Страница 18 из 78
— Теперь это невозможно.
— А что если сказать ему правду?
— Ты попросишь его быть отцом ребенка от другого мужчины?!
— Если он тебя любит, он это сделает.
— Я не могу просить его об этом.
— Я могла бы объяснить, что произошло… Я покачала головой:
— Это невозможно, мама. Колум Касвеллин будет знать, что ребенок его. В то утро он намекнул мне, что я могла забеременеть.
— Этот человек, действительно, дьявол!
— Он не даст этого забыть, он слишком близко живет. И он может захотеть ребенка, если это будет сын.
— Может быть, и так, — сказала матушка. — Мне кажется, остается одно — ты должна ехать в Лондон. Я отвезу тебя к своей матери, она будет заботиться о тебе, и ребенок может родиться там. Можно сказать, что ты вдова, что твой муж недавно умер. Это так далеко, что никто не сможет опровергнуть. Бабушка с удовольствием будет заботиться о тебе и о ребенке, ты будешь там спокойна.
— И оставить тебя?
— Наступает время, Линнет, когда матери расстаются с дочерьми.
— Ведь ты хотела, чтобы я вышла замуж за Фенимора, чтобы мы всегда были рядом?
— Не только это, Линнет. Я хотела этого, потому что чувствовала, что Фенимор хороший человек, и он был добр с тобой. Я так хотела, чтобы вы были вместе!
— Наверное, так и было бы, если бы не та ночь.
— Твой отец ничего не должен знать. Я боюсь этого человека, я боялась его уже, когда он вошел в гостиницу. У меня было чувство, что он принесет нам несчастье. Когда мы в то утро уехали из гостиницы, я почувствовала такое облегчение, что, казалось, это не соответствовало незначительности случившегося.
Теперь я все понимаю. Если бы мы поехали другой дорогой!
— В жизни часто так бывает, мама. Все зависит от того, правильной или не правильной дорогой пойдешь.
— Теперь мы должны быть уверены, что избираем правильный путь. Я рада, что ты со мной поделилась, Линнет, вместе мы найдем выход. Но долго откладывать нельзя, никто здесь не должен знать, что ты беременна. — Она быстро подсчитала. — Еще нет двух месяцев, и, если мы едем к бабушке, мы должны сделать это в следующем месяце.
— Что скажет отец?
— С ним надо быть очень осторожным. Он ждет объявления о твоей свадьбе с Фенимором и не поймет внезапного желания уехать в Лондон. Он может воспротивиться ему, и это нас задержит. Ты знаешь, как он нетерпелив. Теперь, когда он решил заняться общим делом с Лэндорами, он хочет, чтобы ты вышла замуж и дала ему внуков, чтобы они продолжали это дело, когда достигнут надлежащего возраста. Это самый лучший выход, Линнет, думаю, даже единственный выход. Ты, конечно, могла бы сказать Фенимору, он так благоразумен, и никто не сможет тебя обвинить. И, кто знает, может быть, он согласился бы жениться на тебе?
— Я бы не могла, мама. Только не с ребенком.
— Ты привыкла бы к этой мысли. Может быть, это было бы самое лучшее.
— Пожалуйста, не говори ему.
— Не будем торопиться, хотя и откладывать долго нельзя. Это был ужасный удар, и мне нужно время подумать. Родная моя Линнет, я очень не хочу, чтобы ты ехала к бабушке. Разлука с тобой разобьет мое сердце, ведь мы были вместе всю твою жизнь. И все же, мне кажется, это наилучший выход. Конечно, если бы Фенимор…
— Это такое облегчение для меня, что ты теперь знаешь, — сказала я. Кажется, теперь легче будет все перенести.
— Мы найдем выход, дорогая, — сказала мать, — Вместе мы найдем выход.
***
Выход был найден. Несколько дней спустя Колум Касвеллин нанес нам визит.
Я была в спальне, пришивала пуговицу к одному из платьев, когда вошла очень взволнованная Дженнет.
— Он здесь, — сказала она. — Он приехал вас навестить.
— Кто? — спросила я.
— Тот, кто спас вас и привез домой. У меня подкосились ноги.
— Этого не может быть!
— О да, это так, госпожа! Он въехал во двор, как будто он здесь хозяин, спрыгнул с лошади и крикнул конюху, который стоял, глазея на него. Затем он увидел меня и сказал: «Иди и скажи твоей молодой госпоже, что к ней гость».
