Чаша ярости

ДЕЙСТВИЕ — 2. ЭПИЗОД — 2

КОНГО. КИНШАСА, 2159 год от Р.Х., месяц сентябрь

Иешуа перебирал в руках документы, принесенные Петром от Нгамбы. Бормотал:

— Ага, значит, согласился. Хорошо… И ничего взамен не попросил. Хорошо…

— Ну, если не считать трех «хаммеров», — как бы вскользь заметил Петр, сидящий напротив.

— Не считать, — Иешуа помотал головой, — чего их считать? Это обычные расходники, как вода, как электричество.

— Ну да. — Петр, в общем, был согласен с Иешуа: в самом деле, таких «расходников» будет еще немерено, устанешь расходовать. Так ведь — жизнь…

Они сидели в комнате под кабинетом Иешуа — в такой же, как и у Петра, келье без окон и с железной дверью. Полное экранирование плюс охрана из доброго десятка бойцов. Иешуа, Петр и Иоанн — троица Храмовых глав: первый — главный и явный, второй — важный и тайный, и третий — тихий и незаметный, находящийся в периоде самообучения незнакомой жизни в незнакомом времени, но осведомленный обо всем, что знают первые два.

Иешуа не любил эту комнату — в отличие от светлого и просторного кабинета. Вообще, ему не по нутру были те условия, в которые его и всех остальных приближенных поставил важный и тайный мистер Оруэлл. Жилые помещения — как каюты на под-иодной лодке, каждый день — куча проверок, вечно новые пароли Для входа в разные зоны доступа, на которые всю административ-кую часть поделил также мистер Оруэлл. Иешуа больше по душе было его жилище: светлая зала, этакая студия с оранжереей в ста-Р°м здании — круглом белого камня доме о пяти этажах. Зачем Ушедшим нефтяникам понадобилось подобное строение — неизвестно, но после незначительной модернизации оно превратилось как раз в такое, в котором должен бы жить глава большой христианской общины. А он там и жил. Но не более. В смысле спать принимать пищу, вести отвлеченные беседы с прихожанами — это пожалуйста, мистер Иешуа, но как только дело доходит до секретности и конфиденциальности, то извольте в не любимую вами «каюту», мистер Иешуа, ваш дом, мистер Иешуа, не может служить гарантией того, что ваши, мистер Иешуа, слова не станут известны кому-либо еще. И не обессудьте: мистер Оруэлл непреклонен он — знаток своего охранного дела.

По ночам над Храмом, помимо известных науке астрономии звезд, зажигались еще несколько — странное созвездие из мерцающих огонечков: спутники, неусыпные очи… Чьи? Вот уж что неизвестно, то неизвестно. Не Бога, разумеется, но, не исключено, каких-то земных злых божков. Порой Иешуа приходилось проводить больше времени в экранированном подвале, чем в своей парадной резиденции.

— Хорошо, — в очередной раз констатировал Машиах и убрал документы в сейф.

Приложил палец к датчику, устройство пискнуло — теперь бумаги в сохранности. В случае попытки несанкционированного проникновения сейф за три секунды расплавится, уничтожив заодно и все содержимое. Надежная штука.

— Рад стараться! — подражая военным, отрапортовал Петр.

Иешуа даже не улыбнулся.

— Пойдемте на воздух, мужики. Меня прихожане ждут.

— Пойдемте, — вздохнул Петр.

Ох не нравится ему вся эта система охраны, раздражает она его, думал Петр, поднимаясь витой лесенкой вслед за Иешуа на первый этаж из подвала. А что поделать? Паранорм, конечно, себя всегда защитить сможет. Свое ближайшее окружение тоже. Физически защитить. Но в том-то и дело, что больше никто ни на кого физически не нападает — после известных событий с вышедшей из повиновения соседней воинской частью. Куда труднее защитить информацию, которая имеет малоизученное свойство утекать в неизвестном направлении в самые неожиданные моменты. Поэтому-то и придумана эта неприятная, но исключительно эффективная система допусков — чтобы никто ничего лишнего не зная. И именно поэтому Петр, он же мистер Оруэлл, а также Иоанн и Иешуа охраняются тщательнее всех — как знающие больше всех. Причем Петр для себя самого никаких поблажек не делает он такой же объект охраны, как и все остальные. Установленный порядок соблюдается беспрекословно.

Хотя и много показухи. В чистейшем виде.

