Мир иной

Андрей Столяров

Мир иной

1

Вот так всегда: сидишь себе, никого не трогаешь, занимаешься своими делами, вроде бы ниоткуда не свиристит. И вдруг – трах, бах, палкой по голове! Из глаз – искры, мир, точно безумный, начинает раскачиваться туда и сюда.

Если перевести эту аналогию на меня, то все именно так. Сижу у себя, занимаюсь своими делами, а, выражаясь точнее, пытаюсь наладить цветовую гамму двора. Ну, не дается мне цветовая гамма двора. Визаж, в общем, неплох: стекла, солнечные отражения, каждая трещинка на асфальте видна, каждая веточка на кустах. Все вроде нормально. Даже тени – прохладные, трепетно синеватые, как живые. Тени, скажу без ложной скромности, мне удались. С тенями мне повезло. А вот стоит тронуть динамику, и – сразу не то. Искорки какие-то фиолетовые появляются: из-под веточек, из окоема бликов, с крайних углов. Будто сыплется порошистая метель. Почему искры, откуда искры? Ни хрена не понять. «Художник» у меня первоклассный. Не магазинный какой-нибудь, где подбираешь цвета, как кубики в детском саду, можно только перетащить маркер и все. Мой «художник» дает полное совмещение – и переход между цветностями удается размыть, и положить сверху фон, как бы патину, которая его приглушает, и гармонизирует сам, так что не нужно занудливо подбирать обертоны. Любой оттенок, любое схождение – в шесть секунд. А если требуется, например, выставить графический ряд, то сей же момент, безо всякой корректировки, согласует размеры. Чего, спрашивается, нужно еще? И вот, пожалуйста, при переходе к динамике начинает искрить. Сразу видно, что лепится некачественная программа. Я третью неделю с этим валандаюсь, перегибаюсь, закручиваюсь, сделать ничего не могу. Придется, видимо, идти на поклон к Алисе. Или даже непосредственно к Алю, чтобы посмотрел что к чему.

В общем, сижу я, потихонечку ковыряюсь, чертыхаюсь вполголоса, щурю до боли глаза, трясу головой, тру виски, ругаю для поднятия духа самого себя: надо же так – на три недели застрять! Наверняка какая-нибудь ерунда. Но никакого просвета, хоть плачь. При этом каждые пять минут я поворачиваюсь к консоли и раздраженно сдуваю оттуда взъерошенного почтальона Печкина. Он выскакивает на край, бодро размахивая конвертом. Не до него мне сейчас. Никакая почта мне не нужна. И также каждые пять минут, переходя на персональную связь, я пытаюсь, пытаюсь, пытаюсь дозвониться до Квинты: через квартал отсюда раздается «гав-гав»!.. – полное щенячьей тоски. Это у меня такой позывной. Квинта, однако, не отвечает. Глазок на консоли показывает, что сигнал идет в пустоту. То ли задерживается Квинта сегодня, то ли пришла, но игнорирует все и вся. С Квинтой иногда такое бывает. Вдруг выключит телефон и ее как бы нет. И час ее нет, и два часа нет, и целый вечер – хоть плачь. Почему? – спрашиваешь потом. А нипочему, не было настроения…

То есть, все как всегда. И вдруг – трах-бах, начинают стучаться в дверь. Причем как стучат – будто хотят ее выломать. Как будто нет у меня звонка. Как будто кругом горит. Ладно, иду открывать. А на пороге, чего уж не ожидал, лично Платоша. В дурацком своем хитоне, свисающем, как простыня, в дурацких своих сандалиях на босу ногу. Лысина так и сверкает, борода – от ушей, как у первобытного человека.

– Ты почему связь отключил?..

Ну, объясняю ему, что потому, значит, и отключил, чтобы не мешали всякие идиоты. Только начнешь работать – тут же какой-нибудь идиот.

– А ну, пошли!

Платоша трясет бородой.

Куда, чего?

– Пошли-пошли!.. Сам все увидишь!..

Ну, тут уж возражать не приходится. Мгновение я колеблюсь – не захватить ли мне меч. У меня красивый декоративный меч, будто из серебра, с яшмовой рукояткой, слегка сияющий в полумраке. Подарок эльфов за дизайн Стеклянной ротонды. Я сделал им хрустальные переливы стекла.

Нет, меч все-таки ни к чему.

Хотя на улице – настоящее столпотворение. Высыпали, кажется, изо всех ближних домов. И то, шутка сказать, стучатся не только ко мне, ко всем подряд. Я вижу, как Топинамбур бухает кулаком по дверям Бамбиллы. Оборачивается, растерянно говорит: Ну, никогда его нет… Вижу, как Леший нетерпеливо выстукивает мелкую дробь в парадной напротив. Вижу, как Обермайер, поправляя берет, объясняет что-то Алисе, нервно поджимающей губы.

