Страница 67 из 78
Она покачала головой:
— Она ушла еще днем.
— Ушла? Куда?
— Она поехала на лошади, госпожа Тамсин. Джон видел, как она скакала от замка, будто одержимая.
Лучше бы они не употребляли таких выражений вообще, а тут еще Хэллоуин! Сразу было видно, что они думали. Для них мачеха все еще оставалась ведьмой, которую следует задабривать и бояться, а Сенара была ее дочь.
— Она сказала, куда поехала? — строго спросила я.
— Нет, госпожа! Она надела амазонку, свою лучшую шляпу с голубым пером и уехала.
— С ней были грумы?
— Нет, госпожа, я никого не видела.
Я подумала: «Она уехала одна».
Мы были знакомы с большинством соседей-сквайров, их семьями и вассалами, но на дорогах бродили грабители, и нам разрешали выезжать только с двумя грумами.
И все же Сенара уехала одна, и в ночь Хэллоуина. Я поднялась на крепостной вал башни Нонны и осмотрелась. Если бы был день или ясная лунная ночь, я могла бы хоть что-то увидеть. Но в такую ночь, как эта, я могла видеть только наши четыре башни. Я спустилась, охваченная волнением: уехала одна, еще днем. С ней могло случиться все, что угодно.
Я пошла к отцу и мачехе. Я должна сказать им, что Сенара не только пропустила ужин, но и уехала и надо что-то предпринимать. Спустившись в зал, я услышала, что кто-то приехал. С большим облегчением я поспешила во двор. Один из грумов держал фонарь, и я увидела человека на лошади. Отец приветствовал его, мачеха была с ними.
— Войдите в замок, вы, должно быть, утомились? — спросила мачеха.
Я воскликнула:
— Отец, Сенары нет в замке!
— Я знаю, — сказал он. — Этот добрый джентльмен приехал, чтобы сказать нам, что она в безопасности. Вели слугам принести вина и что-нибудь подкрепиться, он должен восстановить свои силы.
Какая гора свалилась с моих плеч! Я побежала выполнять его просьбу.
Джентльмен был Карл Димстер; он купил у сквайра Норфильда особняк милях в пяти отсюда два года тому назад. Он приехал со своей семьей из Линкольншира. Одет он был довольно мрачно, но опрятно. Он объяснил, что Сенара заблудилась и заехала в его дом. Поднялся туман, стемнело, и его жена пригласила ее остаться на ночь, а он поехал в замок, чтобы сообщить об этом.
Отец был очень гостеприимен. Он сказал, что туман густой и обратный путь будет трудным. Добрый Карл Димстер должен провести ночь в замке, ему немедленно принесут ужин и приготовят комнату. На том и порешили. Наш гость ел очень мало, ничего не пил, но они с отцом, казалось, очень заинтересовались друг другом: Карл Димстер говорил о море и понимал в кораблях.
Когда я поднялась в спальню, туман уже проник в комнату. Она казалась холодной и пустой без Сенары. Вошла Мэри, чтобы уложить мои вещи.
— Значит, с ней все в порядке? Я благодарю Бога за это! — сказала она.
— Конечно, Сенара в безопасности! — воскликнула я. — А ты о чем подумала?
— Ведь это же Хэллоуин! И она ушла. Дженнет сказала, что это напомнило ей…
— Дженнет всегда что-то вспоминает.
— Она сказала, что в такой же день ушла госпожа.
— Ты хочешь сказать?..
Мэри перекрестилась.
— Я имею в виду… та, которая сейчас госпожа. Она пришла в Хэллоуин и ушла в Хэллоуин. Вы в то время были совсем ребенком. И мы подумали, что госпожа Сенара, поскольку она ее дочь и никто не знает, откуда она пришла…
Я всегда чувствовала беспокойство, когда слуги говорили о происхождении Сенары: я не могла слышать этого слова — колдовство. Я не боялась, но она сама виновата. Ее мать всегда была окружена таинственностью, а Сенара поощряла это. И даже сейчас она должна была заблудиться именно в Хэллоуин. Казалось, она хотела, чтобы ее обвинили в колдовстве. Неужели она не понимала как это опасно?
Тревога не покидала меня. Я не могла дождаться, когда пройдет ночь и я снова увижу Сенару. Я хотела услышать от нее, как получилось, что она заблудилась в Хэллоуин?
Утром я проснулась рано, наш гость тоже. Он позавтракал куском мяса с хлебом, бокалом домашнего эля и сказал мне, что хочет уехать. Жена поймет, что он провел ночь с нами из-за тумана, но хотелось бы вернуться скорее в Лейден-холл, ибо она будет тревожиться.
