Выбор Шутника

— Она лишь сказала, что поговорит с тобой, и я сильно сомневаюсь, что она изменит свое решение. Ты знаешь, как раздражает то, что ты делаешь? — внезапно спросил он Навата, который бежал рядом с ними. Его босые ноги ступали по земле почти бесшумно.

— А что? Я просто бегу, — ответил Нават без всякого придыхания в голосе. — Конечно, это не так хорошо, как летать, но все же упражнение.

— Он раздражает вас? — спросила Али, остановившись, и добавила, обращаясь к Навату: — Послушай, я стараюсь не причинять рэка неудобств, и тебе не советую.

— Мы двоюродные братья и сестры, — хором произнесли Нават и Юнай. Они вдруг осеклись и посмотрели друг на друга. У обоих был вид удивленный и польщенный.

— Мы все знаем, кто он на самом деле, — сказала Юнай. — Вороны и рэка — дети бога и богини воронов. Наша легенда говорит, что первые люди вылупились из яиц в гнезде великих воронов. Мы сделали ошибку и сбросили перья еще в яйцах.

— Тогда должны быть еще вороны, которые превратились в людей? — спросила Али. Она вспомнила, что кто-то уже говорил ей об этом раньше.

— Такое бывает нечасто, — ответил Улазим. — Еще есть сказки о том, как рэка, которые не хотели умирать, превращались в воронов. Мы будем весь день тут стоять или все-таки поедем? — Улазим пустил свою лошадь по дороге. Али и Юнай последовали за ним, и Нават побежал между ними.

— Я что, больше не пастушка? — спросила Али.

— Ее светлость сказала, что тебе надо дать возможность передвигаться, — ответил Улазим. — Наши леди желают ездить по окрестностям и знакомиться со своим народом. Ее светлость хочет больше времени проводить в замке, с младшими детьми и готовить дом к зиме. Ты будешь сопровождать Сарэй и Довасари вместе с Юнай.

Али кивнула. Этот вариант годился. Как всегда, она испытала признательность к герцогине: та всегда делала именно то, что было нужно.

— Так значит колдунья — твоя мать и бабушка Юнай и зовут ее Окобу?

— Она ненавидит луаринов, — сказала Юнай. Лицо Улазима окаменело. — Она согласилась поговорить, а не помогать. Тебе придется уговорить ее или вызвать бога, чтобы он приказал. На твоем месте я бы вызвал бога, — сухо проговорил Улазим. — Она давала ему клятву и должна повиноваться. А ты? Да тебе крупно повезет, если она не сожжет тебя дотла. Но ты сама настаивала на встрече с ней.

Али выпрямилась в седле. Ей было обидно. В конце концов, она дочь Георга Купера и Львицы. Довольно печально осознавать, что для мало-мальски важного шага ей надо обращаться за поддержкой к богу.

— Может, надо было принести ей подарки? Иногда достойно преподнесенный подарок может смягчить даже самого упрямого человека.

— Ее этим не смягчишь, — сказал Улазим, поморщившись. — Она жестокая, злая, неуживчивая старая отшельница.

— Про тебя она тоже очень нежно говорит, — сказала Юнай. — По-моему, вы просто оба слишком горды, чтобы попросить прощения, папа. — Она обернулась к Али: — А насчет подарков он прав. Бабушка только взорвала бы их в твоих руках.

— На, — сказал Нават и протянул Али что-то тяжелое. — Может, это ей понравится.

Али посмотрела на предмет, оказавшийся в ее руках. Это был камень, похожий на гранит. Он сиял и переливался на солнце.

— Нават, — осторожно спросила она, — зачем ты дал мне камень?

— Он блестящий, — сердито ответил Нават. — Женщины любят блестящие штуки, прямо как вороны.

Юнай фыркнула. Али вздохнула.

— Женщины из рода людей не любят.

— Вот уж неправда, — вмешался Улазим. По его голосу было заметно, что он едва удерживается от смеха. — Рубины, изумруды, бриллианты. Все это блестит, и наши женщины обожают драгоценные камни.

Али метнула на него взгляд, означающий: «Не смущай его!» Она положила камень в поясной мешок.

— Я тебе все это потом объясню, — сказала она Навату, который встревоженно смотрел на нее. — Спасибо, что ты стараешься мне помочь.

