Возрождение Дерини

Морган улыбнулся.

— От Стенректа и других убийц — всегда, мой принц. Только не заставляйте меня сегодня сражаться еще и с остальными королевскими фрейлинами. Это мне, похоже, не под силу.

Келсон весело засмеялся.

— Так! Есть люди, которых вы, Морган, боитесь. Не думал я, что услышу нечто подобное от вас!

— Если вы скажете это кому-нибудь, я опровергну каждое слово, — ответил Морган. — Идемте, поищем Дункана.

Все разговоры на собрании Совета мгновенно стихли, едва вошла Джеанна, опираясь на руку Нигеля. Сидевшие вокруг длинного полированного стола склонились, как один, к их ногам; между тем Нигель препроводил королеву к ее месту, а сам проследовал к своему на другом конце стола.

Все заметили, что они не смотрят друг на друга, но этому не придали значения, так как было известно, что у королевы и герцога королевства нет согласия по вопросу, который обсуждается сегодня. Предстоял необычный Совет, на котором, конечно, никто не хотел уступать без борьбы. Было, однако, странно, что до сих пор не появился Келсон.

Джеанна нервно осмотрела зал, занимая свое место рядом с пустым троном Бриона, невольно вспоминая то, более счастливое время, когда она входила сюда вдвоем с мужем и все глаза вокруг стола смотрели дружелюбно.

Тогда она не чувствовала себя такой одинокой и запуганной; и обитые темной тканью стены не казались столь тесными, а высокие своды с темными полосами на балках — мрачными. Вообще, обычно здесь было светло — окно справа пропускало достаточно солнечного света. А если за окном было сумрачно, несколько богато украшенных канделябров устанавливалось с другой стороны стола. Но теперь зал казался королеве сырым и мрачным. Или такое ощущение возникло потому, что в нем собралось слишком много людей в трауре?

Джеанна следила, как слабый ручеек воска стекал с постепенно оседавшей свечи, а ее пальцы помимо воли поглаживали длинную зарубку на краю стола — след, оставленный Брионом, когда он разорвал грамоту кинжалом, вонзив его в стол, после безуспешных попыток убедить Совет, что они принимают негодный закон.

Королева заставила себя оторваться от воспоминаний и медленно обвела взглядом бледные вопрошающие лица, уставившиеся на нее, едва она заняла свое место.

Те, кто сидели здесь сегодня, были так не похожи на Бриона, и Келсона, и на покойного лорда Ральсона. Кто-то, чему она удивилась, сидел даже на стуле Моргана — между местами Келсона и Ральсона. Джеанна не знала точно, но, судя по всему, этот молодой человек с растрепанными каштановыми волосами и есть лорд Дерри, оруженосец Моргана. Несомненно, ему позволил быть здесь сегодня Нигель.

«Ничего, — думала она, продолжая разглядывать собравшихся. — Если молодой гофмейстер считает, будто в отсутствие Моргана он может подать голос, ей придется напомнить ему, что он слишком торопится. Она не намерена позволить мальчишкам Нигеля и Моргана сорвать это заседание Совета».

Королева еще раз холодно обвела всех глазами слева направо: Нигеля, не смотревшего на нее, Брэна Кориса, Яна, щеголеватого, как обычно, лорда Роджера, епископа Арилана, Эвана. Кивнув архиепископу Карригану, сидевшему слева от нее, королева позволила себе взглянуть на герцога Яреда и его сына Кевина, однако с этими двумя она не поздоровалась. После Нигеля оба Мак-Лайна — самые вероятные сторонники Моргана в Совете. Она всей душой надеялась не встретить их здесь нынче.

Джеанна вновь повернулась к Эвану.

— Лорд Эван, — сказала она чистым и твердым голосом, — могли бы вы приказать Совету начинать? Сегодня много важных дел, и я думаю, больше мы ждать не можем.

Но не успел Эван встать, как Нигель вскочил на ноги и вытянул шею:

— Одно мгновение, ваше величество, но его королевское высочество задержан неотложными делами и просил меня отсрочить начало заседания. Он обещал присутствовать, как только освободится.

Королева, никак не ответив на его просьбу, вновь повернулась к Эвану:

— Лорд Эван, пожалуйста.

— Вы игнорируете просьбу его высочества, Джеанна? — пророкотал Нигель.