– Да что там у вас – пожар?

– Иди на площадь!.. – грозно кричит мне Платоша.

Сам принимается обрабатывать дверь, ведущую к Синусу. Кулаки у него здоровенные, створки так и бренчат. Если Синус на месте, выскочит сейчас, как ошпаренный. Мне, правда, все это становится безразлично, поскольку откуда-то, точно из пустоты, возникает Квинта и цепко, словно боясь потерять, берет меня под руку.

– Привет, говорит она.

– Привет, – отвечаю я. – Думал, ты уже не придешь.

– Как это не приду? Я всегда прихожу. Ты помнишь, чтобы я хоть раз не пришла?..

Тут она, конечно, преувеличивает. Но это пускай. Спорить, возражать, препираться я в данный момент не склонен. Я чувствую, какие у нее сегодня жаркие пальцы. Еще дня три назад были как пластмассовые, ничего. А сейчас – будто вынула их из горячей воды. От этого у меня под сердцем тоже становится горячо. Я, как всегда, перестаю что-либо соображать. Я – это уже не я. Это другой человек, целиком вылепленный из счастья. У меня, наверное, даже глаза чуть-чуть светятся, а в груди – пусто, как будто я родился только сейчас. Никого еще не видел, кроме нее. Такое у меня странное состояние.

Мне хочется ей об этом сказать.

Но я молчу, Квинта и так это знает.

На площади тоже небольшое столпотворение. Наверное, сюда собралась половина свободных граждан. Все это гудит, колышется, размахивает руками. Все это полно ярости, возмущения, нетерпеливого желания действовать. И, ввинчиваясь в толпу, которая, надо сказать, пропускает нас не слишком охотно, осторожно протискиваясь и подтаскивая за собой Квинту, я вдруг начинаю по-настоящему понимать, как город разросся за последние месяцы. Мало того, что большинство присутствующих мне незнакомы, но даже из тех, кто приятельски здоровается со мной, я помню по именам всего лишь нескольких человек. Вот этого, одетого в шкуру, подпоясанную лианой, зовут Тарзан. Он живет на Липовой улице в двухэтажном деревянном бунгало, говорят, каждое утро распахивает окно и, набрав воздуха в грудь, оглашает окрестности знаменитым протяжным криком. Как это его соседи до сих пор терпят? А вот того, в курточке, в коротких полосатых штанах, кличут, естественно, Буратино. Сразу можно понять по характерному носу. Нос у него выдается вперед, наверное, сантиметров на тридцать, острый такой, не дай бог случайно воткнет, а на лице отчетливо прорисованы жилочки древесных волокон. Между прочим, по слухам, довольно известный певец, звезда эстрады, кумир недозрелых подростков, внешность служит ему защитой от назойливого узнавания. А вон Кот-Бегемот со своим вечно попыхивающим примусом, а вон доктор Спок в малиновом «космическим» свитере и зеленых рейтузах. А вон Енот, укутанный в волосы, точно в плащ – сквозь путаницу бурых лохм настороженно поблескивают глаза.

Впрочем, не у всех такая броская аватара. Большинство граждан как раз предпочитает не выделяться. Кто это, например, в джинсах, в кожаной безрукавке, кивнул мне издалека и приветливо помахал рукой? Хоть убей, а не помню. Квинта тоже не помнит – глянула на меня, недоуменно пожала плечами. Разве можно было это представить полгода назад?

Основные заторы, разумеется, образуют туристы. Для них это бесплатное развлечение, о котором потом можно будет долго рассказывать. Они все сейчас, вероятно, стянулись на площадь – сбились в плотные группы и, как роботы, дружно поворачивают физиономии то вправо, то влево. Боже мой, сколько у нас ныне туристов! Как правило, они меньше заметны, будучи рассредоточенными по разным кварталам. У туриста ведь виза только на сутки – надо везде побывать, все успеть. А тут, я прикидываю, на каждого свободного гражданина приходятся минимум трое в ярких канареечных комбинезонах. Страшноватое впечатление они производят. Особенно когда всем скопом упирают в тебя водянисто-бледные, идиотические глаза. Таращатся бесцеремонно, как в магазине. Как пришельцы откуда-нибудь из запредельных миров. И ведь умом я хорошо понимаю, что не виноваты они ни в чем: стандартные дурацкого облика покемоны им выдают вместе с визами. Редко какой турист будет заказывать себе индивидуальную аватару. И все равно, такая злость подступает, как будто они нарочно тебя подзуживают. Так и хочется крикнуть: Чего вылупились!? Зачем, вообще, вы приперлись туда, куда вас никто не звал!?.