Страница 45 из 76
– А что я? – приближаясь к нему, спросила Олимпиада. Она глядела на мужа прищуренными глазами.
– Да мало ли что… – насупившись, бормотал Авдей.
– Нет уж, миленький, говори. А нет, так я пойду и лягу. У меня голова трещит.
– Ты вон обормота кучера в спальню к себе пущаешь, вот что про тебя говорят, – разом выпалил Доменов и засопел еще сильнее.
– Ах вон оно что! – Олимпиада облегченно вздохнула.
– А что – не так?
– Гуляй каждый день с Ивашкой Степановым да с зятьком любезным, не только кучера – каторжанина приведу тебе назло. Подойди вон к зеркалу и глянь на свою образину. На кого похож! Под глазами мешки, весь всклокоченный, как старое, растрепанное помело! Сам бражничает, а я тут помирай одна от скуки. Все. Завтра же ноги моей здесь не будет!
– Ладно, ладно, я ведь так только, – примирительно заговорил Авдей. – Поедем вместе.
– Куда еще? – спросила она сквозь слезы.
– Да хоть в Питер!
– Ой! Авдеюшка! – Олимпиада бросилась к нему и обняла за шею. Прижавшись лбом к его небритой щеке, добавила: – Ох как от тебя винищем-то разит!
Спустя неделю они были уже в Петербурге, в номерах самой дорогой Европейской гостиницы. Авдей Иннокентьевич знал из верных источников, что сейчас в столице находится главный управляющий Ленскими приисками Иннокентий Белозеров, что он устраивает в высоких финансовых кругах выпуск новых акций на сумму в несколько миллионов рублей. На первых двух выпусках Доменов нажил огромный барыш. Старый и опытный уральский хищник появился в Петербурге не ради каприза молодой жены. Он чуял, что новые акции будут раскупаться нарасхват. Нужно было не упустить момента и снова положить в карман добрый куш. Накануне он тайком отвез во дворец очередного «золотого петушка» в несколько фунтов весом, а сегодня с утра был принят Белозеровым, которого знавал еще, когда тот был простым чиновником. Сейчас тот жил в роскошном особняке барона Альфреда Ринцбурга, ворочал огромными капиталами и бесконтрольно владычествовал во всем приленском крае. Белозеров встретил уральского золотопромышленника внешне радушно и приветливо. Ему было известно, что Доменов скупил на большую сумму акции «Ленского товарищества», но сколько, Белозеров точно не знал: все операции Доменов проводил через подставных лиц.
Рабочий кабинет, куда провел Белозеров Доменова, был огромен и увешан большими, в тяжелых рамах картинами. Над столом во весь рост висел портрет императора Николая Второго. Над мраморным камином – распятие, а рядом какой-то святой с постным, недовольным лицом. На массивном письменном столе лежало много всяких бумаг и бумажек. Здесь были счета магазинов и фирм, таблицы биржевых курсов, каталоги, прейскуранты… «и, наверное, донесения многочисленных шпионов», – подумал Авдей Иннокентьевич. Он-то уж эту механику знал не хуже хозяина.
– Рад тебя видеть, очень рад! – Белозеров погладил бородку, обрамлявшую выпуклые скулы, мысленно стараясь угадать, зачем пожаловал этот уральский промышленник.
– Благодарствую, Иннокентий Николаич. Поимел я желание лично выразить и засвидетельствовать мое почтение, – ответствовал Доменов.
– Тронут весьма. Надолго, ли в столицу? – спросил Белозеров.
– Еще и сам не знаю, покамест не расхомутаюсь с делами…
Белозеров знал, что трезвый Доменов – это непроницаемая маска. Вскоре лакей пригласил их в столовую. Там на столе, словно на выставке, уже стекленели полдюжины графинчиков с разноцветной жидкостью. Чем чаще пробовали настойки, тем двусмысленнее становился их разговор. Обмениваясь пустяковыми новостями, подпускали друг другу шпильки. Наконец Авдею это надоело.
– Слыхал я, Иннокентий Николаич, новые бумажки выпущать собираетесь?
– Какие такие бумажки? – делая удивленное лицо, спросил Белозеров.
– Ну акции, не все ли равно. – Авдей Иннокентьевич пожал плечами и опрокинул в рот очередную рюмку.
– Золотое дело, сам знаешь, вещь капризная. Тайну блюсти требует, – неопределенно ответил Белозеров.
