Страница 121 из 124
Это же, конечно, и злостно опороченный генерал Николай Скоблин, он же «Фермер» (ранее ЕЖ-13) — руководитель разведки и контрразведки Российского Общевоинского Союза (РОВС).
Это и А-270 — австрийский барон Курт Позаннер, профессиональный разведчик, руководящий сотрудник разведки НС ДАН, одним из первых сообщивший о заговоре. Это и его агент «Сюрприз» — австрийский военный разведчик Адольф Хайровский.
Это и Винцент Антонович Илинич, также одним из первых сообщивший о заговоре.
Это и генерал П. П. Дьяконов, имевший прямые выходы на высшее руководство вооруженных сил и спецслужб Франции, особенно Второго бюро Генштаба, а также располагавший широкими связями в русской эмиграции в Европе, особенно среди бывших военнослужащих царской армии.
Это и агенты советской разведки в непосредственном ближайшем окружении самого президента Чехословакии Бенеша — Людмила Каспарикова и Яромир Смутный.
Это же и доблестный представитель «кэмбриджской пятерки» — Дональд Маклин, имевший прямой допуск ко многим материалам британского МИДа, в том числе и по германской тематике.
Это и многие, многие другие агенты и сотрудники советской разведки, своевременно добывавшие и передававшее в Москву сведения о заговоре. И конечно же, агентура контрразведывательных органов госбезопасности СССР, о которой в принципе достаточно известно из ряда публикаций.
Конечно, как бы ни хотелось все рассказать, но в рамках одной книге это сделать нереально. Однако на фигуре одного из тех, чье имя вообще никогда не увязывалось с разоблачением заговора военных, хотелось бы задержать внимание.
Речь идет о выдающемся патриоте России, знаменитом военном разведчике еще с царских времен, Генерального штаба генерал-майоре (с 15.07.1916), генерал-лейтенанте Советской армии — графе Алексее Алексеевиче Игнатьеве, до октября 1917 г. являвшемся военным агентом России во Франции.
Дело в том, что Алексей Алексеевич и его младший брат — Павел Алексеевич — также профессиональный разведчик, по личному приказу Николая II занимались с 1915 г. тщательным расследованием обстоятельств активно инспирировавшихся за рубежом слухов о сепаратных переговорах между Германией и Россией, о готовящемся «дворцовом перевороте» прогерманского толка, о грядущей революции под германским патронажем и т. п.
Братья Игнатьевы, как истинные патриоты России, проделали тогда огромную работу и очень многое смогли установить достоверно. И не их вина, что добытая ими информация не пошла на пользу России.[42]
Но что интересно: после октябрьского переворота Алексей Алексеевич перешел на сторону большевиков и в 1924 г. — обратите внимание, после смерти Ленина — передал в распоряжение СССР все банковские счета и лежавшие на них немалые валютные средства, а сам остался работать в советском торгпредстве в Париже. Павел Алексеевич и вовсе остался жить в эмиграции (умер в 1930 г.).
Однако в руках у братьев остались практически все нити агентурных и иных оперативных контактов и связей для негласного наблюдения за действиями германской разведки и тайных обществ, а также их агентуры против России. В 1937 г. Алексей Алексеевич возвратился в СССР и из сотрудников торгпредства, несмотря на 60-летней возраст, был зачислен на действительную военную службу инспектором по иностранным языкам Управления военно-учебных заведений РККА.
Почему именно в 1937 г. он возвратился в СССР? Не боясь, хотя за рубежом уже в массовом порядке гуляли всевозможные слухи и сплетни об арестах в Москве? Почему его, уже достигшего 60-летнего возраста, зачислили на действительную военную службу, в то время когда из РККА увольняли куда более молодых? Из одной радиопередачи от 9 мая 2002 г. по случаю Дня Победы случайно выяснилось, что Игнатьев был очень близок к Сталину и мог обращаться к нему напрямую. Кстати говоря, из бывших царских высших офицеров, к тому же разведчиков, он был второй, первый — маршал Б. М. Шапошников. И оба живыми и невредимыми пережили 1937 г., причем один впоследствии получил звание маршала, другой — в 66-летнем возрасте — генерал-лейтенанта!
