Бурная неделя Гидеона

Глава 18 ВОЗВРАЩЕНИЕ БЛУДНОГО СЫНА

После того, как его сын ушел, Бенсон ещё с час оставался у Малливера, а затем выскользнул на улицу. Оттуда, выбравшись на крыши, он, перебираясь с одной на другую, добрался до склада, куда проник через окно, внешне выглядевшее как закрытое, но легко открывавшееся от несильного толчка. В руках он нес громадный пакет с продовольствием, четырьмя бутылками пива, сигаретами, спичками, шоколадом и набором игральных карт.

В их убежище стоял зловонный запах, ибо в здании хранилось несколько тысяч металлических бочек с бензином и другими видами горючего. Одним словом, такого количества воспламеняющихся веществ хватило бы на то, чтобы при малейшей неосторожности выгорел целый близлежащий квартал! Место, за исключением небольшого участка непосредственно перед окном, было зловещим, мрачным и затемненным, но Бенсон не стал доставать карманный фонарь. Он начал пробираться вглубь на ощупь, натыкаясь то и дело на бочки, пока не вышел к двери, открывавшейся на деревянную лестницу, ведущую рядом с грузовым подъемником на верхние этажи. Поднявшись по ступенькам до первой лестничной клетки, он три раза стукнул по перилам. Фредди тут же отозвался на условный сигнал и тихо спросил:

— Ну как, все в порядке?

— Все вокруг о'кей. Я принес жратву.

— Вот это кстати, — обрадовался Фредди, ожидавший его в темной комнатушке, где вдоль стен валялась куча всякого тряпья, служившая им матрасами. Кроме того, в их распоряжении были одеяла, укрывавшие беглецов от холода, небольшой стол, пара ящиков, служивших стульями, свеча, воткнутая в горлышко бутылки, а также потайной фонарь. Помещение освещалось мертвенным светом, проникавшим через слуховое окошко, затянутое матовым стеклом.

Бенсон водрузил свой пакет с провизией на стол. Фредди тут же набросился на него, поспешно развязал обтягивавшие его бечевки и, схватив бутылку пива, жадно, с дикой прожорливостью, осушил её. При этом он запрокинул голову, и Бенсон, глядя на его напрягшуюся шею, попытался представить себе, как бы эффектно вошло сейчас в эту плоть лезвие бритвы. Лопнуло бы, словно тетива чрезмерно натянутого лука! Бенсон получил настоящее наслаждение всего лишь при мысли об этом.

— Ну вот и полегчало, — тяжело выдохнул Фредди, ставя бутылку на стол.

Оба скрывавшихся заключенных затем плотно поели, покурили, потолковали о том о сем. Так тянулось время вплоть до того момента, когда Фредди поинтересовался, видел ли Бенсон сына.

— Само собой, — ответил тот и заговорил о нем в таком тоне, который глубоко поразил Тисдейла. — Это такой парень, скажу тебе! Настоящий сын своего отца. Вот увидешь, лет через десять он меня превзойдет по всем статьям. У этого малыша — большое будущее. Можешь смело поверить мне, Фредди. Я бы все же предпочел иметь его на своей стороне, чем в команде соперника…

Он неожиданно замолчал, скривив рот в мерзкой ухмылке.

— В любом случае счеты с ней теперь окончательно сведены.

Он закурил сигарету, казалось, не замечая странного взгляда Фредди.

— Ну что еще? Не надоело на меня пялиться?

— Сид, — наконец сумел выдавить из себя Фредди, проглотив застрявший в горле комок слюны, пока Бенсон пристально рассматривал его. — Неужели ты ходил туда ради того, чтобы покончить с ней?

Бенсон в свою очередь округлил глаза и расхохотался. И смеялся он впервые с тех пор, как они покинули тюрьму. Фредди это потрясло.

— Нет! Ну что ты себе вообразил, ума не приложу? Чтобы я отправился к старухе прямо в когти Гидеону и всего этого племени легавых, что кишет в округе? Ну-ну, да прояви же ты хоть чуточку здравого смысла, эй, парень!

— Но ты только что мне заявил, что…

— Что уже счеты с ней я свел, это, как пить дать. И сделал я это сам, вот! Но не так, как ты мог бы себе это вообразить… И тебе очень хотелось бы знать, каким образом, не так ли? — воскликнул Бенсон с отвратительным смешком… — Так вот: этим займется пацан.

