В объятиях любимого

Леон закрыл окно и лег рядом, но почти сразу же с приглушенным проклятьем вскочил. Затем одеяло Мисти было отброшено в сторону. Девушка резко села.

– Ты это видела? – едва не рыча, спросил он. Она посмотрела и увидела небольшую дыру в простыне.

– И стоило по этому поводу так орать? – проворчала Мисти и встала. – Сейчас я все исправлю.

– Стоило ли орать? – не поверил Леон. – Мы их гости!

Она проворно скинула подушки и принялась перестилать простыню так, чтобы дыра оказалась под подушкой. Леон стоял рядом и смотрел на нее.

– Ты так и будешь стоять и смотреть, как я работаю, или все-таки поможешь? – поинтересовалась Мисти, сдувая с лица прядь волос.

Он не двигался. Она подавила раздражение и, сделав все сама, села, чтобы отдышаться.

– Ты знаешь, в этой рубашке ты выглядишь так, словно никакой рубашки и нет, – хрипло сказал Леон.

Мисти взглянула на себя. Из ее горла вырвался невнятный звук. Попытка нырнуть под одеяло была скорее инстинктивной, чем обдуманной, – это ничего бы не изменило. Она вдруг обнаружила себя опрокинутой навзничь, прижатой к матрасу тяжелым телом Леона, а затем почувствовала его губы на своих губах. Он целовал ее с такой ненасытной страстью, что, прежде чем она поняла, что делает, она уже обвила руками его шею и отвечала на его поцелуй. Каждый новый поцелуй, каждое его прикосновение разжигали в Мисти желание, с которым она уже долго и безрезультатно боролась. Когда Леон все-таки оторвался от ее губ, его дыхание было прерывистым и тяжелым.

– Ты предохраняешься?

Его вопрос не сразу проник в сознание Мисти, но когда это произошло, на нее нахлынула знакомая волна боли. О да, она надежно защищена от беременности, потому что ее тело уже не способно дать начало новой жизни…

– Да.

– Это должно было произойти, любовь моя, – уткнувшись лицом ей в шею, выдохнул Леон.

– Должно? – повторила Мисти, снова забыв обо всем, когда его рот нашел чувствительную точку на ее шее.

– Я понял, что этому суждено произойти в ту минуту, когда увидел тебя, стоящей спиной к окну. Твои волосы развевались, в них играли отблески пламени… – прошептал он. Его губы прикасались к ее коже, заставляя ее содрогаться от удовольствия. Когда его ладони легли ей на грудь, она выгнула спину и запрокинула голову. – Может, мне следовало сказать тебе раньше, но учти, одной ночи с тобой мне будет недостаточно.

Закрыв глаза, Мисти слушала шепот Леона и улыбалась. Раздался тихий шорох, и она снова почувствовала его руки на своем обнаженном теле.

– Какая у тебя гладкая и нежная кожа! Ты совершенна, – сжав пальцами ее напрягшиеся соски, восхищенно сказал он.

Последние сомнения и нерешительность покинули Мисти. Она уступила требовательному зову своего тела, запустила руки во влажные после душа волосы Леона и сама поцеловала его.

– Что ты со мной делаешь! – со стоном проговорил он, когда она оторвалась от него, опустила голову на подушку и посмотрела на него снизу вверх.

Взгляд его глаз, почерневших до невероятности, ласкал ее лицо. Это было так осязаемо, словно он касался ее пальцами.

– То, как ты на меня смотришь, доводит меня до безумия, – проведя рукой между холмиками грудей Мисти, сказал Леон. Она учащенно задышала, неосознанно приподнимаясь на локтях, стараясь быть к нему как можно ближе. – То, как ты отвечаешь на мои ласки, сводит меня с ума.

– Это ты заставляешь меня быть такой, – шепнула она.

Глаза Леона расширились, а затем он рывком поднял Мисти с кровати и, словно в исступлении, приник к ее губам. Глухой стон вырвался из ее груди. Она обвила его плечи руками и прижалась к нему. Сначала осторожно, а затем все смелее Мисти стала исследовать его тело, восхищаясь гладкой загорелой кожей и тугими натянутыми мышцами. Леон остановил ее, удержав ее руки, и, несильно навалившись на нее всем телом, заставил опуститься на кровать.

