Страница 15 из 27
Во поле ракетушка стояла,
Во поле бесхозная стояла.
Люли, люли, стояла,
Люли, люли, стояла…
- Видите ли, мы разработали широкую программу ликвидации ракетно-ядерного потенциала России, - пояснял Есаул. - Теперь вы, американцы, можете спать спокойно. После сегодняшнего дня больше ни одна русская ракета не будет вам угрожать, и все ваши усилия могут быть направлены на борьбу с "Аль-Кайдой", которая переходит от использования "Боингов" к применению ракет средней дальности. Мы же окончательно превращаемся из ядерной державы в "страну березового ситца", как писал великий русский поэт Есенин.
На лугу появились конструкторы, испытатели, директора ракетных заводов, все в долгополых сарафанах, в кокошниках, некоторые накинули на плечи расписные платки и шали. Стали водить вокруг ракеты хоровод, увивали ее лентами, украшали свежими березовыми ветками. Их лица светились наивным счастьем. Высокими, нежными, как у девушек, голосами пели:
Некому ракету снаряжати,
Некому родную запущати.
Люли, люли, снаряжати,
Люли, люли, запущати…
- Мы приняли ряд законов, облегчающих трудоустройство бывших ракетчиков. - Есаул старался говорить медленно, чтобы посол успевал записывать. - Некоторые стали заниматься промыслами и ремеслами, вяжут туески и плетут корзины. Другие начали осваивать опустевшие ракетные шахты, выращивают там шампиньоны. Третьи, и их большинство, образуют фольклорные коллективы и ансамбли песни и пляски. Один из них выступает перед вами, господин посол. Можно было бы продумать программу обмена подобными коллективами между Россией и США. Мы охотно примем у себя ансамбль индейцев, исполняющих "танец орла".
- Среди этих фольклорных певцов только лишь конструкторы "Сатаны"? Или есть и другие ракетчики? - поинтересовался Киршбоу.
- Все без исключения. Видите, вон тот, с краю, в красном сарафане и кике? Это конструктор "Тополя-М". А рядом с ним в лапоточках, подпоясанный лыком, поёт так умильно, - это конструктор СС-18.
Киршбоу торопливо записывал.
На луг "змейкой", притоптывая лаптями, белея холщовыми портками, придерживая на боках лукошки, короба и сита, выходили ученые, академики, специалисты по баллистике, по твердым сплавам, по ракетному топливу. Все дружно переступали с мыска на пятку, "руки в боки". Хватали из лукошек пригоршни зерна, осыпали ракету. Зерно золотыми брызгами ударяло в титановый корпус, солнечными фонтанчиками стремилось к боеголовке. Академики подпевали:
Уж как мы ракету задолбаем,
Уж как мы родную заломаем.
Люли, люли, задолбаем,
Люли, люли, заломаем…
- Конечно, определенную трудность для нас составляет утилизация боеголовок и стратегических запасов обогащенного урана. - Есаул искренне делился с Киршбоу своими заботами. - Но ваш арест экс-министра атомной промышленности Адамова облегчает проблему. Он организует переправку в ваши арсеналы ненужных нам боевых компонентов, а также запаса урана и плутония, которые мы готовы передать вам по бартеру в обмен на куриные окорочка.
- Каковы, по-вашему, должны быть соотношения окорочков и урана? - насторожился посол, у которого были интересы в сфере "куриного бизнеса".
- Тонна на тонну, - ответил Есаул. - Но возможны варианты.
Киршбоу записал цифры, обведя их кружочком.
Между тем недалеко от ракеты проворные подростки, бывшие курсанты ракетных училищ, красавцы как на подбор, в сафьяновых сапожках, рубахи навыпуск, подпоясанные кушачками, стриженные под горшок, с волосами, блестевшими от лампадного масла, разложили костер. Огонь затрещал, пламя высоко взметнулось. Молодцы подтащили к костру плоское фанерное сооружение, украшенное берестой, еловыми шишками, смолистой хвоей. На фанере старославянскими буквами было начертано: "Ракетно-ядерный щит Родины". Его раскачали, метнули в огонь. Щит радостно вспыхнул, затрещал, береста стала скручиваться, смола текла и горела, искры летели к солнцу.