— Молодой Сид? — задыхаясь, пролепетал Фредди.

— Это в чем-то мешает мистеру?

— Не можешь же ты в самом деле просить собственное дитя угробить мать. Он, возможно, и был рад тебя повидать, но…

— Хватить молоть языком. Да, он был в восторге от того, что повстречался со мной, и если бы я попросил его остудить свою матушку, он сделал бы это. Но дело в том, как ты правильно заметил, что он ещё ребенок. Неужели ты думаешь, что я хотел бы, чтобы он сознательно пошел на то, что ему предстоит сделать? Нет, я бы тогда дурно поступил. Он всего лишь даст ей немного аспирину, несколько таблеток. И все! Он даже не сообразит, что произошло. Врачи ему не скажут ни о чем. Возможно, они поинтересуются, где он раздобыл их… если это придет им в голову. И не более того. Поверь мне, Фредди, с нынешним поколением детей уж слишком нянчатся. Самое больше, что грозит мальчику, — это провести несколько лет в исправительном учреждении, а хуже ему от этого не станет! Напротив, Сид с честью выйдет из этого испытания. А мать, ну что же, она поймет все, как только ей начнет выворачивать кишки наизнанку после принятия аспирина. А вместе с обугленной мордой своего дружка получится просто замечательная заключительная сцена!

— Тебе виднее, — каким-то необычныо слабым голосом произнес Фредди.

— Да уж, я своего не упущу, это точно!

Повисла тяжкая пауза.

— Сид, — произнес, наконец, Фредди, — все ли готово к нашему отъезду? Ничего не сорвется?

— Полный верняк! Капитан валяется половину времени мертвецки пьяным, да к тому же, он столько кокаину понавез в страну, что и рта не посмеет раскрыть, чтобы отказать. Заплаченные пятьсот фунтов стерлингов — это не его доля. Они пошли на всякого рода взятки. Разве тебе не рассказывали, что порой приходится идти и на это?

— Будто я не знал ничего такого, — фыркнул Фредди, сквозь силу ухмыляясь.

— У нас будет отдельная кабина, — продолжал Бенсон с улыбкой, которой он хотел придать ангельский вид. — В принципе мы отплываем в качестве членов экипажа, но как только выйдем в открытое море, тут же переоденемся в пассажиров. Причем привилегированных. И никто не посмеет нарушить наше одиночество! Вот житуха начнется! Как у Христа за пазухой! Знай принимай себе солнечные ванны на палубе, да переваривай обеды, полеживая в шезлонгах!

Руби Бенсон вернулась к себе на Маскетт-стрит.

Как только стало известно о покушении на Артура Смолла, его тут же подменил новый управляющий. Он старался всячески приободрить Руби, заверил её в своей полной симпатии, посоветовал проявить в столь трудный момент мужество и разрешил пойти отдохнуть домой, пока не пройдет этот ужасный и тревожный период. Он заверил её в том, что пусть Руби хорошенько расслабится и не волнуется попусту: все, на его взгляд, окончится благополучно. Окрестности вокруг здания буквально были напичканы полицией. Одни вели наблюдение за магазином, другие неотступшно следовали за ней с Майл Энд Роад до Маскетт-стрит, а когда она переступила порог своей скромной квартиры, два констебля попросили её чуточку обождать и обшарили предварительно жилище сверху донизу.

Было около двух часов пополудни.

Лиза вернулась в школу, поскольку Руби не хотелось удерживать её в четырех стенах.

Итак, она осталась одна, предаваясь хандре по поводу Смолла, человека, который привнес в её жизнь хоть немножко тепла. В какой-то момент, выглянув в окно, она заметила направлявшегося к дому полисмена.

Он отрывисто постучал в дверь. Руби, поколебавшись, в конце концов все же встала и пошла открывать. Что нес с собой этот визит, какие новости — добрые или хорошие? Она внезапно ощутила, как затылок буквально раскалывается от боли, гораздо сильнее, чем обычно. Она неподвижно замерла, преодолев жуткое недомогание, все же распахнула дверь.

Увидев, что полисмен выглядел очень возбужденным, у неё мелькнула мысль, а не с известием ли о поимке Бенсона он явился?

— Миссис Бенсон, ваш сын найден. Он вот-вот подойдет сюда… Не знаю, покажусь ли я вам нескромным, — добавил он, увидев, как она изменилась в лице, — но вам бы следовало что-нибудь принять для поднятия духа.