Тессеракт

— Да, сделала, — с вызовом проговорила Лиша.

— Да ты хоть понимаешь… — начала было Элла, но не закончила фразу и стала обмахиваться рукой сильнее. Она несколько раз глубоко вздохнула, чтобы прийти в себя, потом обвела взглядом густую листву вокруг грузовика и прошептала: — Ты хоть понимаешь, что теперь уже нельзя назад?

— Конечно, понимаю, но я и не хочу отступать. Я хочу выйти за него замуж, а он хочет на мне жениться.

— Это он так говорит!

— Я сказала ему. Сказала, что я не какая-нибудь там столичная шлюха.

— А он?

— Ответил, что они его не интересуют.

— Ой ли, — Элла подняла брови. — Зачем же тогда он так часто туда ездит?

— Чтобы составить компанию Дублону и Саймону.

— Ммм.

— А вот и не ммм, Элла.

— Ммм.

— А вот и не ммм! Если бы я ему не доверяла, то не согласилась бы выйти за него замуж.

— Замуж! — повторила за ней Элла уже совсем другим тоном. — Это красиво звучит только на словах.

— Сегодня вечером я обо всем расскажу родителям.

— Сегодня вечером! Интересно, и что же они тебе ответят?

— Надеюсь, они не станут возражать.

— Конечно, не станут! Туринг такой весь из себя… Ведь его отец управляет лесопилкой!

— Говорят, он станет директором, когда уйдет тата Руди.

Элла сделала большие глаза:

— А потом на место отца станет Туринг.

— Да, — вздохнула Лиша, — но меня это не интересует. Ты пойми, Элла, когда любишь, то всякие там лесопилки не имеют никакого значения.

— Слишком уж все складно получается! Повисло молчание. Роза немного подождала, потом осторожно кашлянула и спросила:

— Кто скажет, что такое «брать в рот»?

Роза догадывалась, о чем идет речь; она уже кое-что об этом слышала, но не думала, что эти разговоры — правда. И вдруг, прямо посреди подробных объяснений Лиши, перед ней возник образ Лито. В страхе отгоняя его, Роза сказала себе: это потому, что я случайно встретила его сегодня утром. К тому же я часто думала о нем, поэтому нет ничего странного в том, что перед глазами возник именно его образ. Надо было представить себе то, о чем говорит Лиша, и Лито первым пришел в голову.

Но этот аргумент оказался совершенно бесполезным, потому что буквально сразу же образ Лито возник снова. На этот раз Роза испугалась внезапной ревности, которую ощутила по отношению к Лише, затем — странного чувства восторга, потом — своих зардевшихся щек.

Лиша сразу заметила, что подруга покраснела, но приписала это ее невинности. А Роза, теребя висевший на груди серебряный крестик, была довольна, что дело тем и ограничилось.

Сплетня похожа на легкий ветерок, который освежает разгоряченные от работы лица. Сплетницы собирают и разносят слухи. Им никто не верит, но все делятся с ними своими секретами, потому что нет более благодарных слушательниц. Такой и была Элла. Некрасивые тонкие губы, очки с толстенными стеклами… Но необыкновенно длинный язык и врожденное чутье на интриги заменяли ей привлекательность, и способности эти проявились рано — в пять-шесть лет люди уже видели в ней будущую сплетницу. Неудивительно, что к концу уроков сплетня, запущенная Лишей, уже обошла городок и во весь опор неслась к дому Розы. А Роза тем временем, далеко отставая от сплетни, вся в своих мыслях брела по дороге и высматривала красивые цветы на обочинах.

Доминг, отец Розы, в тот вечер не проронил за ужином ни слова. В этом не было ничего необычного, он мог промолчать целую неделю. С тех пор как его оглушило взрывом динамита во время рыбной ловли, он все больше отмалчивался, в основном ограничиваясь кивками, улыбками, пожиманием плеч и другими подобными жестами. Но не потому, что подводный взрыв повредил его слух, — Доминг и до того слыл молчуном. Розе иногда казалось, что после контузии отец наконец-то обрел себя.

Но вот молчание Корасон — это действительно было необычно. В противоположность мужу она всегда болтала без умолку, а тут и рта не открыла с самого начала ужина.