- Этим мы подводим черту под противостоянием двух наших стран, - сказал Есаул. - Заметьте, это была моя идея - изготовить щит из фанеры и использовать старославянский шрифт. Мы в России стремимся к нашим истокам, следуем рекомендациям Никиты Михалкова.
- Верно ли, что предки этого знаменитого режиссера служили при дворе и щекотали пятки царям, чтобы те поскорее заснули?
- Говорят, что отец режиссера Сергей Михалков щекотал пятки самому Иосифу Сталину. Он сочинил колыбельную песню, которую исполняли ежесуточно в двенадцать часов ночи, и под которую засыпала вся страна. Сам же Никита Михалков щекотал пятки Леониду Брежневу, Михаилу Горбачеву, Борису Ельцину и Президенту Порфирию. Все они страдали бессонницей.
Посол записывал, и некоторые из фраз энергично подчеркивал.
Настал момент, которого с нетерпением ждал министр обороны Дезодорантов, - военный парад обновленной российской армии. Дезодорантов выронил из глаза монокль, вскочил со скамьи, опираясь на трость, приложил ладонь к бровям, как Илья Муромец, озирающий богатырскую степь.
- Парад, марш! - пронзительно крикнул министр.
ПАРАД ЗНАМЕНОВАЛ СОБОЙ смену военных поколений, преемственность вооружений, переход от традиционного и уже устаревшего оружия, представленного ракетой "Сатана", к оружию нового поколения. Под звон бубнов, вой костяных рожков, стук деревянных ложек и истошные завывания жалеек двинулись полки.
Впереди вышагивала ударная сила обновленной российской армии - стрелецкий спецназ. Бородачи, в нарядных кафтанах, с кистенями, секирами, боевыми топориками, молодцевато прошагали мимо министра, выдыхая сквозь окладистые бороды:
- Дай Бог здоровья, батюшка министр!
На что Дезодорантов бодро, по-суворовски крикнул:
- Хорошо идете, молодцы!
Следом слитно, равняя шаг, прошествовали лучники, копейщики, пускатели дротиков, метатели пращи. Каждый в своей форме - в армяках, кафтанах, в заломленных шапках, в сапожках с лихо загнутыми мысами.
За ними, чуть приотстав, проползли "пластуны", ловкие, похожие на змей. Лихие разведчики, мастера маскировки со снопами на головах, кустами жимолости на спинах, иные в медвежьих шкурах, иные же обвязанные древесной корой и гнилыми корягами. Едва ли вражеский глаз уследил бы за ними среди скошенного жнивья или лесистых чащоб.
- Эка вас нарядили! - не удержался Дезодорантов.
В ответ разведчики прокричали кукушками, прокрякали утками и один, приподнявшись на задние лапы, проревел медведем.
Двигались части тяжелой артиллерии. Пушкари с банниками толкали деревянные пушки - точные копии той, что поражает воображение иностранцев в Кремле. Орудийная прислуга несла на плече ядра - по два арбуза каждый, иные ловко ими жонглировали. Следом прошествовали метатели "греческого огня", с глиняными кувшинами, наполненными сырой нефтью. Парад завершала гигантская стенобитная машина, своей высотой и размерами конкурирующая с ракетой, - сосновый сруб на деревянных колесах, в котором на цепях раскачивалось окованное железом бревно.
- Каково назначение этой машины? - поинтересовался посол. - Не представляет ли она угрозу безопасности США?
- Отнюдь. Наши конструкторы создали это оружие на случай войны с Китаем, для пробития брешей в Великой Китайской стене.
- В любом случае ваши новые вооружения не должны нарушить баланс сил в Центральной Европе. Пусть инспекторы ОБСЕ посетят оборонные заводы, занятые производством этих вооружений, а также ряд гарнизонов и мест дислокации.
Киршбоу записывал, и лицо его было то строгим, то торжествующим, то презрительно-недоверчивым.
Есаул понимал переживания посла. Киршбоу был тем, кто присутствовал при окончательном сломе стратегического соперника. Посол торжествовал победу, презирал в лице Есаула проигравшего врага. Но одновременно любил этого жалкого пораженца, доставившего ему радость победы, решившего устроить в честь победителя фольклорный праздник. Любовь к поверженному врагу была любовью хозяина к усмиренному рабу, готовому исполнять самые унизительные и черновые работы.