Страница 33 из 131
— И наркотики, по-вашему, это страховка? — спросила Мари.
— Ни в коем случае! Никакой страховки нет и быть не может. Разве что деньги, но и они не спасают душу… Наркотики — это возможность для человека забыть, что он крутится на «чертовом колесе», и получить покой и тишину. В Диснейленде все просто: не хочешь крутиться — не покупай билет, сиди на лавочке, лижи мороженое. А в жизни с колеса не слезешь. И только наркотики дают человеку спасительную иллюзию покоя. Тому, естественно, дают, кто в ней нуждается…
И опять Мари вмешалась, потому что Иешуа слушал и молчал, не пытался прервать монолог хозяина.
— А то вы не вербуете все новых и новых нуждающихся…
И опять хозяин знал ответ:
— Вербуем? Ох, никого я не вербую, я слишком далек от этого, не мое это, не мое… Но кто-то там далеко от меня — да, вербует. Но ведь вас он не завербовал, а, девушка? И вот юного чернокожего сеньора — тоже. И еще миллионы и миллионы незавербованных — почему? Да потому что завербовать, как вы выражаетесь, можно только тех, кто этого хочет сам. Иначе — кто нуждается в иллюзии, как бы он того ни скрывал от себя…
— А почему дамы стоят? — вдруг спросил Иешуа. — И почему нет вина? Или его вообще нет?
— Ох, простите меня, простите, — заволновался Гонсалес. Хлопнул в ладоши. Тут же в дверях появился человек в белых штанах и просторной рубахе (форма здесь, что ли, такая?). — Мигуэль! Вино, фрукты, сок гостям — быстро… И что там у тебя с обедом?
— Все в порядке, патрон, все будет вовремя.
— Выполняй… — И к дамам, как назвал их Иешуа: — Можете присесть вместе с нами. Позвольте представить: моя жена Инее, моя дочь Соледад, а сын… — Сына давно не было. Сбежал с мороженым на свободу. — Сын еще мал, чтобы понять, кто почтил визитом наш дом, простите ему бегство…
И жена Инее, и дочь Соледад последовательно, прежде чем сесть на краешки кресел, припали губами сначала к руке Иешуа, потом — к руке Педро. Иешуа чуть заметно поморщился, Педро принял поцелуй как должное.
— Рад встретить в сердце тропического леса столь милых дам, — сказал Иешуа, и Мари с удивлением на него посмотрела: откуда он выудил такой великосветский оборот? А Иешуа уже к хозяину обратился — с похожим недоумением: — Вы не производите впечатления полуграмотного крестьянина, сменившего когда-то мотыгу на кольт. А ведь так оно и было, верно?.. Откуда способность к элоквенции, сеньор Гонсалес?
Провокация, конечно! Не знал Гонсалес такого богатого слова, как элоквенция. Но природная сметка просто-напросто не позволила ему в том признаться.
— Природа, Мессия. Она у нас очень богата, вы видели и еще уввдите. А мы, человеки, — часть природы, плоть и кровь ее. И ведь говорится в Первом послании Апостола Павла к коринфянам: «Не сама ли природа учит вас…» Сама, сама… А что, заметно?
Что заметно — Иешуа не понял или не захотел понять. Сказал задумчиво:
— Читал я это послание. Цитата, правда, не очень к месту, там природа учит всего лишь, что растить волосы — это бесчестье для мужа, да и сомнителен мне этот Павел. Кто такой?.. Но тем не менее ваше объяснение я принял. И впрямь: природа ваша лучше иного университета.
— У сеньора Гонсалеса очень большая библиотека, — встрял в разговор святой отец. — Он позволяет мне пользоваться ею, и я, честно признаться, злоупотребляю позволением: в наших краях с Лигами плохо…
— Не то что с кокой… — эдак в сторону, словно про себя, буркнул Крис.