Я спросила, могу ли я поехать с ним? Мы могли бы взять с собой пару грумов и привести Сенару домой. Гость сказал, что жене это доставит удовольствие, и было решено, что я еду.
Было великолепное утро. Туман исчез, воздух был ароматным. Мы ехали по полевым тропинкам через луга и, наконец, прибыли в Лейден-холл очаровательный старый дом, построенный, наверное, в начале царствования королевы Елизаветы, в тот же период, что и наш Лайон-корт, и в очень похожем стиле, со сводчатой крышей и крыльями по обе стороны.
Но Лейден-холл все-таки отличался от Лайон-корта с его декоративными садами, где важно расхаживали павлины. Мой дедушка и его отец любили все делать напоказ, казалось, что все в их доме должно было поражать. Поэтому меня сразу же удивила простота Лейден-холла. Я бывала в этом доме, когда он принадлежал сквайру Норфильду. Теперь он очень изменился: на стенах не было картин, все украшения убраны. Меня встретила хозяйка дома — Присцилла Димстер. Платье ее было из простого коленкора, который поступал к нам из Калькутты в Индии, — чистое и опрятное, без кружев и лент. Она дружески приветствовала меня. Я почувствовала, что попала в семью, подобных которой я еще не видела.
У Димстеров было два сына. Оба женаты и жили со своими семьями в Лейден-холле. Все они были просто одеты. Среди них Сенара в своей голубой амазонке выглядела, как павлин из Лайон-корта. Я редко видела ее такой возбужденной. Красота ее захватывала дух, как и красота ее матери.
— Мы так беспокоились за тебя! — сказала я.
— Был туман, — сказала она, и в ее голосе послышались веселые нотки. — Это было замечательное приключение! Я так хорошо себя чувствовала в этом доме!
Голос ее звучал необычно, что не соответствовало блеску глаз.
— Мне так жаль, что я причинила вам столько беспокойства! — сказала она. Господин Димстер по доброте своего сердца вызвался поехать и сообщить вам.
Так как был уже почти полдень, меня пригласили пообедать, и я с благодарностью приняла предложение. Меня очень заинтересовало это хозяйство, и я хотела знать, почему Сенара была так довольна своим приключением.
Стол в большом зале представлял собой простую столешницу на козлах, а я помнила этот зал таким великолепным во времена Норфильдов. Пища на столе тоже была простая — в основном овощи, выращенные в огороде, и соленая свинина. Здесь собрались домочадцы, все мужчины и женщины дома, и тут я поняла причину приподнятого настроения Сенары — за столом сидел Ричард Грейвл — Дикон, когда-то бывший ее учителем музыки.
Сенара посмотрела на меня с озорным видом:
— Ты помнишь Дикона?
Дикон улыбнулся мне. Он сильно изменился, как и этот дом. Раньше Дикон был франтом, думая о музыке и танцах. Теперь он был одет в простую куртку, короткие штаны из коричневого материала, длинные чулки такого же оттенка. Волосы, раньше красиво вьющиеся, теперь были коротко острижены и плотно облегали голову, будто он стыдился их красоты. Раньше он любил повеселиться, был довольно смел, теперь его глаза были опущены вниз, и держался он скромно, в искренность чего я не могла поверить.
Мы сели за стол, была прочитана молитва. Казалось, никогда не кончится проповедь хозяина, призывающего нас быть благодарными Господу за ниспосланную пищу. Но свинина была не очень вкусна, и я не так уж благодарна была за нее. Дома мы ели очень хорошо, пища была всегда вкусная, и было множество блюд, из которых можно было выбирать.
Дикон рассказал мне во время обеда то, о чем, должно быть, уже знала Сенара.
— Когда меня выгнали из вашего дома «за дело», — сказал он в своем новообретенном смирении, — ибо я злом отплатил своему хозяину, я не знал, куда идти. Два дня я бродил, имея только корку хлеба. Я не знал, где смогу еще достать еду, и, чувствуя, что теряю сознание от голода, лег у изгороди, решив, будь что будет. Когда я там лежал, грязный, голодный, по дороге шел человек. Он был тоже без средств к существованию, голодный, с больными ногами. Он сказал мне, что направляется в Лейден-холл к джентльмену и леди, которые теперь там живут и которые никому не отказывали в куске хлеба. Я сказал, что пойду с ним, и вот я здесь.