Торговцы грезами

– Значит, корову Барракса зарезала ты, – задумчиво повторил варвар. – А почему не меня или другого первого попавшегося человека?

– Я не могу убивать людей, – с трудом выговорила Рата и опустила голову, так что спутанные пряди закрыли ее лицо. – Поэтому меня прогнали. Я слабая, и, вдобавок, мне противно это делать.

«Поверить? Очень похоже на правду, если только здесь возможно отличить, где правда, а где ложь… Вот тебе и жуткие гули, – киммериец посмотрел на сжавшуюся в углу девушку. – И почему я не полез в другой дом?.. Если бы мне так везло в кости, как на дурацкие переделки, то Конан киммериец давно уже бросил мотаться туда-сюда по свету.»

– И как же ты… кхм… ну… живешь? Я считал, что гули обязательно должны каждую ночь приканчивать двух-трех человек…

– Тогда людей на земле просто бы не осталось, – грустно сказала Рата. – Это мы сами придумали и распустили слухи, чтобы нас боялись. Мне достаточно раз в три-четыре дня крови маленького животного. Кролика или курицы. В остальное время я ем то же самое, что и обычные люди.

– Барракс держит куриц, зачем тебе понадобилась его любимая телка?

– Я была очень голодная, – призналась девушка и нерешительно подняла голову. – И очень торопилась. Лучше одна корова, чем десять куриц. Наверное, надо ему заплатить…

– А что ты ему скажешь? Что у тебя было плохое настроение и, чтобы развеяться, ты пошла и перерезала глотку его корове? – съязвил Конан. – Кстати, чем ты это сделала? Зубами? Между прочим, ты вся перемазалась и выкинула потом одежку из окна, так?

– Да. У меня не получилось сделать все быстро и без шума, корова стала метаться, и я промахнулась. Я взяла нож на кухне, потом вымыла и положила обратно, – торопливо ответила Рата. Потом вздохнула и с горечью проговорила: – Ты не веришь. Ни единому моему слову. Так, наверное, и должно быть, я зря понадеялась, что сумею выдать себя за человека. Мы – нежить из ночных лесов, рыщущая в поисках добычи, и большинство из нас действительно хищники с обликом человека. С какой стати я должна от них отличаться? Может, мне лучше уйти? На худой конец, я могу вернуться обратно…

– В клетку? – жестко уточнил киммериец, и девушка вздрогнула. – Тебе так нравится вонючая солома и общество крыс? И еще мне кажется, что твой хозяин предпочел бы вернуть украденное золото, а не тебя. Что ты ему наплетешь?

– Я не знаю, где деньги, – дрожащим и очень правдивым голосом отозвалась Рата. – Человек, что выпустил меня, забрал все и унес с собой. Я не знаю, кто был этот человек и не разглядела его лица. Он ушел, а я осталась. Днем пряталась, вечером попыталась украсть еды…

– Не пойдет, – отрезал северянин. – Никто не поверит. Твой хозяин либо душу из тебя вынет, допытываясь, где золото, либо сдаст здешним властям, а они спокойно повесят тебя за убийство туранского караванщика.

– Но я не убивала его! – возмутилась девушка и даже привстала.

– Это ты так говоришь, – невозмутимо сказал Конан. – Неужели ты всерьез полагаешь, будто тебе поверят? Особенно если твой хозяин решит, что сторож ему больше не нужен и откроет, кто ты такая? Да тебя и слушать не станут. Будет большой удачей, если тебя прикончат сразу.

– Тогда что же делать? – Рата обмякла, став бесформенной тенью в углу.

– Ничего, – после недолгого, но напряженного раздумья киммериец пришел к выводу, что лучше оставить все, как есть. – Если мы попытаемся что-то наскоро поменять, то запутаемся и непременно себя выдадим. Будем действовать, как задумали, а при первой возможности удерем из города. В Туране спрятать тебя было бы не в пример проще, там женщины лица закрывают… Неужели никто раньше ничего не замечал? Кстати, у тебя… м-м… других особенных отличий нет?

– Хозяева знали, а при посторонних людях я всегда молчала. Кто обращает внимание на заморыша, что держится потихоньку где-то в уголке? – несколько обиженно сказала Рата. – А другое… есть.

