Карающая длань

Единственным надгробным словом, прозвучавшим в глухой полночи над каменным холмиком, было обещание отомстить.

На следующий день весь дворец гудел, как растревоженный медведем улей. Впрочем, было от чего волноваться – в каких-то двух лигах от королевской резиденции растерзали целый караван! Почти сорок человек за одну ночь отправились на Серые Равнины!

Король Дамалл был бледен, но внешне спокоен. Он сделал все, что мог – распорядился выставить стражу на стенах и удвоить патрули на границах. Впрочем – это понимали все, и в первую очередь сам король – подобные меры вряд ли принесли бы сколь-нибудь ощутимый результат. Оборотни напали и бесследно исчезли в лесной глуши, а людям оставалось только вздрагивать по ночам да крепче запирать двери.

Следующим утром Конан вместе с полусотней воинов пограничной стражи побывал на месте гибели каравана. Дорога здесь сужалась, проходя через скалистое ущелье. Россыпи камней подступали прямо к самой дороге, а на выходе из долины начинался густой лес.

«А оборотни явно не глупы, – подумал Конан. – Место выбрано на диво хорошее, как и в той лощине. Основная часть нападавших спряталась за камнями и внезапно обрушилась на голову проезжающим, а тех, кто уцелел и вырвался из ущелья, достали засевшие в лесу… Купцам следовало бы поискать новых путей на полдень, а Дамаллу – вырубить все рощи вдоль дорог, иначе по ним скоро станет совсем невозможно проехать.»

Телеги и добро нападавшие не тронули – ни один мешок не был вспорот и все сундуки по-прежнему крепко закрыты на висячие замки. Лошади частью растерзаны, а те, которым повезло, оборвали постромки и разбежались по всей округе.

Зато из четырех десятков людей не ушел никто. Даже многоопытного Конана проняло зрелище сотворенной в долине резни. Двадцать с лишним лет назад он в числе других киммерийцев штурмовал аквилонский форт Венариум, там не осталось ни одного живого человека, но, по крайней мере, северяне убивали честно, обычным оружием! А тут… Перегрызенные и разорванные шеи, вспоротые животы, разбросанные по грязи полусъеденные внутренности, обглоданные руки и ноги…

Конану казалось, что он уже повидал все возможные зверства, да и сам не раз и не два убивал, не испытывая особенных мук совести, однако такое изуверство ему доселе не встречалось. Варвар почувствовал, что его подташнивает и отвернулся, уперев пристальный взгляд в вершины покачивающихся темно-зеленых елей.

Солдатам пришлось еще хуже. Копать одну общую могилу на всех было нечем да и негде – вокруг либо скалы, либо твердая лесная почва – а потому десятник принял единственно верное решение: сложить все трупы в телеги и сжечь. Стражники, стараясь лишний раз не смотреть на покойников, перетаскивали разодранные в клочья останки и забрасывали в повозки…

Конан мотнул головой, приходя в себя, и отправился разыскивать Регарата. Тела немедийца не было возле загромоздивших ущелье телег, где пало большинство из охранников, и варвар прошел дальше, внимательно вглядываясь в россыпи коричневатых валунов. Он нашел своего друга возле самого выхода из долины – Регарат сидел, прислонившись к камням и низко опустив голову на грудь, точно решил остановиться и передохнуть в дальней дороге. По странной прихоти оборотни не тронули его труп. Киммериец осторожно приподнял голову Регарата и заглянул в остекленевшие выкаченные глаза. В них стояла ненависть и смертная мука, из прокушенной губы на подбородок вытекли и засохли темно-красные струйки крови. Взгляд Конана упал на грудь немедийца – слева зияла огромная развороченная дыра с торчащими наружу обломками костей. «Они вырвали ему сердце…»

Варвар закрыл погибшему глаза и некоторое время, опустошенный, сидел рядом, бессмысленно смотря куда-то вдаль. Он не заметил, как подошли собирающие тела солдаты и в нерешительности остановились. Немного потоптавшись с ноги на ногу и пошептавшись, один из них, подталкиваемый остальными, неуверенно тронул Конана за плечо:

– Господин…

– Убирайтесь, – не оборачиваясь, зло бросил киммериец. – Я сам принесу его.