Роза заподозрила что-то неладное. В молчании не чувствовалось обиды или раздражения, но была какая-то тяжесть, поэтому Роза решила выяснить в чем дело.

— Что-нибудь случилось, мама? — спросила она, положив себе на тарелку кусочек курицы.

Корасон удивленно подняла брови:

— А разве что-то должно было случиться?

— Я не знаю.

— Ты не знаешь?

— Нет, — простодушно ответила Роза. — Не знаю. Расскажи мне.

Корасон снова подняла брови и поджала губы.

— Как дела в школе?

— В школе?

— Ну да, в школе. Какие у тебя оценки?

— Все в порядке.

— Неужели? — усомнилась Корасон. — Интересно… А я думала, что это прежде всего отразится на учебе…

Роза посмотрела на отца, пытаясь понять, доходит ли до него смысл этого таинственного разговора, но тот никак не реагировал.

— А что должно отразиться на учебе?

— Я заметила у тебя в волосах цветок, — заявила Корасон вместо ответа.

Роза замялась.

— Я увидела его около…

— Само собой. Я его знаю?

— Кого?

— Я знаю этого парня? Или меня ждет такой же сюрприз, какой Лиша преподнесла сегодня своей матери? — Корасон подалась вперед, и уголки ее рта сложились в ироничную улыбку. — Неужели, когда я завтра буду перебирать рис, мне в уши залетит слух, что моя дочь переспала со своим будущим мужем?

Одной рукой Роза вытащила из волос цветок, а другой прикрыла рот.

— Это Марио? — Нет!

— Грегорио?

— У меня никого нет!

— Прекрасно, прекрасно. У тебя никого нет, а цветок вдруг нацепила. — Корасон зашлась смехом. — Вот что я тебе скажу. Стоит первой из вас выйти замуж, как за ней последуют все остальные. Через несколько месяцев вы все будете стоять перед священником в своих лучших платьях. Так всегда было. Само собой, — она тихо вздохнула, — я вышла замуж первой в своем квартале.

— У меня никого нет.

— Значит, придется дожидаться слухов.

— Тебе долго придется ждать.

— Я думаю, что это Марио.

— Если вы уже поели, я уберу тарелки.

— Скоро ты будешь убирать их за кем-то другим!

Лежа с открытыми глазами, Роза вдруг подумала о своей постели. Она уже шесть лет спала на этих деревянных щитах. Точно такие же были и раньше, но она поняла это только сейчас. Они были маленькими и жесткими и скрипели при малейшем движении. Тарелки, — подумала Роза, наблюдая за прошмыгнувшей по потолку ящерицей. Тарелки, постель… Без одного не бывает и другого.

— Ангелочек! — громким голосом окликнул ее отец десять минут назад, когда Роза проскользнула за занавеску, отделявшую ее комнату от остальной части дома. Она высунула голову, недоумевая, что могло заставить его нарушить свое обычное молчание.

— Что? — откликнулась Роза.

— Зачем ты вынула этот цветок из волос? — завопил Доминг, и Корасон заткнула уши руками. — Он был такой красивый! Приходи завтра тоже с цветком!

— Может быть.

— Ты что-то сказала, ангелочек?

Роза подняла керосиновую лампу и поднесла к лицу.

— Я сказала: если увижу красивый цветок по дороге в школу.

— Тогда смотри получше, и найдешь самый красивый!

— Хорошо.

— Спокойной ночи, ангелочек!

— Спокойной ночи.

В какой-то момент мертвечина ненадолго чернеет, а потом краснеет. Люди и животные чернеют в том месте, где кожа открыта. Черная кожа трескается, лопается, и под ней проступает красная плоть. От зловония сокращаются мышцы гортани, и легкие отказываются вдыхать отравленный воздух, но не могут и выдохнуть его.

Ощущение смерти, запрятанное где-то глубоко внутри Розы, вырвалось у нее из груди и растеклось с такой же быстротой, как капля масла в воде. Через какую-то секунду оно охватило все ее тело. Роза ускорила шаг, стараясь не дышать, пока не выберется на свежий воздух. Но отвратительный запах был, казалось, повсюду, и, ускорив шаг, она лишь приблизилась к его источнику. Это была свинья, выброшенная ночью на берег приливом и наполовину присыпанная песком.