Тревожная ночь Гидеона

В трубке закудахтало.

— Джи-Джи? Это Эллиот. Нам только что сообщили кое о чем, что может привести к большим неприятностям, и я предпочел сразу же связаться с вами. Пропал малыш из родительского дома в Трептон-стрит, Челси. Ребенку — четыре месяца, мальчик. Мамаша оставила его на кухне, чтобы поболтать у порога с соседкой, а когда вернулась, — он уже исчез. Дрянное дело.

— Подробности?

— Это все, что нам известно на данный момент.

— Я вам передаю Морли, он примет ваш рапорт, а сам срочно сообщу всем патрульным машинам и займусь телетайпом, — пообещал Гидеон. — Больше ничего?

— Да вроде бы нет.

— А что-нибудь новенького в отношении миссис Пэнн и её пропавшего мужа?

— Да банальная история. Бедняга-жена, муж которой принимает себя за Дон Жуана, — ответил Эллиот, который предпочитал не спешить с выводами.

— Ты уверен?

— Уверен, насколько это возможно. А в чем дело?

— Я перелистывал вчера отчеты и должен заметить, что она мне совсем не показалась чокнутой. Лем со мной не согласен, но…

— Ладно, если она ещё раз заявится, попытаюсь лично с ней поговорить, — пообещал Эллиот.

— Спасибо. Передаю трубку Морли.

Затем Гидеон соединился с диспетчерской, сообщил о пропаже ребенка и попросил объявить об этом всем радиопатрульным машинам. Буквально за несколько минут заверещали микрофоны, застучали телетайпы, и вся полиция Лондона и его пригородов поднялась на ноги, так как ничто так не стимулирует полицию, как пропажа ребенка. Едва Гидеон повесил трубку, как затренькал другой телефон.

— Гопля! Ну вот и началось! — проворчал Леметр.

— Хэллоу! Гидеон слушает. Дайте мне его… Майк? Я только что пришел, но уже в курсе. Они арестовали постояльца, некоего Грея… Не знаю, а почему?.. А… А! Ну да, конечно, я займусь этим.

Гидеон, окончив разговор, повернулся к инспектору-стенографу:

— Отметьте: Артур Грей подозревается в убийстве Сары Оллвэй из Гиддонс Роад, Илинг, по приметам походит на человека, известного под именем Артура Смита, который вот уже три недели как пропал из пансионата Клэпхем, убив при этом хозяйку. Позвоните в Хаммерсмит и сообщите им все детали. Разузнайте там. Грея содержат все там же?

— Нет, теперь он в Кэннон Роу, — резко отрезал Леметр.

— В таком случае я, возможно, и сам займусь им, — пробормотал Гидеон.

Наконец-то у него нашлось время прикурить трубку. Делал он это деловито, не спеша. В кабинете стало не так жарко, но табачный дым, смешавшийся с туманом, просачивавшимся в малейшие щели, першил в горле. Гидеон отпустил стенографа, который поспешил удалиться, чтобы привести свои заметки в божеский вид, а затем снова принести их Гидеону, а копии отправить во все заинтересованные службы. Резкая вонь, дым от сигарет, напряженное лицо и устремленный в одну точку взгляд Леметра — все это отнюдь не поднимало настроения Гидеону. Придя на работу, он думал только о Бродяге и семейных неприятностях Леметра, но теперь на него обрушились новые заботы.

Похищение ребенка четырех месяцев.

Мужчина неопределенного возраста, снимающий комнаты у пожилых дам и затем убивающий их…

И ночная жизнь города… Темные улицы, неизвестные дома, где злоумышленники обдумывали свои грязные дела, убийства в состоянии аффекта, кражи, разноликие пороки, наркотики…

И где-то там, в тумане, разгуливающий Бродяга.

И плюс ко всему ещё и Леметр со своими семейными дрязгами.

Телефоны молчали вот уже несколько минут, что дало всем небольшую передышку. На улице раздавались сигналы нетерпеливых водителей, по мосту Чаринг Кросс прогромыхал поезд… Зловеще, словно чья-то жалоба, простонала противотуманная сирена на Темзе. К этому моменту туман на реке совсем уплотнился.

В кабинете Леметр одевал пиджак. Не ходя вокруг да около, Гидеон спросил его напрямую:

— Лем, как там у тебя дома?