Когда все останки погибших в ущелье были собраны и сложены в телеги, Конан поднял застывшее тело Регарата и, медленно ступая, понес его к огромному костровищу. Солдаты боязливо расступались перед ним. Киммериец смотрел прямо перед собой, и люди, кто случайно сталкивавшиеся с ним взглядами, поспешно отворачивались – холодные, светло-синие как лед на вершинах Киммерии глаза варвара излучали лютую ненависть.

Конан смотрел, как разгорающееся пламя весело охватывает просмоленное дерево и человеческие тела. Постоянно лившийся мелкий занудный дождь внезапно прекратился, и погребальный костер вспыхнул, стоило десятнику поднести к нему наскоро скрученный из пакли факел. Яркие оранжевые языки становились все выше и сильнее. Чувства киммерийца постепенно успокаивались. Его огорчила смерть Регарата, но не только потому, что немедиец был его хорошим знакомым. Куда больше варвара тревожило то обстоятельство, что его соратник пал от лапы гнусного порождения черной магии. А когда имеешь дело с магией, особенно черной – очень легко потерять душу. Такого Конан никогда не оставлял безнаказанным.

К несколько возвышенным мыслям о мести примешивалась неизвестно откуда выползшая, но очень настойчивая и практичная мыслишка – а не получится ли на этом деле немного подзаработать? Дамалл наверняка в ближайшее время затеет устройство всеобщей облавы на оборотней. Вдруг он станет платить за каждое убитое чудовище золотом по весу?..

Вернувшись во дворец, Конан сразу направился к королю. Испросить аудиенцию не составило труда, свое предложение варвар как следует обдумал еще на обратной дороге, а потому без особых предисловий начал:

– Мой господин, сколько ты мне заплатишь за то, что я избавлю Пограничье о оборотней?

Дамалл ошарашенно уставился на него, точно киммериец заявил, что недавно получил лично от Митры в подарок пару десятков молний и собирается испробовать их на терзающих страну оборотнях.

– Ты в одиночку берешься избавить Пограничье от этой напасти? – недоверчиво переспросил король. – Ладно, я не спрашиваю, каким образом ты это сделаешь. Но, если у тебя получится, я выскребу казну до дна, а там наберется не меньше пятидесяти тысяч золотом!

Теперь настал черед варвара удивляться:

– Пятьдесят тысяч? Я и не знал, что опасность настолько велика! («И что занюханное Пограничье так богато!» – добавил он мысленно.)

– Понимаешь, – медленно начал Дамалл. – Дело вот в чем… Здесь, в Пограничных Землях, народ, а главное – правители мелких феодов решают: будет король править или нет. И, если избранного ими государя преследуют неудачи или он не может навести хоть какой-то порядок в стране, его просто убирают и никакая охрана правителя не спасет… Впрочем, ты и сам это прекрасно знаешь, – с кривой полуулыбкой добавил король. – Шайки Чернолицых лишили трона Невилла. Оборотни, если я не смогу в ближайшее время ничего предпринять, лишат трона меня. Так что лучше обложить страну на пару месяцев налогами и заплатить тебе любую просимую сумму, чем чистить выгребные ямы при новом короле. И это в лучшем случае…

Конан усмехнулся про себя и добавил:

– Но мне потребуются помощники.

– Сколько? – с готовностью спросил король, поняв, что варвар все же не сошел с ума и не собирается в одиночку гоняться за оборотнями. – Сотня, две, три?..

– Зачем мне столько? – недоуменно пожал плечами киммериец. – Вполне хватит и одного десятка. Думаю, это будет десяток Эрхарда…

Король недоверчиво посмотрел на Конана и уточнил:

– Ты уверен, что справишься? Десять человек – маловато будет.

«Да, – подумал киммериец. – Спокойная жизнь во дворце явно не идет на пользу Дамаллу. Он уже забывает самые простые вещи!»

– Государь, ты некогда служил на границе, – осторожно начал варвар. – Какой отряд легче спрятать? Кем проще командовать в бою? Кто подвижнее – десяток или сотня? Я вообще бы пошел один, но кто-то должен на всякий случай прикрывать мою задницу…