— Ты уверена, что это тот самый человек? Дженнет застенчиво улыбнулась, будто она была молоденькая девочка, а не опытная сорокалетняя женщина.
— О да, госпожа, его ни с кем не спутаешь.
— Проводи его в зимнюю гостиную, я приду туда. Дженнет бросилась со всех ног. Я подумала: «Нужно найти матушку, лучше, если мы будем с ней вдвоем». Но нет, я хотела сначала увидеть его одна, проверить свои чувства к нему.
Казалось, прошла вечность, прежде чем я дошла до зимней гостиной. Он был уже там и стоял спиной к окну, расставив ноги в типичной для него надменной манере, как бы говорящей, что он хозяин всего вокруг.
— Добрый день! — воскликнул он, широко улыбаясь. Он стремительно подошел ко мне и, взяв мои руки в свои, притянул к себе и поцеловал в губы. Я залилась краской и отпрянула от него в смущении.
— Стесняешься? — спросил он. — Сопротивляешься? И это после того, что было между нами?
Сердце мое билось так сильно, что я не могла говорить. Я ничего не понимала, никогда прежде я не испытывала таких всепоглощающих чувств. Я считала, что это ненависть, но не была уверена.
Касвеллин пристально посмотрел на меня.
— Я приехал узнать, как дела.
— Я не понимаю вас, сэр.
— После того блаженства, которое мы оба испытали, могли быть и результаты. Меня беспокоило твое здоровье.
— Как вы могли узнать!.. — воскликнула я. Брови его взметнулись вверх, а глаза сверкнули от удовольствия.
— Значит, да? — воскликнул он. — Значит, это действительно так?
Он попытался взять меня за плечи, но я отпрянула.
— Боже мой! — закричал он. — Я знал это! Клянусь, ты предназначена рожать сыновей! Я почувствовал это еще той ночью, в гостинице, ты и я, вместе…
Он откинул назад голову и захохотал. Это был победный хохот. Я отступила дальше и пожалела, что не позвала матушку.
— Ты уверена? — спросил он.
— Я уже сказала матушке.
Брови его опять поднялись. Они были широкими, кустистыми, вразлет.
— И что она говорит?
— Вы должны уйти, — сказала я. — Я не желаю вас видеть!
— Не хочешь видеть отца своего ребенка?
— Это надо забыть! Я уезжаю, мы так решили.
— Уезжаешь? Куда?
— Я не собираюсь вам этого говорить.
— Уезжаешь… с моим ребенком? Я воскликнула в отчаянии:
— Умоляю вас, оставьте меня в покое! Ведь вы уже достаточно причинили мне зла. Никогда больше не попадайтесь мне на глаза!
— Я приехал сюда сделать тебе предложение, — сказал он.
— Это весьма благородно с вашей стороны, — заметила я с сарказмом.
— Я — человек долга.
— Этот долг можно не считать. Вы можете загладить вину тем, что уйдете и никогда больше не появитесь в моей жизни.
— А ребенок?
— О нем позаботятся. Он никогда не узнает, что его мать была невинной девушкой, которую опоили, чтобы удовлетворить похоть жестокого человека.
— Я хочу заботиться о тебе и о ребенке. Мы немедленно поженимся. Нага сын родится немного раньше срока, с точки зрения приличий, может быть, но нас это не должно особенно беспокоить.
— Каким же образом я могла бы выйти за вас замуж?
— Очень просто, я мог бы сегодня же привезти священника. Чем скорее, тем лучше, ради нашего ребенка!
В дверь тихонько постучали, и в комнату вошла Дженнет, неся вино и пирожные. На щеках ее появились приятные ямочки, будто для нее было большим удовольствием прислуживать такому джентльмену Я заметила также, что, хотя она и была уже не первой молодости, он обратил на нее внимание. Думаю, ее безмерная чувственность как нельзя лучше совпадала с его. Я сказала:
— Дженнет, пожалуйста, скажи матушке, что сквайр Колум Касвеллин здесь, и попроси ее прийти как можно скорее.
Колум лукаво посмотрел на меня, как будто знал, что это был крик о помощи. Когда Дженнет ушла, он укоризненно заметил:
— Нам не нужна твоя матушка, чтобы решить наши дела.
— Я не хочу оставаться с вами наедине.