Бурная неделя Гидеона

Удивительно, подумал Гидеон, как можно наблюдать за своим ребенком каждый день с того самого мента, когда тот начал ходить, и вплоть до достижения им двадцатилетнего возраста, и только сейчас заметить, что перед тобой уже цветущая женщина. Такая же красивая и миловидная, как и сестра Уильяма Роуза. Бувально со всех точек зрения.

На Пруд был пеньюар цвета персика, и Гидеон наконец-то заметил, что у неё завидная фигура. Ее мать — хитрая бестия! — должно быть как-то устраивала таким образом, чтоб её повседневные платья в этом смысле более скрадывали изящные формы, нежели этот пеньюар, подчеркивающий её стройность.

— Папа, — с озабоченным видом прошептала она, — скажи честно, ты веришь, что у Уильяма Роуза есть шансы выкарабкаться?

— Пруд, если он не убивал эту девушку, то все обойдется.

— Ты уверен в этом?

— Абсолютно.

— Ты не рассердился, что Мэри потревожила тебя на службе?

— Конечно, нет, — немного поколебавшись, ответил Гидеон. Затем, подозревая, что она что-то скрывает от него, внимательно взглянул на дочь. — Что ты от меня утаиваешь, Пруд?

— А ты меня простишь?

— Естественно.

— Спасибо, папа. И хвала небесам! Есть кое-что, о чем я тебе не рассказала. Вчера утром мне позвонила Мэри. Она страшно нервничала и попросила кое-что сообщить тебе. Я ответила, что будет лучше, если она сама пойдет к тебе и… ты знаешь, что произошло дальше, не так ли? Я не думаю, что без моего совета она решилась бы на этот шаг, а затем я начала мучаться угрызениями совести, не подвела ли тебя таким образом.

— Да нет, Пруд. Нужно всегда бороться за то, что ты считаешь правым делом, особенно, если дело касается твоих друзей. Действительно ли она твоя близкая подруга?

— Не совсем. Она старше меня на два года, и мы просто знакомы.

— А она тебе нравится?

— Да, она на всех производила самое благоприятное впечатление.

— Какая у неё репутация?

— Папа, — насторожившись, ответила ему Прудент. — Мне бы очень хотелось выяснить, почему ты мне задаешь все эти вопросы. Что именно ты хочешь узнать?

— Не врунья ли твоя Мэри?

Пруденс ничего не ответила.

— Считали ли её обманщицей?

— Нет. Она действительно всем нравилась.

— Ну что ж, превосходно, — решил Гидеон. — Если она сказала мне правду, утверждая, что провела вторник со своим братом, то для нее, как и для него, все закончится наилучшим образом. Если же она солгала… гм… это им не поможет. А теперь иди-ка оденься. Если захочешь чаю, то я оставил чайник на плите на маленьком огне.

— О, папа, спасибо! Большое спасибо!

Кейт уже проснулась; она сняла сетку и своими тонкими длинными пальцами навела некоторый порядок в своих непослушных волосах. Нет ничего удивительного, мелькнуло в голове Гидеона, в том, что у неё такие красивые дочери! У жены глаза всегда сохраняли живость, и сама она до сих пор излучала свежесть, которой так и веяло от Пруденс.

— Ты слышала?

— Да, — ответила Кейт. — Я все же твердо надеюсь, что Мэри не соврала.

Было уже чуть более полдевятого, когда Гидеон сел в машину. Пруденс уйдет из дома не раньше полудня и весь день будет заниматься арпеджио; Пенелопа, младшая из дочерей, ходила ещё в школу, и ей предстоял путь в противоположную с отцом сторону, Присилла, которой исполнилось шестнадцать лет, только что закончила школу и устроилась на работу в Челси. Гидеон подбросил её на угол улицы, рядом с офисом её фирмы, и проследил, как она удалялась. Присилла была само очарование, в сущности тоже уже настоящая женщина в своих туфлях на высоком каблуке и нейлоновых чулках. Перед тем, как войти в здание, она повернулась и помахала ему рукой. Гидеон ответил улыбкой и, снова взявшись за руль, тяжело вздохнул. Утром Пруденс, а теперь вот Присилла. Гидеон начинал чувствовать приближение старости. Но это настроение быстро исчезло и остаток дороги до самого Ярда он перебирал в уме вчерашние события. Затем подумал об ожидающем его отчете и лукаво усмехнулся.