Когда они проехали мимо стены, окружавшей Похон, Али порадовалась. Вряд ли жители деревни забыли ее прошлый визит. Улазим и Юнай повели ее и Навата вглубь леса. Вдоль узкой тропки росли огромные деревья, которые так и кишели птицами и белками. Был прекрасный летний день. Даже на открытой дороге солнце припекало не слишком сильно. А здесь стало совсем хорошо. Легкий ветер приносил ароматы хвои и листьев.

Наконец они поднялись на вершину горного хребта, и увидели дорогу, которая вела в маленькую, узкую лощину. На самом дне ее стояла небольшая бревенчатая хижина, вся увешанная амулетами, символами и колокольчиками, которые покачивал ветер. Рядом с хижиной тек ручеек, он впадал в искусственный пруд, выдолбленный руками человека в камне, и снова пропадал в лесу. На солнечной стороне двора висела веревка с бельем. Довольно уютный штрих на фоне жилища колдуньи. Две кошки с янтарными глазами лежали перед домом и смотрели на пришельцев.

Нават усмехнулся.

— Сегодня была стирка, — сказал он.

Али нахмурилась.

— Забудь про белье. Ты больше не ворон.

— Верно, — ответил он. — Я человек, у которого нет девушки. — Он изобразил на лице печаль.

— Прекрати, — сказала Али. Она направила Циннамон по тропе, ведущей к дому. У самой двери все спешились.

Крохотное создание слетело вниз и принялось обнюхивать Али. Она даже ахнула от восхищения. Это была карликовая летающая лошадь, гнедая кобылка с крыльями, как у летучей мыши. Ее совершенное тело размером было не более ладони.

— Откуда ты взялась? — тихонько спросила Али.

— У них здесь гнездовье, — ответил Улазим. Вокруг него уже порхали несколько крылатых лошадок. Пегий жеребец скользнул к Навату.

— Старуха окружает себя, чем попало, лишь бы это были не люди, — с горечью произнес рэка. — Иногда мне кажется…

Он остановился, заметив странное поведение пегого жеребца. Крохотное создание взлетало и пикировало вниз, трепеща крыльями, явно сердясь.

— Может, он вспомнил меня, — проговорил Нават. Жеребец подлетел к нему и ударил крылом по лицу. — Прекрати! У моей мамы тоже есть птенцы!

— Ты таскал у них детенышей! — в ужасе проговорила Али.

— Ну да, совсем немного, — ответил Нават, прикрывая лицо. Еще две лошади вылетели из куста и начали нападать на него. — Если ты голоден… Ай! Они очень вкусные!

— Зачем же ты пришел сюда, если ты враг маленьких кударунгов? — спросил его Улазим. Он и Юнай отвели лошадей подальше от разъяренных маленьких созданий. — Здесь хоть кто-нибудь любит тебя?

Нават взвыл, когда еще четыре кударунга вылетели из зарослей кустарника. Они падали на него, пинали, лягались, кусали, тянули за волосы и одежду, лупили крыльями.

— Я думал, что они не вспомнят! — закричал он Улазиму в ответ. — С тех пор прошло несколько недель, и я был вороном!

Али передала поводья Юнай и побежала спасать Навата. Ей было очень смешно. Она хохотала.

— Прекратите! — приказала она, когда еще несколько маленьких лошадок вылетели из кустов. — Он больше не ворон. — Она попыталась осторожно отогнать их от Навата. — Как вы вообще узнали его? Он пришел не для того, чтобы таскать у вас птенцов. — Она схватила пегого жеребца, который пытался укусить Навата за лицо. — Он перевоспитался… Ой!

Крохотный жеребец извернулся и укусил ее за палец. Показалась кровь. Али выпустила его. Жеребец кинулся ей прямо в лицо. Али вскрикнула и пригнулась.

Еще несколько десятков крылатых лошадей появилось, привлеченные яростными криками своих сородичей. Половина из них накинулась на Али, другая — на Навата.

— Наверное, они подумали, что ты тоже ворона, — крикнула Юнай.

Лошади кусали Али за руки, долбили голову копытами и били крыльями.

— Может, поможешь нам вместо того, чтобы таращить глаза? — спросила Али, едва удерживаясь от смеха. Она не хотела поранить хотя бы одного из этих бессмертных созданий, но ей было больно, и, кроме того, она приехала сюда по делу. Вряд ли она сможет произвести на Окобу Додека должное впечатление, если будет все время отбиваться от крылатых противников с хорошей памятью.