Синий шихан

– Господин Хевурд? – вежливо поправил буфетчик. – Можно показать… Вы что, приезжий?

Господин в черном пиджаке при этих словах положил на стол чайную ложечку и повернул голову в сторону казака.

– Да, только что приехал, – ответил Митька.

– Если угодно, простите… я не знаю, с кем имею честь, – продолжал буфетчик.

– Я Степанов… с Синего Шихану… с прииска…

В прошлый наезд он почувствовал, что слова «Синий Шихан» имеют прямо-таки магическую силу. Продавцы, услышав, кто покупатель, бросались показывать и упаковывать товары как угорелые. Митьку и Суханова тащили в особые помещения, угощали вином, чаем. И сейчас кушавший за столом молодой человек так быстро вскочил, словно сидел на остром шиле.

– Прошу прощения, – степенно подойдя к Митьке, проговорил посетитель. – Очень рад слышать вашу фамилию и желал бы с вами познакомиться… Я близко знаком с господином Хевурдом… Не угодно ли к столу?

– Спасибо, – немного опешив, промямлил Митька. – А кто вы такой будете? Тоись, с кем имею честь? – подделываясь под тон буфетчика, спросил он грубоватым голосом.

– Инженер Петр Эммануилович Шпак. Я служил у господина Хевурда и недавно получил, как говорится, отставку.

– По золотому, значит, делу?

Митька оглядел инженера с ног до головы.

– Совершенно верно. Я геолог, исследователь. Чрезвычайно рад знакомству. Простите, не знаю вашего имени и отчества.

– Димитрий Лександрыч. Будем знакомы.

Степанов добродушно улыбнулся и протянул Шпаку руку. Ему сразу понравился этот вежливый господин, да еще инженер по золотому делу, и к тому же хорошо знающий англичанина Хевурда. Митька принял приглашение и сел за столик.

Петр Эммануилович умело и с большим тактом выбирал вина и закуску, по каждому случаю советовался с новым знакомым. Однако Митька, плохо разбиравшийся в гастрономических тонкостях, просто сказал:

– Пусть дают, что у них тут есть… Только выпивать я буду мало… У меня серьезное дело. Самого англичанина Хевурда повидать надо.

– А вы, Дмитрий Александрович, не беспокойтесь… Это я могу устроить… С господином Хевурдом вы познакомитесь завтра.

– Да нет, зачем завтра!.. Мне он сегодня нужен. Ежели можно, я очень буду просить вас… Никакой оттяжки дело не терпит. Понимаете?

Шпак минуту соображал, каким путем узнать у этого степного богача причину такой спешки. «Мне везет, черт побери», – мелькнула в голове ликующая мысль. Но он чувствовал, что надо быть весьма осторожным и не испортить впечатления, которое он произвел на богача.

– Я отлично понимаю вас, господин Степанов. Бывают такие дела, что и минуты нельзя помедлить… Но не знаю, дома ли сегодня господин Хевурд и сможет ли он вас принять…

– Ежели дома, то сможет. Это такое дело… я думаю, он не откажется. Вы только покажите, где он живет, а я сам зайду, – после двух рюмок вина заявил Митька.

– Разумеется, я не вправе спрашивать, почему вам так спешно нужно иметь свидание с господином Хевурдом. Коммерческая тайна – залог делового благополучия…

– Правильно, Петр Эммануилыч… Да я и не люблю, когда меня расспрашивают. Лучше потом сам расскажу, ежели будет нужно.

«Этот степной волчонок хоть и дик, но хитер», – подумал Шпак.

Шпак еще не подозревал, что волчонок сам лезет очертя голову прямо в пасть тигру. Почувствовав властную силу золота, он одним махом, без особых раздумий, решил избавиться от рабской семейной зависимости и зажить самостоятельно. Он не жалел денег, ибо знал, что на Синем Шихане желтого песка хватит на долгие годы, благо сам он теперь не пачкал рук в грязной воде.

– Вы меня пока ни о чем не расспрашивайте. Если хотите, то приезжайте к нам. Я покажу вам кое-что, – потягивая из стаканчика вино, продолжал Митька. – Мне сейчас этот англичанин во как нужен! – проводя ребром ладони по шее, закончил он.

– Знаете что, Дмитрий Александрович… Я здесь живу, в гостинице… Может быть, зайдете ко мне в номер, и закуску можно туда потребовать. Вы там отдохнете, а я наведу справки о Хевурде, – предложил Шпак.

