, что с этой чередой убийств у него очень мало времени, ты согласна…
– Селина, я разыскиваю его не для того, чтобы пригласить на партию пинг-понга, а как раз по поводу этих убийств!
– Ха-ха-ха, как смешно! Да, ну ладно. Должна признаться, что у тебя склонность сходить с ума по пустякам.
– По пустякам? Убийца Натали шлет мне послания, а я, значит, схожу с ума по пустякам?!
– Да, но ведь эти послания…
– Мануэль Ривера, прикинувшись дератизатором, проникает ко мне в дом, а я схожу с ума по пустякам?!
– Но ведь нет уверенности…
– Уверенности, что дератизатор приходил?! – взрываюсь я.
– В том, что это был Мануэль Ривера, ты понимаешь? – лепечет она.
Провались ты пропадом, хотелось мне заорать в ее огромное ухо, утыканное пирсингом.
– Ну, а как насчет похорон? – меняет она тему. – Сколько ты даешь на венок? Двадцать, тридцать или пятьдесят евро? Большинство дают пятьдесят евро.
– Ладно, отлично, я тоже пятьдесят. Так что, Альварес где-то там?
– В прозекторской, там Кью и Спелман, – прошептала она таким сокрушенным тоном, словно сообщала размер трусов Папы Римского.
– Угу, понятно. Ты можешь с ним связаться и сказать, чтобы он мне срочно позвонил?
Я словно вижу, как она поджимает рот куриной гузкой и дергает свои кудряшки.
– Да, ко-о-не-е-чно.
– Ну, полагаюсь на тебя!
Мы кончаем разговор, недовольные друг другом. И я забыла ее спросить, говорил ли что-нибудь Альварес о том, каким предметом или предметами была убита Мелани Дюма. Но, конечно, я не стану ей перезванивать, ни за что не доставлю ей такого удовольствия.
Стивен. Может быть, он в курсе дела? Месье Всезнайка, коронованный в нашей больнице Месье Совершенство. Звоню ему. Не отвечает. Включается автоответчик. Он, конечно, уже спит… Похрапывает! Оставляю текст на его мобильнике.
Еще раз звоню Спелману. О чудо, он отвечает!
– Лейтенант Спелман у аппарата, – звучит его вежливый голос.
– Лейтенант, это Россетти, у меня есть кое-что для вас!
Вздох.
– Да? И что это?
– Орудие убийства.
Покашливание.
– Вы можете выражаться яснее? Только быстро, потому что у меня здесь люди.
– Результаты вскрытия Натали Ропп?
– Черт возьми, но откуда вы зна…
Он замолкает, откашливается.
– Все всегда выходит на свет, – говорю, чтобы его успокоить. – Так вот, вы помните наш разговор об этом рабочем, имя которого – почти точная анаграмма имени Ману Ривера? Ну, тот тип, который копался в моих вещах?
– Э-э, да, да, конечно… Да-да, уже иду! – бросает он невидимому собеседнику.
– Он забыл, а вернее, спрятал дрель в моей ванной. Дрель-отвертку, всю заляпанную кровью.
– Кровью? Что вы говорите?
– Кровью! После двадцати двух лет работы в больнице я в состоянии даже по пятнам тотчас определить кровь!
– И вы говорите, что этот тип, этот, как его…