— Лорд Эван, начинайте же.

Эван растерянно посмотрел на Нигеля, на пустое кресло Келсона рядом с ним, затем смущенно прокашлялся.

— Ваше величество, если вы прикажете, я, конечно, начну Совет без принца Келсона. Но если его королевское высочество надеется присутствовать, простая вежливость требует…

— Простой вежливости, по-видимому, нет места на этом Совете, во всяком случае так, кажется, решил мой достопочтенный сын, вы не находите, любезный лорд Клейборнский? — спокойно возразила Джеанна. — Принц Келсон был предупрежден более чем полтора часа назад. Он, очевидно, счел этот Совет недостаточно важным для себя. Вероятно, у него есть дела, которые кажутся ему важнее присутствия на Совете лордов. Я могу оправдать это только его неопытностью и незрелостью и надеюсь, что с годами он исправится и поумнеет. А сейчас — Регентский Совет, и потому его присутствие необязательно. Есть какие-нибудь вопросы?

Легкий шепоток прошелся вокруг стола; Нигель молчаливо ждал, как развернутся события дальше, понимая — он сделал все, что мог.

Джеанна была взбешена отсутствием Келсона, и это не предвещало ничего хорошего.

Эван беспокойно обежал глазами собравшихся, нервно кашлянул и обратился к королеве:

— Вопросов нет, ваше величество, — сказал он спокойно. — Если все так, как вы говорите, я не вижу смысла тянуть дальше. Как наследный лорд-маршал Королевского Совета Гвиннеда, я объявляю Регентский Совет открытым. Пусть закон, смягченный милосердием, тяготеет над всеми доводами.

Когда он сел, громко вздохнув, шепот вновь пробежал вокруг стола — с места поднялась Джеанна.

— Мои лорды, — начала она, и ее лицо на фоне вдовьего покрывала мертвенно побледнело. — Нелегко мне выходить к вам с тем, с чем пришла я сегодня. Очень нелегко, ибо горько признать, что покойный мой супруг и господин был не столь непогрешим, как это мне думалось. Господин мой Брион совершил ужасную ошибку своим расположением к одному из лордов Совета. Человек этот был и есть предатель и богохульник, он и теперь замышляет зло против законного наследника Бриона, потому-то принца Келсона нет среди нас.

Ее взгляд обежал изумленные лица слушающих, и темная пелена затуманила ее глаза.

— Человек этот хорошо вам известен, мои лорды, это, конечно, герцог Корвинский, лорд-генерал Аларик Энтони Морган — Дерини!

Глава IV

«И дам ему звезду утреннюю»[2]

Пока монсеньор Дункан Мак-Лайн наблюдал, как вода льется в мраморный кубок, его разум пытливо пронизывал пространство.

Время тянулось медленно. Аларик должен был быть здесь несколько часов назад. Дункана тревожило отсутствие вестей от родственника на протяжении многих месяцев.

Может быть, он вообще не приехал. А возможно, он вовсе не слыхал о смерти Бриона, хотя известие это, насколько знал Дункан, давно достигло самых отдаленных уголков всех одиннадцати королевств.

Когда кубок наполнился, Дункан на мгновение замер, а затем быстро выпрямился и вылил воду в бутыль, стоящую на полу.

Аларик сейчас будет здесь, и юный принц вместе с ним — безошибочное чутье настойчиво подсказывало ему это.

Он направился к открытым западным воротам, машинально разглаживая стремительными движениями растрепавшиеся волосы, и, выйдя на солнце, заслонил глаза рукой от яркого света. Здесь, напротив серой стены и дворцовых ворот, перед ним вспыхнули золотым шитьем малиновые одежды Келсона. Рядом с Келсоном он увидел и длинноногую темную фигуру, увенчанную копной приглаженных золотых волос; те, кого он поджидал, быстро приближались.

Сделав два шага в гору по направлению к западной галерее, Дункан почувствовал ту необыкновенную уверенность, что всегда исходила от его знаменитого кузена. Он облегченно вздохнул и шагнул вперед, приветствуя обоих.

— Ради святых Камбера и Георга, вы здесь уже целую вечность, — заявил Дункан, оттесняя Моргана и принца в тень, отбрасываемую воротами. — Почему же так долго? Я волновался.

2

Апокалипсис 2:28