Немного подумав, Митька согласился и вместе с любезным хозяином поднялся наверх. Двухкомнатный номер с мягкой, обитой бархатом мебелью поразил его. После грязных постоялых дворов, где он останавливался с Сухановым, он очутился в чистой, уютной комнате, в которой пахло цветами и было прохладно. «Вот бы мне так зажить», – подумал он и, вспомнив о бочонках с золотом, спросил:

– Сколько стоит такая квартера?

– Два рубля в сутки, – ответил Шпак, удивляясь Митькиной наивности.

– А ить совсем пустяки… А наш управляющий черт его знает на каком-то вонючем постоялом дворе останавливается, а тут два рублишки за такие партаменты!..

Митька уже совсем забыл, что несколько месяцев назад он получал от матери целковый только в большие праздники и считал это за великое богатство.

– Ежели целый дом купить вот с такой мебелью, сколько будет стоить?

– Смотря какой дом, Дмитрий Александрович. Приличный особняк, в десять – двенадцать комнат, можно приобрести за двадцать тысяч рублей. Вас это интересует?

– А как же!

– Жилой или для коммерческих целей?

– Вот именно, семейно жить… Ну, об ефтом деле можно будет особо покалякать, а сейчас, пожалуйста, узнайте про англичанина. Он очень богатый человек али как? Наличность у него есть?

– Насчет наличности не знаю… Но вообще господин Хевурд имеет солидный капитал. Могу позднее подробно вас познакомить с делами «Зарецк инглиш компани». А теперь разрешите попытаться выполнить вашу просьбу. Располагайтесь как дома.

«Артельский парень, – подумал Митька, когда Шпак ушел. – Видать, обходительный, образованность имеет… Денежки, наверное, водятся, как барин живет… А что, на самом деле, купить тут дом, привезти Олимпиаду и зажить по-господски. От Ивашки отделиться, половинную долю потребовать. Черт с ним, с Синим Шиханом! Пусть там Тарас Суханов песок моет. Иногда можно и наезжать самому, чтобы Ивашке кулаком пригрозить. Пусть не забывает, кто нашел золото, да не вздумает мошенничать…»

– А то, дурак, землю продал и двести рублев прикарманить хотел, идиёт! – меряя шагами комнату, вслух выругался Митька.

Возбуждение продолжало расти, усилилась злоба и на брата, и в особенности на вздорную, курносую свояченицу. Но неприятен и тягостен был и свой поступок. Точно вор, сломал замок и увез бочонки.

– Все буду делать вам назло, шалопутные… И дом куплю, и на Липке женюсь, – успокаивал себя Митька. – Я еще вам покажу, язви вас в душу!

Вошел коридорный и предложил самовар.

– Пшел к чертям! Чего лезешь, когда тебя не спрашивали! – сердито крикнул Митька и ощетинился, как рыжий кот. Коридорный, пятясь задом, бесшумно исчез. Степанов подошел к окну и отдернул штору. По улице, поднимая пыль, протрусили два киргиза на мохноногих, саврасых лошадках, промчался рысак, запряженный в черную лакированную коляску. Неподалеку в саду заиграл духовой оркестр. Медные трубы гудели протяжно и нудно. Они нагнали на Митьку тоску. На тротуаре, прямо напротив окна номера, раздался густой, хрипловатый бас, громкое чертыхание и звонкий женский смех. Митька высунулся из окна. Мимо окон медленно шла высокая в белом платье девушка в соломенной широкополой шляпе, со свернутым в руках зонтиком. На шаг позади грузно двигались двое мужчин: один – чернобородый, в длинном коричневом пиджаке, другой – огромного роста, с отвислым животом под широкой чесучовой пижамой с массивной позолоченной палкой, которой он яростно размахивал в воздухе. Часто он, останавливаясь, стучал по тротуару и кого-то бранил. Белокурая миловидная девушка оборачивалась, лукаво щуря чистые голубые глаза, закидывая назад красивую голову, весело и задорно смеялась.

Толстый мужчина был Авдей Иннокентьевич Доменов, чернобородый – Роман Шерстобитов, а девушка, привлекшая Митькино внимание своим беззаботным весельем, – дочь Авдея Иннокентьевича Марфа.

– Супостат этот всех наших приисковых модниц с ума свел… А потом вижу, сукин сын…