Она вытянула руку ладонью вперед. Конан еще днем обратил внимание, что у девушки вдоль подушечки каждого пальца идет тонкая линия, точь-в-точь давно заживший шрам. На его вопрос, как она умудрилась так изрезать пальцы, Рата равнодушно пожала плечами и ответила, что родилась с столь странным украшением. Теперь она резко согнула кисть в подобие цепкой птичьей лапы, обзаведясь внезапно появившимися крючками пяти длинных изогнутых когтей. Расслабила руку – когти мгновенно исчезли, втянувшись в пальцы.

«С такими коготками никакие кинжалы не потребуются, – оценил необычное оружие киммериец. – Но все равно, в жизни не поверю, что маленькая девчонка сумела расправиться со здоровым мужиком. Караванщик из Турана – значит, должен был уметь защищаться. Туранцы рождаются с саблей в руке. А если она сперва его напугала до полусмерти, а потом спокойно зарезала или загрызла? Но все в один голос твердят: этого типа просто разорвали на кусочки… У нее просто не хватило бы времени так быстро обернуться. Ну как, поверим или нет? Впрочем, все равно я уже вляпался в это дело… Будем надеяться, что неприятности на этом закончатся.»

– Что ты собираешься делать? – настороженно спросила Рата, так и не покинув свое спасительное убежище.

– Спать, – невозмутимо ответил Конан. – Хватит с меня на сегодня.

– А я? – робко поинтересовалась девушка.

– Можешь пойти прогуляться, авось напугаешь кого-нибудь, – буркнул киммериец. – А можешь всю оставшуюся ночь торчать в углу, если тебе так нравится. Только отвяжись от меня хотя бы до утра.

– Я… – Рата чуть не задохнулась от возмущения. – Я не навязывалась!

– Да ну? Значит, мне померещилось? – с этими словами варвар улегся на своей подстилке, посмеиваясь про себя над обозлившейся девушкой. На какое-то время в комнате воцарилась тишина, затем еле слышно скрипнули доски под ногами осторожно крадущегося человека.

«Попробует выскочить в окно – пусть катится куда хочет и выкручивается сама!»

Шаги замерли на месте, затем раздался скорбный вздох и жалобное:

– Может, подвинешься?

Рата улеглась рядом, по-кошачьи свернулась в клубочек и быстрым шепотом произнесла:

– Вообще-то мое настоящее имя – Ринга.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

«Вот так начинаешь привыкать к спокойной жизни… – в единственное окно гостиничной комнаты падали отвесные лучи полуденного солнца. – Никуда не надо спешить, никто не собирается начинать день с охоты за твоей головой… А это еще что такое..?»

Женщина, стоявшая у окна, обернулась, и все встало на свои места. Робкая надежда, что несколько пугающие вчерашние открытия были всего лишь причудливым сном, мгновенно исчезла.

– Только не улыбайся, – быстро проговорил Конан. – Ты очень милая девушка, но увидеть твою улыбку по второму разу – чересчур даже для меня. Теперь понимаю, как можно поседеть за одну ночь.

Рата – вернее, Ринга – отвернулась, тихо хихикнула, а затем очень серьезно пообещала:

– Я постараюсь не забывать. Вон твой завтрак… а еще у меня есть две новости.

– Какие? – киммериец уселся, подвинув к себе поднос, уставленный тарелками и подумав, что кормят у Барракса довольно мерзко – постоянно что-то переварено или не дожарено.

– Одна плохая, – медленно ответила Ринга. – Вторая… не знаю, наверно, тоже не слишком хорошая.

– Начинай с той, что получше, – решил варвар.

– Пришел какой-то тип – военный в одежде офицера. Не местный. С ним трое солдат. Они очень желают тебя видеть, и, полагаю, вовсе не для того, чтобы пожелать доброго утра.

– Ох! – Конан хлопнул себя по лбу. – Немедийцы! Долг! Ладно, с ними я разберусь. А вторая новость?

Ринга замолчала, прошлась по комнате, и неохотно выдавила:

– Сегодня ночью убили человека.

От неожиданности киммериец подавился и закашлялся.

– Сетовы змееныши, опять? Кому не повезло на этот раз? Откуда ты узнала?

– Гвардейцы, что сидят внизу, нашли труп утром около своей казармы, – обстоятельно ответила девушка. – Как я поняла, это местный дворянин и не последнее лицо в городе. Он… короче, он тоже разделан на кусочки.