А без нее — никак. Показуха, вернее, демонстрация силы и надежности охранной службы — это едва ли не половина успеха. Звездочки, зажигающиеся по ночам, должны видеть и передавать своим хозяевам, что тут, в Храме, все серьезно и не по-детски. Не в игрушки люди играют, а делами занимаются. Какими? Неведомо. Экранирование мешает. Но с виду все очень круто. Вот и ломают головы таинственные соглядатаи, изобретают способы разузнать секреты Храма. Но все уже давным-давно изобретено: раз техника пасует, значит, в дело должны вступить люди. Человеческий фактор незаменим в любом времени. Вот и засылают шпионов. Да сколько! Петр даже и не думал, что скромная страна Храм может привлечь к себе такое плотное внимание спецслужб. Нет, предполагал, конечно, готовился даже, но, оказывается, недооценивал степень заинтересованности разнообразных разведок в получении информации из Храма. Шутка ли-из полумиллиона жителей-прихожан почти пятьсот — агенты! Ребятки Петра недоумевают: как их шеф может безошибочно выделить из группы людей одного, который после проверки и обыска оказывается совсем не тем, за кого себя выдает? Мистер Оруэлл профессиональных секретов, естественно, не раскрывает, отговариваясь тем, что интуиция — это едва ли не самое важное качество контрразведчика. Не станет же он, в самом деле, объяснять простым и не очень бойцам, что умеет сканировать мысли людей и выявлять среди общего эмофона те важные крупицы, которые и выдают в человеке засланца.

Очень все это не нравилось Иешуа, не того он хотел от своей фаны Храм. Наблюдатели, шпионы, охрана… Какая охрана была в Галилее?.. Петр, Иоанн, Симон… «Время было иным», — убеждал Петр. Иешуа соглашался, но как-то тоскливо. Говорил: «Мы бюрократизируемся и высыхаем. Горько мне…» Первое это Петру Понятно, с этим он соглашался. Но «высыхаем»?.. А Иешуа не объяс-нял. Он многое теперь не объяснял, хранил в себе, стараясь не ескивать эмоции, берег близких. Но не Петра же! Петр все и без выплескиваний чувствовал: Иешуа далеко не всегда закрывался от друга. А тот и жалел, и утешал ненавязчиво и не впрямь изменить ничего не мог: не в Галилее, время и впрямь иное.

Кстати, Иешуа и сам иной раз свой вклад в это «иное» вносит. Бросит иной раз как-нибудь невзначай:

— Шпионов у нас прибавилось…

Петр напрягается:

— Кто? Где? Почему не знаю? А тот ему хладнокровно:

— Утро, второй этаж, аппаратная, девушка в синей кофте.!

Девушку берут на контроль, приставляют к ней наружку, пока она отсутствует в здании, по-тихому обыскивают комнату, находят всякую банальную ерунду: спецаппаратуру, записи подслушанных разговоров, планы Храма, космические снимки и прочие тра-ля-ля… И — большой привет.

Кстати, с той девушкой некрасиво вышло… Профессионалка оказалась настоящая, но только нервная слишком. Наружку вычислила, следы обыска тоже нашла, а тут еще Петр с ней поговорить решил, записку с нарочным прислал. Ну, она и поняла, что ее раскрыли, сейчас информацию вытягивать начнут. Не исключено — пытки, не исключено — «инъекции правды», позор, позор… Короче, взяла, да и суицид учинила… Некрасиво.

Петр тогда разнос своим церберам устроил мощный. Школа разносов — школа Дэниса, его бывшего шефа, мастера вольной борьбы с проштрафившимися подчиненными… А в итоге ценно указал работать аккуратней, а то, понимаешь, желторотые пигалицы уже распознают слежку за собой, что же будет с серьезными агентами?

Церберы вняли. И то легко понять: плохих Петр у себя не держал.

Контрразведчик Оруэлл не всех агентов раскалывал с треском. За некоторыми порой было даже очень интересно наблюдать. Все равно никакой важной информации они надыбать не смогут, а стараться будут изо всех своих шпионьих сил. Пусть барахтаются, а мы посмотрим. Вот он ходит, высматривает чего-то, записывает на кристальчики, снимает микрокамерой. Потом разворачивает на ладони передатчик и… А-а! Не работает? Какая жалость! Частота-то заглушена помехами. Ай-ай-ай… Ну да ничего, на резервной частоте попробуй передать в свой Центр, что ты тут разведал. Тоже не получается? Так оно и понятно: мы же глушим твои частоты, дружок. И смотрим на твою растерянную физиономию, и веселит на нас сверх всякой меры. Так и не узнают твои боссы, что сегодня давали на завтрак в Храме, какой был стул у начбеза Оруэлла, что пел себе под нос мистер Иоанн, бреясь в ванной поутру. Останутся без стратегически важной информации. А все потому, что хранить свои секреты нужно тщательнее. Как их Храм бережет. Пока ты внимал проповедям Машиаха, аккуратные работники Службы безопасности развинтили твою машинерию, изучили досконально, а потом свинтили назад. Так что ты нас ничем не удивишь. Живи и слушай проповеди, может, шпионить охота пропадет.