Страница 4 из 63
Теперь, когда ее мысли, наконец, пришли в порядок, она поняла, что ей следует забыть их встречу в прошлом и считать, что он просто похож на человека, которого она когда-то видела совсем короткое время. Его память не подсказала ему, что они уже встречались, тогда как он, в эти незабываемые минуты заставил ее сердце забиться сильнее.
Вообще что она собой представляла, чтобы ее запомнить? Эта мысль почему-то снова заставила ее почувствовать себя обиженной. Даже и обиженной? Уж не сумасшедшая ли она? По ней, должно быть, плачет Бедлам. Да она Бога должна благодарить за то, что этот человек ее не узнал сегодня.
Ход ее мыслей был прерван подкатившей к подъезду элегантной лакированной черной каретой, запряженной двумя великолепными серыми лошадьми. Герб Саттонов на дверцах.
– А вот и я, – услышала Алекс за спиной низкий голос, и, прежде чем успела обернуться, на плечи ей легла накидка. Когда она подняла руки, чтобы завязать ленты, ее пальцы коснулись его руки. Алекс почувствовала, как он замер, и поняла, что он стоит совсем близко, неприлично близко, дыша ей в шею. Она не успела отреагировать на его близость, как он уже отступил.
Досадуя на себя, Алекс слишком нервно стала завязывать ленты, в результате чего получился довольно кривой бант.
А лорд Саттон подошел и с невозмутимым видом протянул шляпу, которую она решила не надевать, опасаясь, что снова не справится с лентами.
– Леди Мэллоран опечалена вашим отъездом, – сказал он, – поэтому я взял на себя смелость объяснить ей, что с вами говорили духи и у вас нет другого выхода, как повиноваться им. А они сказали, что вы должны вернуться домой. Надеюсь, вы не сердитесь на меня за то, что я себе позволил?
В глазах лорда Саттона снова не было ни тени насмешки, а его голос и выражение лица были совершенно серьезными. Черты лица остались такими же красивыми, как четыре года назад, когда она, увидев лорда Саттона в толпе в Воксхолле, не могла отвести глаз. Тогда он, высокий, невероятно привлекательный, стоял под деревом один, наблюдая за проходившими мимо людьми, и она сразу же почувствовала в нем родную душу. Она очень хорошо знала, как это – быть одной, смотреть на проходящих мимо. Одного взгляда было достаточно, чтобы вообразить себе, что вот он – рыцарь в сияющих доспехах, который умчит ее к новой прекрасной жизни. Герой, готовый защитить ее, победить драконов и избавить ее от мучительного одиночества и постоянного страха. Она понимала, что это несбыточные мечты, но ее глупое сердце не хотело с этим мириться.
За свою жизнь она повидала много аристократов, но ни один из них ее не волновал. Однако в этом человеке что-то зацепило ее воображение и вызвало в ней чувства, которых она еще никогда не испытывала. Какое-то беспокойство и возбуждение ее и смущали, и заинтриговывали. Вопреки его внешне идеально джентльменской наружности его окружала аура мечтательности, смешанной с опасностью и загадкой, притягивавшей ее точно так же, как вора притягивает шкатулка с драгоценностями.
Он явно принадлежал к людям высшего света, собравшимся в гостиной леди Мэллоран, но держался особняком. Все в его внешности – неотразимо красивые глаза, высокие скулы, прямой, классический нос, твердый подбородок, вся его стать выдавали в нем высокородного джентльмена. Он был из тех, кого она никогда не могла бы представить рядом с собой, и не был тем, кому могла бы понравиться она.
Алекс вдруг поняла, что рассматривает его, особенно его губы – четко обрисованную линию верхней и полную нижнюю. Почему его рот выглядит одновременно и безвольным, и упрямым? Человек, наделенный такими выдающимися качествами, вряд ли испытывает трудность, выбирая себе жену. Наоборот, ему потребуется метла, чтобы смести со ступеней своего дома десятки женщин, желающих соединить с ним свою судьбу.
– Так вы одобряете то, что я сказал леди Мэллоран, мадам Ларчмонт?