Так что же столько лет после революции делали высокопрофессиональные русские разведчики Алексей и Павел Игнатьевы, особенно Алексей? Судя по всему, они занимались активной разведывательной деятельностью, причем явно минуя все разведслужбы СССР, выходя прямиком на Сталина. Об обоих братьях длительное время был своеобразный заговор молчания. В лучшем случае о них, в основном об Алексее Алексеевиче, вспоминали только в связи с передачей им всех банковских счетов. Но именно факт умолчания — один из самых верных признаков, что они сыграли значительную роль в разоблачении заговора военных. Потому как подобный прием — негласное использование бывших сотрудников бывших спецслужб бывшего государства — вообще очень характерен для мира разведок, а для личной разведки Сталина — особенно. И вот еще что. Архив А. А. Игнатьева до сих пор находится в Париже на хранении у французского государства. Почему? Почему его хотя бы сейчас не заберут в Россию? Ведь Россия в порядке реституции отдала Франции десятки тонн архивных материалов масонских лож: и 2-го бюро Генштаба. Неужели нельзя поставить вопрос о возврате архива выдающегося патриота России? А может, все дело в том, что эти архивы крайне нежелательны для т. н. демократии? Похоже на то, потому что если посмотреть, как «оригинально» в России переиздается знаменитая книга А. А. Игнатьева «50 лет в строю», то поневоле придешь к такому выводу. А почему Сталин не репатриировал эти архивы — понятно: во избежание расшифровки агентуры и доверенных лиц Игнатьевых, которые продолжали работать, в т. ч. и на Сталина.
Однако уже в феврале 1937 г. традиционно русофобское коварство превентивной агрессии Великобритании одержало победу над временным совпадением, и «добрая старая» Англия с превеликим удовольствием разменяла и так уже предрешенный провал заговора вояк на экономическое умиротворение Гитлера за счет уже спроектированной будущей Мюнхенской сделки по сдаче в аренду Чехословакии в целях ускорения его нападения на СССР.
Сталин же в феврале 1937 г. провел Пленум ЦК ВКП(б), на котором впервые было озвучено, что в Кремле знают о заговоре военных и готовы со всей решимостью расправиться с заговорщиками.
Но, оказывается, и это еще не все. Далее произошло следующее: по мере приближения Великобритании к апогею момента истины, а СССР — по мере придания процессу разгрома заговора необратимого характера, без какого-либо сговора, совершенно случайно, но вполне объективно получился совместный англосоветский удар по США, причем во спасение США. Вот то самое заявление У. Черчилля, в котором он говорил об угрозе «Срединной Европы» высшим интересам Великобритании, относилось ведь не к британским поклонникам нацизма, а к президенту США. Потому как явилось прямой ответной реакцией У. Черчилля как персонифицированного выразителя настроений имперских сил на декабрьское 1936 г. заявление главы Белого дома Ф. Д. Рузвельта в Буэнос-Айресе о решимости США к обеспечению «коллективной обороны» западного полушария от эвентуального (превентивного) нападения из других регионов, имея в виду фашистские режимы.
Столь громким заявлением Черчилль бросил Соединенным Штатам в лице президента Рузвельта серьезное обвинение в стремлении добиться гибели Британской империи. (Тут он был прав, и все равно это произошло с предрешенной заранее неизбежностью, и монополия пути сообщения, или, как это принято говорить в Атлантическом Центре Силы, глобальная морская гегемония перешла к США.) Правящая элита Великобритании не пришла в восторг от рузвельтовских пассажей. Уже в январе 1937 г. в США появился тот самый специальный представитель британского правительства сэр Рэнсимен, а британский посол в Вашингтоне Линдсей на фоне его визита «докладывал» Госдепартаменту о том, что у Лондона с Парижем есть новый «совместный общий план действий по достижению полного соглашения с Берлином».
42
А польза могла быть немалая, ибо они, особенно Павел Алексеевич, первыми в русской разведке еще в 1916 г. смогли достоверно установить факт прямой причастности германской разведки и ее агентуры к работе с Лениным и K°. У Павла Алексеевича была компактная, но очень эффективная нелегальная резидентура с отличным агентурным аппаратом, действовавшая на территории Швейцарии. К сожалению, подлый удар по его резидентуре и агентурному аппарату нанес предатель интересов России П. Милюков в своей на редкость провокационной речи с трибуны Госдумы 1 ноября 1916 г., после чего о некоторых агентах П. А. Игнатьева стало широко известно. Однако в целом его резидентура сумела выдержать удар и сохранить основные позиции, и как знать, не этой ли резидентуры в т. ч. — наряду с резидентурой, возглавлявшейся официальным военным агентом генерал-майором С. А. Голованем, — опасались германские хозяева Тухачевского и он сам, потому как проболтавшись почти месяц в Швейцарии, он так и не удосужился появиться перед официальным военным агентом России, отправившись прямиком в Париж к А. А. Игнатьеву, у которого, из-за перегруженности делами по координации военных и разведывательных действий России и Франции, просто не было времени на проверку сбежавшего из плена подпоручика Тухачевского.