— Там у меня настолько все распрекрасно, что в один из ближайших дней ты уж точно обвинишь меня в убийстве. Да ладно, брось ты. Даже не стоит об этом говорить. Мой дом никогда не был раем, но сейчас он все больше становится похожим на сущий ад. Вот сейчас я вернусь к себе, а меня ждет лишь банка сардин да прокисший суп. Теперь у неё появилась мания боязни Бродяги. И начнет зудеть, что я совсем её забросил. Если она, конечно, дома, а не шастает где-нибудь. Брось, не будем об этом. Ты добрый малый, старина, но тут ничего не поделаешь. Кстати, может случится и так, что на сей раз она будет нежно ворковать. Поди узнай! Я могу сматываться? На сегодня все?

— Всем, Лем. Спасибо тебе.

— Тогда до послезавтра. Приветик!

Леметр, тихо прикрыв за собой дверь, вышел.

Да, сегодня вечером все только и делали, что говорили о Бродяге. И действительно трудно было о нем забыть. Как только наступала туманная ночь, все вечерние газеты напоминали жирными заголовками или несколькими строками о прошлых злодеяниях этого сатира. Причем все об одних и тех же. Полиции никак не удавалось выследить человека, прозванного Бродягой. Он занимался тем, что в туманные ноги поджидал молоденьких девушек у ворот их домов, набрасывался на них, душил, но не до смерти, и…

Никто ничего о нем не ведал. Хотя нет. О Бродяге были известны два момента: однажды он потерял платок очень тонкой выделки, с каймой ручкой работы, и все потерпевшие девушки в один голос заявляли, что у него "лоснящееся и широкое лицо". Скорее всего, это была маска. Даже описание жертвами его внешности были противоречивы: по словам одной из них, то был "здоровый и сильный мужчина", другая нашла его довольно «низкорослым», а многие из остальных сошлись на том, что он "человек средних габаритов". Если уж полдюжины хладнокровных свидетелей дают диаметрально противоположные описания одного и того же случая, то что тут говорить о молоденьких перепуганных до смерти девушках.

Никто не знал, выйдет ли сегодня ночью Бродяга на охоту. Тот факт, что этой осенью он уже неоднократно появлялся, привел Гидеона к решению самому в течение целой недели взять на себя все ночные дежурства. Он не надеялся поймать его в первую же ночь, но, может, ему повезет обнаружить какой-нибудь новый факт или примету, не замеченные ранее. Не исключено также, что, просматривая поступающие отчеты, он придет к какой-нибудь свежей мысли.

Впрочем, у Гидеона были и другие причины дежурить именно ночью: всевозрастающее соперничество банд «Жи-3». Если не навести порядок, то оно вполне могло перерасти в опасные стычки, потасовки и перестрелки, и Гидеон намеревался держать этот вопрос под своим личным контролем.

А тут ещё свалилось как снег на голову это дело с миссис Пэнн и её мужем. Существовали дюжины покинутых женщин и непостоянных мужей и, как правило, полиции приходилось вмешиваться лишь в одном из ста подобных случаев.

Опять же нельзя было забывать и о матери пропавшего ребенка.

И о многих и многих других делах. Некоторые будут быстро раскрыты, другие сданы в архив, как нераскрытые. Какое-нибудь, возможно, прогремит на весь мир… Не исключено, что где-то на свободе разгуливает сумасшедший уголовник. А ребенок, может быть, уже мертв.

Да, полиции придется все время быть начеку.

Было семь пятнадцать. Скоро должен был прийти Эпплби, напарник Гидеона на эту ночь. У Эпплби уже вошло в привычку работать ночью. Он был полицейским со стажем, человеком уравновешенным; может быть, у него чуточку не хватало воображения, но зато он всегда докапывался до сути дела и прекрасно знал свое дело, как и малейшие закоулки лондонских злачных мест.

Затрезвонил телефон, и Гидеон вздрогнул. Уже протягивая руку к трубке, он испытывал какое-то нехорошее предчувствие, нечто вроде легкой дурноты неопределенного свойства, которое он старался с раздражением отогнать от себя. Скорее всего, на него просто действуют эта промозглая мгла, стойкая тишина, звуки противотуманной сирены на реке и пустые коридоры громадного помещения. Гидеон не верил в предчувствия и поднял трубку.

— Хэллоу, шеф? Вас спрашивает инспектор Врэгг из подразделения «Джи-Эйч».