Его тихий вопрос заставил ее вздрогнуть. Лорд Саттон тоже рассматривал ее, при этом выражение его лица было непроницаемым. Так что было неясно, заметил ли он, что она очарована его ртом. Оставалось лишь возблагодарить Бога за то, что она уже давно избавилась от привычки краснеть. Если он все же заметил ее пристальное внимание, то это, видимо, не вызвало у него никакой реакции, разве что скуку. А ее женское тщеславие было задето, хотя этого и не должно было произойти.
Господи, может, она все же немного сумасшедшая? Этот человек меньше чем за час сумел возбудить ее так, как никакой мужчина не мог за более длительное время. Единственным человеком, которому это удалось, был он сам четыре года назад. «Да, и вспомни, какой катастрофической оказалась та встреча!»
Он, должно быть, привык, что женщины смотрят на него разинув рот. У нее появилось непреодолимое желание уверить его, что ее пристальный взгляд не имеет ничего общего со взглядами других женщин, но ей удалось сдержаться. Она посмотрела ему прямо в глаза и сказала:
– Ваше объяснение было абсолютно правильным, и я его одобряю. Благодарю вас.
– Не стоит благодарности. Так что, мы едем? – Он помог ей сесть в карету и спросил: – Куда надо ехать?
Она назвала район города – не самый модный, но вполне респектабельный. Лорд Саттон дал указание кучеру и сел напротив Алекс. Дворецкий закрыл дверцу, и карета тронулась.
В тесном пространстве карсты фигура лорда Саттона казалась еще мощнее, плечи – шире, мускулистые ноги – длиннее. Алекс не понимала, почему так смущена, и опустила глаза, но увидела только, что подол ее накидки лежит на носке его отполированного до блеска сапога. Вид этого прикосновения вызвал у нее странное чувство – оно было слишком интимным. Она чуть подвинулась, чтобы зеленый бархат соскользнул с его сапога.
Решив, что не стоит слишком глубоко вдаваться в чувства, вызванные таким, в сущности, малозначащим обстоятельством, она глубоко вдохнула. И тут ее спокойствие испарилось, как облако пара. В воздухе кареты витали запахи накрахмаленного белья и сандалового дерева, напомнившие ей запах его галстука. Пахло свежестью. Она никогда не задумывалась над тем, как пахнет от мужчин. В ее жизни от них пахло либо дешевым одеколоном, либо немытым телом.
– Как давно вы живете в Лондоне, мадам Ларчмонт?
Алекс внутренне встряхнулась и снова обратила внимание на лорда Саттона. Он сидел в непринужденной позе, но вытянул левую ногу – ту, на которую прихрамывал, – и она подумала, что нога, наверное, болит. Его лицо было в тени, но она видела, что он рассматривает ее с вежливым интересом.
– Я живу здесь уже несколько лет, – ответила она и быстро сменила тему. – Я слышала, что вы на время вернулись в Лондон и предпочитаете жить в своем фамильном поместье в Корнуолле.
Он кивнул:
– Да, мне там нравится гораздо больше. А вы когда-нибудь там бывали?
– Вы имеете в виду Корнуолл? Нет, не бывала. Как там?
Он на минуту задумался.
– Красиво, хотя если бы мне пришлось выбрать для описания Корнуолла только одно слово, я сказал бы «спокойно». Когда я уезжаю, мне всегда очень не хватает запахов, звуков и вида моря. – Он широко раскинул руки по спинке сиденья и опять стал смотреть на нее с тем же непроницаемым выражением.
– Скажите, милорд, вы действительно хотите, чтобы я рассказала о том, что говорят ваши карты?
– Конечно. Я всегда рад испытать что-то новое, тем более столь невинное.
Она удивленно подняла брови:
– Значит ли это, что вы не верите в точность предсказаний по картам?
– Не помню, чтобы я когда-либо над этим задумывался. Но должен признать, что моя первая реакция была скептической. Как можно верить колоде карт?
– Вы бросаете мне вызов, милорд. Мне хотелось бы, чтобы вы изменили свое мнение.
– Уверяю вас, что изменить мое мнение будет нелегко. Мистика противоречит моему прагматичному характеру.
– Все же вы не против дать мне возможность убедить вас?
– Убедить в чем?
– В том, что карты могут рассказать о вашем прошлом и настоящем и совершенно точно предсказать будущее, если гадалка настоящая.