Милость Келсона

Ему показалось, что даже сквозь шум биты до него донесся звон спущенной тетивы; но оперенная смерть снова вильнула в сторону и промчалась мимо головы Дункана. Он рассмотрел сквозь дым выражение ужаса, перекосившее лицо лучника, и твердую решимость в позе первого стрелка, когда он и третий лучник одновременно натянули свои луки и спустили стрелы. Но Дункан лишь прикрыл глаза и еда заметно вздрогнул, когда третья и четвертая стрелы глухо ударились в столб, и их оперения зашелестели, соприкоснувшись, в нескольких дюймах над его головой.

— Этот проклятый священник защищается своей магией! — закричал один из рыцарей Лориса, указывая на столб, когда и пятая стрела просвистела мимо плеча Дункана, не причинив ему никакого вреда.

— Это невозможно! — рявкнул Лорис, бешено вертя головой и оглядываясь по сторонам. — Он не может использовать магию — в него влили наркотик! Он просто не в состоянии это сделать!

— Ну, тогда это Морган, — пробормотал Горони. — Но он вообще-то тоже не может, он же сражается…

И, изрыгая яростные проклятия, он повернул своего коня и помчался по направлению к Моргану; двое из рыцарей епископа бросились следом за ним.

Лишь маленькая горстка людей оставалась теперь рядом с Лорисом, и большая часть из них была совершенно потрясена простым предположением, что магия Дерини может действовать прямо здесь, на поле сражения, рядом с ними, — и их совершенно не интересовало, пустил ее в ход сам Дункан или какой-то другой Дерини. И все они, кроме троих, мгновенно поджали хвосты и бросились бежать, и среди них — один из лучников. Однако после резкого окрика Лориса оставшиеся двое лучников лишь удвоили свои усилия — впрочем, результат оказался ровно таким же.

В это время Сикард, прилагавший все усилия, чтобы пробиться как можно ближе к знамени Халдейна, мысленно связал наконец неподвижную позу Келсона, его взгляд, сосредоточенный на закованном в цепи Дункане, и невероятные неудачи знаменитых лучников Коннаита.

— Убейте короля! — во все горло закричал Сикард, взмахом меча указывая в сторону королевской позиции. — Нарушьте его сосредоточение! Это он колдует, это его проклятая магия спасает священника Дерини!

Отвлекающий маневр сыграл свою роль. Когда Сикард и его потрясенные воины бросились вверх по склону холма, и отряду Келсона пришлось броситься в отчаянную схватку с ними, внимание Келсона нарушилось — и меарская стрела скользнула вдоль бока Дункана, угодив в ребро, но тем не менее оставив болезненную длинную царапину. Дункан вскрикнул от боли, и это еще более сбило короля, и прежде чем он сумел восстановить сосредоточение, вторая стрела вонзилась в правое плечо Дункана.

— Отец! — в отчаянии закричал Дугал, совершенно не беспокоясь о том, кто может его услышать; он и его пограничники продолжали пробивать себе путь к столбу, — впрочем, большинство все равно решило бы, что Дугал имеет в виду священный сан Дункана.

Келсон понял, что больше ему не удастся сосредоточиться, когда следующая стрела впилась в правое бедро Дункана, — но в любом случае атака отряда Сикарда лишила бы его возможности продолжить работу. Внезапно вовлеченный в отчаянное сражение с Сикардом и его людьми, Келсон сумел лишь послать последнюю отчаянную мольбу к Моргану, — а потом вопрос физического выживания занял первое место в его мыслях, несмотря на то, что он был королем Дерини.

Но Морган за это время продвинулся вперед, и был уже вполовину ближе к костру, чем прежде. Хотя его самого и осаждали со всех сторон, к тому же к нему подоспели всадники Горони, он все же исхитрился как-то включиться в защитную цепочку, как раз тогда, когда Келсон уже окончательно вышел из игры. Поскольку Морган отвлекся от самозащиты, это стоило ему хорошего удара в бок, однако его латы выдержали, а следующая стрела, пущенная в Дункана, лишь слегка задела его ухо, вместо того, чтобы вонзиться в незащищенное горло.