И туг же поймал приказ Учителя:
«Сиди и молчи. Придет пора — дам сигнал. Еще успеешь подраться…»
А сам вслух заметил:
— Полагаю, падре, вы — единственный, кто запоем читает книги из библиотеки сеньора Гонсалеса… Ах нет, прошу прощения, юная сеньорита, — это он, сообразили Мари и Крис, услыхал что-то возмущенное в мыслях девушки Соледад, конечно же вы тоже читаете… Но папа — это, как уже сказано, природа — в первую очередь. А книги — это лишь гарнир, да и то лишь в последнее время… В самом деле, сеньор, вглядываясь в ваше бурливое прошлое, нельзя с долей уважения не отметить, что вы — способный ученик. Вы умеете слушать и учиться. У вас прекрасная память, до сих пор прекрасная, несмотря на тонны выпитой текилы. А ведь было, было кого слушать!.. Помните профессора Джордана из Калифорнийского университета? Сколько вы его держали в своей лаборатории в Рио-Вигадо? Полтора года?.. Да, больше он не выдержал: климат, жуткие условия быта, дерьмовая еда, порой — побои… Но ведь успел поставить и отладить вам процесс получения чистого кокаина из листьев коки, дешевый процесс, надежный. И вас многому научил, ах как многому, вы же теперь — специалист в производстве наркотика, с вами все считаются, сам Фуэнтес держит вас за спеца. А причина одна: цепкая память и природное — да, так! — умение применить ее к делу… А девочка из Мехико, студентка-филологиня, ваши люди сняли ее прямо на улице… кажется, ее звали Кончита… это же для нее вы начали покупать книги, и она вам, мечтая сбежать из Медельина, рассказывала все, что знала, все, что учила, все, что читала, а вы слушали, вы еще не понимали, что услышанное пригодится в жизни, а ведь опять природа — чутье на сей раз! — подсказала: слушай, моцо, пока девчонка жива, и запоминай… А еще одна, художница из Техаса… И эта поклонница Кьеркегора из Барранкильи… А Мария Мендес, актриса из Голливуда?.. Да разве всех перечесть? Даже вы их не помните — всех, а вот то, что они в вас вкладывали, — назубок!.. Слушайте, да вы прямо-таки выстраивали толковую программу самообразования! И ведь получилось!.. Скажите честно: а просто гулящие девки с панели у вас бывали или вам крали только образованных?.. Жаль только, что жили они недолго. Надоедали как женщины, а, Гонсалес, или выжимали их как учительниц?.. И кстати, как относилась к вашим урокам сеньора Инее? Она ведь знала, я чувствую, что знала…
Иешуа говорил все это, намеренно бил по больному, но Гонсалес — вопреки ожиданиям остальных слушателей — не возмущался, не звал на помощь коммандос, да и сеньора Инее слушала Мессию спокойно, даже с легкой улыбкой, только появился румянец на гладких белых щеках. И дочка никак не реагировала: сидела, вытянувшись в кресле струночкой, молчала: старшие говорят — молодые не вмешиваются…
И Крис подумал: а зачем Иешуа вываливает на всеобщее обозрение прошлое хозяина, да и еще какое-то сомнительное прошлое, лежащее, по мнению африканца, далеко в стороне от главных путей наркобизнеса, в коем Гонсалес преуспел немало? Хотели ведь — как раз о наркобизнесе, а повели речь о каких-то любовницах… Какая цель?..
А цель-то, оказывается, была.
— Вы меня убедили. Мессия, — вдруг задумчиво сказал Гонсалес, когда Иешуа замолчал. — И знаете в чем?
— Знаю, конечно, — ответил Иешуа. — В моей способности прочитать вашу память, не прибегая к известным вам и любимым вами способам, связанным с химией — раз и с физикой — два.
Гонсалес захохотал и снова превратился в плюшевую игрушку.
— Физика — это, так я понимаю, пытки?
— Это вы так понимаете. А вообще-то физика — это наука…
— Ну, дорогой Мессия, вы же не станете спорить, что пытки — это тоже наука. Или искусство?.. Та художница-американка — ее звали Натали, умница, а рисовала-то как! — убеждала меня как раз в последнем, и даже делала рисунки старинных пыточных устройств, они у меня сохранились. Рисунки, естественно, сохранились, а не устройства, пытаем мы здесь по старинке и безыскусно… Но я не об этом. Я о том, что, похоже, вы получили ответы на все ваши не высказанные вслух вопросы, так?
— Так, — кивнул Иешуа.
И Крис понял, что весь обличительный монолог Учителя был не самоцелью, а средством — заставить собеседника сначала напрячься, потом впасть в гнев, потом невольно раскрыть память и сознание, успокоиться и в течение этих эмоциональных циклов Дать Учителю прочитать все, что тот хотел прочитать. Ну, хотя бы про наркобизнес. А любовные приключения и профессор из Калифорнии — это так, гарнир к основному блюду, оборочки на лит жизни сеньора. Многое, кстати, объясняющие в этой линии и в этой жизни — если позволительно наделить оборочки и гарнир такой странной функцией.