Скоро Мисти дрожала в его опытных руках и сходила с ума от его испепеляющих поцелуев.

– Пожалуйста, – задыхаясь, всхлипнула она.

– Ожидание только усиливает силу ощущений, – вполголоса произнес Леон. – Но ты права. Все хорошо в меру.

Мисти уже почти ничего не слышала. Мир вокруг нее вдруг стал кружиться все быстрее и быстрее, и она кружилась вместе с ним, увлекаемая туда, где нет места рассудку, где властвуют лишь чувства и безумие охваченных страстью тел.

Когда она понемногу пришла в себя, то обнаружила, что сжимает Леона в своих объятьях. Неизвестное до того чувство близости к другому человеку охватило ее. Он теперь как будто навсегда принадлежит ей, и осознание этого затопило ее волной счастья и любви.

Долгое время никто из них не произносил ни слова. Наконец Леон пошевелился, но чувство близости не исчезло, а когда он убрал волосы с лица Мисти и нежно посмотрел ей в глаза, она подумала, что это происходит во сне, но никак не наяву.

– Я вот о чем подумал, – неожиданно сказал Леон. – Я мог бы помочь тебе найти сестру.

– Что? – не понимая, почему он завел разговор на эту тему, спросила она.

– У каждого должна быть семья. А так как для меня сделать это не сложно, я хочу помочь тебе.

– Спасибо, но мне это не нужно, – чуть скованно ответила Мисти.

– Ты не хочешь увидеть свою сестру?

Она закрыла глаза.

– Мое желание не главное. Главное, хочет ли моя сестра со мной встретиться. Мой адрес и телефон ей известны уже четыре года, но, похоже, она не желает со мной встречаться. Так что лучше оставим это.

– Ты просто боишься…

Мисти вырвалась из кольца его рук и отодвинулась.

– Почему ты уверен, будто у тебя есть право делать подобные заявления? Наверно, ты прочитал в газетах несколько историй о счастливом воссоединении после долгих лет разлуки и поисков, верно? – с горечью спросила она. – Но есть и другие истории, о которых в газетах не пишут. Например, о тех людях, которые испытывают только боль от предательства и разочарование. Насколько мне известно, нас у матери было трое, и она от всех нас отказалась.

Мисти взглянула на Леона и помимо воли снова им залюбовалась. Слишком красив, чтобы перед ним могла устоять хоть какая-нибудь женщина, печально подумала она.

– Ты сказала – трое, – напомнил он ей каким-то надтреснутым голосом.

– Да, все девочки или, может, у меня есть брат, а может, еще братья и сестры, – сказала Мисти, всем своим видом демонстрируя, как неприятна ей эта тема. Посмотрев на Леона, она поняла, что он от нее не отстанет, и, вздохнув, продолжила: – Мама вышла замуж в девятнадцать лет за мужчину, который был намного старше нее, и родила ему дочку. Мне удалось узнать об этом в ходе моих поисков. Через некоторое время у нее родилась двойня. Я не знаю, что случилось затем, но когда я несколько лет назад встретилась с мужчиной, которого считала своим отцом, он даже не пустил меня на порог.

Лицо Леона напряглось. Он слушал ее молча, не перебивая.

– Когда я пришла к нему, – с горькой улыбкой говорила Мисти, – он сказал, что моя мать шлюха, и заявил, что я идиотка, если решила, будто он мой отец, а его дочь не желает иметь со мной ничего общего.

На скулах Леона заходили желваки.

– Ну и…

– Сейчас моя семья – Берди, – перебила она его. – И никто, кроме нее, мне не нужен.

– Хорошо, я больше не буду касаться этого вопроса, – сказал он и попытался ее обнять.

Мисти выскользнула из-под его рук и скрылась в ванной. Ей нужно было побыть одной. Его вопросы разбередили полные горечи и обиды воспоминания, отодвинув на второй план их близость, и заставив ее пожалеть о своей откровенности. Разве может человек, которому, возможно, известны все родственники до третьего колена, как минимум понять того, кто не может вспоминать без горечи даже о своей матери?