Морган оказался в состоянии достаточно долго держать свою защиту, чтобы в корне изменить положение дел. После того, как еще несколько стрел ушли в сторону, стало ясно, что пленника охраняет кто-то другой, кроме Келсона; и тут один из остававшихся с Лорисом лучников заметил, что Морган приподнялся на стременах, а его окружают воины, изо всех сил стремящиеся дать ему хоть небольшую передышку от участия в общем сражении, — и перепуганный лучник тут же дал коню шпоры и умчался прочь, прихватив с собой и товарища-стрелка, и того последнего конного гвардейца, что еще не сбежал от Лориса.

Лорис окончательно впал в ярость от их бегства. И в то время как Сикард старался оттеснить короля подальше от жуткого костра, а Горони повел своих людей в новую, еще более энергичную атаку на Моргана и его отряд, — мятежный епископ внезапно погнал коня прямо на костер, и у самой границы огня спрыгнул на землю.

Ругаясь и проклиная все на свете, он сунул свой епископский посох в горящие кучи хвороста и поленьев и начал расшвыривать их в стороны.

— Следи за Лорисом! — проревел Морган, отбивая направленный в его голову удар и в качестве ответа рассекая плечо меарского рыцаря; будучи не в состоянии сам предпринять хоть что-то, он лишь следил за тем, как Лорис отшвырнул в сторону посох и начал отпихивать затянутыми в перчатки руками и пинать ногами кучи горящих поленьев и угольев, — он расчищал себе дорогу, стремясь во что бы то ни стало добраться до своей жертвы.

Дугал тоже заметил новую опасность, и стремительно бросил своего коня вперед, к костру, рассчитывая на то, что внезапность его маневра даст ему небольшое преимущество. За ним помчались Кьярд и еще несколько Мак-Ардри, а также небольшая группа рыцарей Халдейна, — и он сумел прорваться весьма глубоко сквозь редеющие ряды меарских воинов, прежде чем эффект неожиданности иссяк. Дугал сражался, как безумный, а Кьярд и остальные взяли его в кольцо, чтобы помочь прорваться сквозь отчаянно защищающееся епископское войско, — и он мог видеть искаженное болью лицо отца, и кровь, стекающую по его телу из нескольких глубоких ран, — и он видел Лориса, рвущегося сквозь огонь и все приближавшегося к своей беспомощной жертве… глаза епископа горели безумием, в правой руке он держал длинный кинжал, предвкушая триумф, предвкушая, что наконец-то он вот-вот получит свою награду…

— Лори-и-ис! — протяжно закричал Дугал.

Когда Дугал добрался наконец до внешнего края погребального костра, брошенный жеребец Лориса промчался мимо него, и его грива и хвост были охвачены пламенем. Конь Дугала встал на дыбы и заржал, испугавшись огня.

Еще недавно снежно-белый плащ Лориса был весь перепачкан пеплом и сажей и тлел с одного края, шлем-митра свалился с головы, — но зато лишь несколько футов отделяли обезумевшего епископа от его жертвы, едва ли способной сопротивляться.

— Лори-и-ис!

Дугал безжалостно вонзил шпоры в бока своего коня, пытаясь заставить его прыгнуть в огонь, — но животное попятилось и присело на задние ноги, не желая повиноваться и готовое вот-вот броситься наземь, чтобы стряхнуть с себя седока. Но Лорис, карабкавшийся через груды хвороста, даже не оглянулся на него, хотя уже и воины Дугала догоняли своего молодого вождя, и несколько рыцарей Халдейна уже спешились у костра, обратив в бегство последних защитников Лориса.

— Лорис, черт тебя побери, не смей! — кричал Дугал, задыхаясь; он крепко натянул поводья и вновь попытался заставить коня прыгнуть, на этот раз колотя животное плоской стороной меча по крупу, чтобы конь почувствовал решимость своего хозяина.

Но животное снова отказалось повиноваться, на этот раз встав на дыбы, а потом несколько раз вскинув задом, — так, что Дугал выронил меч и едва не вылетел из седла; при этом его осыпало дождем искр и пылающих щепок. Вся эта суматоха отвлекла Лориса от целенаправленного движения к жертве, но лишь на несколько мгновений. Потом его плащ зацепился за тлеющую корягу, и ему пришлось приостановиться, чтобы освободить его, и он бросил в сторону Дугала один-единственный взгляд, прежде чем снова бросился вперед, держа в поднятой руке сверкающий кинжал.