– А ты думаешь, я ваших секретов не знаю? – Авдей проколол вилкой скользящий на тарелке грибок, готовясь бросить его в рот, ждал ответа.
– Всех тайн, господин Доменов, знать нельзя. Твоих, например, мы вот, грешные, не знаем! – взмахнув широкими рукавами пиджака, ответил Белозеров. – Ты вон Синий Шихан прибрал к рукам, а как – мы не ведаем…
– А я вот ведаю, как вы умеете своими акциями народ объегоривать! – ввернул Доменов.
– Тебе-то, Авдей Иннокентич, непристойно так говорить, – упрекнул Белозеров.
– В прошлом году вы четвертый раз выпустили почти на десять миллионов рублей, а где они, ети денежки?
– Как это где? – опешил Белозеров, еще не зная, что Петр Шпак, посланец Авдея, давно проник в финансовые дела «Ленского товарищества» и сообщил Доменову всю подноготную.
– Будто ты и не знаешь? – Авдей кинул в рот грибок и с хрустом раскусил его.
– Не ведаю, о чем ты толкуешь…
– Ах так! Тогда я тебе разжую, как сей соленый рыжик… Ваш запасный капитал и капитал погашения абсолютно пусты и значатся только на бумаге.
– Не городи ересь, Доменов. – Голос Белозерова дрогнул. Но он взял себя в руки и приготовился слушать.
– Всю вашу наличность слопали дивиденды. Ты хорошо знаешь, что выплачено десять миллионов рубликов. Вы сейчас, голубчики, изворачиваетесь за счет милости кредиторов! В текущий оборотный капитал не отчислили ни копейки, резерва для выплаты будущих дивидендов у вас нет. Правители «Лена Рольдфильс» из деловых людей превратились в спекулянтов, а это никогда к добру не приводило, – уже более серьезным и трезвым тоном объявил Доменов.
– Напрасно пугаешь, Авдей Иннокентич, – поражаясь его осведомленности, проговорил Белозеров.
– Разве я пугаю? Я правду говорю. Вы хотите новым выпуском залатать кое-какие прорехи, играете на понижение, а потом вздуете на триста процентов. Знаю я все ваши махинации и, ежели хотите, выпущу вас в трубу. Но я, конечно, этого не сделаю.
– Не сделаешь потому, что сам черпаешь из нашей драги лопатой, – засмеялся Белозеров, с облегчением почувствовав, что они с ним, по сути дела, одного поля ягодки. – Сколько, на какую сумму имеешь наших доходных бумажек? – спросил Белозеров.
– Это мое дело.
– Могу все купить по последнему курсу.
– Зря важничаешь, голубь мой. На приисках-то ваших не ахти какие дела…
– Ты лучше о своих делах думай, а наши предоставь уж нам, грешным, – обиженно проговорил Белозеров.
– Да ведь нигде на золотых приисках нет столько беспорядков, сколько у вас на Витиме и на Олекме. Эта ваша зараза и к нам на Урал проникает. Мало того, что у вас там люди, как скоты, живут, вы еще и несусветную спекуляцию развели!
– Если поверить, то на твоих шахтах вроде как рай божий… – поджав губы, зло усмехнулся Белозеров.
– Рай не рай, но я становым воли не даю. А у вас они там цари и боги! А рабочие живут в промерзлых стенах.
– А ты что хочешь, чтобы я для них дворцы строил?
– Зачем дворцы? Не нужно только забывать, что они тоже люди-человеки и в условиях вечной мерзлоты добывают песочек волшебный… А у вас там даже с брюхатыми бабами не считаются. А урядники так это чистые кобели.
– По своим судишь?
– Не без этого, конешно… Но я своим за это в зубы даю!
– Щедро! – захохотал Белозеров. – У тебя, наверно, и социалистам тоже рай…
– Я, голубь, и с этой публикой компанию вожу. Когда они у меня под руками, я все ихние намерения насквозь вижу…
– Какой прозорливый!
– Уж какой есть, милок. Я ведь тебе дело говорю, а ты посмеиваешься. Еще раз толкую, что люди нам золотишко моют, а ты их коровьими челюстями кормишь, вместо денег талоны даешь. А приказчики твои заставляют принудительно покупать по этим талонам ненужные товары по удороженным ценам. Гляди, как бы такие махинации не стали себе дороже…
– Да ты-то о чем хлопочешь, любезный? – не вытерпел Белозеров.
– Раз я акционер, значит, свой вклад в деле имею, – резонно возразил Доменов.