Может быть, к этому времени поймали ещё кого-нибудь из беглецов, удравших из тюрьмы Милуэйз?

Нет! Вся шестерка ещё была на свободе.

Хотя кое-что и изменилось по сравнению со вчерашним днем. Наступила теплая погода, а вместе с ней — прощай обманчивое спокойствие последних дней! Всего лишь за одну ночь было отмечено сорок девять ограблений и произведено семь арестов. Дактилоскопические службы как в Ярде, так и на местах, были начеку.

Да, денек обещал быть насыщенным событиями.

Леметр и Джефферсон уже находились в кабинете Гидеона, и в течение двадцати минут они изучали текущие отчеты, снабжая их обильными комментариями.

Всего произошло девятнадцать происшествий, подпадавших под квалификацию преступлений, три из которых непосредственно относились к компетенции суда присяжных, а остальные — к исправительному суду. Дело об ограблении на Бонд-стрит (когда разбили витрину ювелирного магазина) было уже закончено следствием и готово к передаче в судебные инстанции.

Лефти Блайт, знаменитый медвежатник, по имеющимся данным, нашел место курьера в небольшом агентстве, которое, по странному совпадению, находилось как раз над офисом одного букмекера, у которого была привычка хранить большие суммы наличных денег в ультра современном сейфе.

— Лефти скоро попробует пощекотать его, — сделал вывод Гидеон. Направьте туда двух человек, чтобы поймать его с поличным.

— Хорошо, — согласился Леметр.

Перед тем, как провести обычную оперативку, Гидеон внимательно изучил два отчета медицинских экспертов, касавшиеся молодого Роуза. Первый оказался позитивным: подозреваемый расценивался специалистом как человек трезвого и ясного ума, без малейших признаков душевной неуравновешенности; другой, составленный незнакомым Гидеону врачом, делал упор на том, что выявлены некоторые характерные черты нестабильности сознания и советовал внимательно изучить медицинское прошлое молодого человека.

Гидеон позвонил Смедду, у которого уже должны были быть копии этих документов.

— Да, — ответил инспектор, — они у меня на столе. Я позабочусь о том, чтобы порасспросить личного врача их семьи, а также школьного. Данные будут у меня уже сегодня, а я вам немедленно направлю копии.

— Бесконечно вам благодарен. Позвольте мне кое-что предложить.

— Очень рад буду услышать ваше мнение.

— Спасибо ещё раз. В этом деле слабым моментом является нож, которым совершено преступление. Парень ведь и впрямь мог его потерять. Не хотели бы вы проверить это, расспросив семью, друзей, коллег по работе и убедиться в том, что он никому не говорил о потере ножа?

— Я этим займусь, — согласился Смедд.

— Отлично! Нельзя оставить ни малейшей трещины в этом деле. Сделайте так, чтобы все было железно обосновано, — подчеркнул в заключение Гидеон с чувством выполненного долга перед Пруденс.

Затем он перешел к отчетам, присланным из Мидлэнда и с Севера. Пожалуй, они страдали некоторой расплывчатостью: того или иного сбежавшего преступника якобы «видели» в том или другом месте. Некоторые из этих сообщений пришли из таких отдаленных от Милуэйз районов — иногда отстоявших от него на многие сотни километров — что не выдерживали даже самого поверхностного анализа. В провинциях полицейские участки были буквально завалены подобного рода информацией, каждую из которых, конечно, требовалось проверять. А затем настанет черед и Гидеона, и к нему рекой поплывут рапорты. Увы, это не заставит себя долго ждать.

Наконец, Гидеон приступил к утренней оперативке, и к одиннадцати часам большинству дел был уже дан необходимый ход. Теперь он сможет немного расслабиться и следующие полчаса провести за составлением плана обеспечения безопасности Руби Бенсон и её двух детей. Пока, вроде бы, все шло нормально, и его проинформировали по телефону, что сын и дочь Руби утром нормально пошли в школу в сопровождении двух полисменов, которые остались там в их ожидании, чтобы затем проводить домой.

— Особенно следите за подростком, — приказал Гидеон. — Он вполне сможет сбежать.