Планируемая история (Сборник)

И люди с удивлением начнут смотреть на то, как они могли попасться на удочку нелепых, бессмысленных и бесперспективных лозунгов и программ.

Возможны два варианта контрперестройки. Первый – ее осуществят сами реформаторы во главе с Горбачевым. При этом они изобразят ее как победу политики перестройки, признав кое-какие ошибки и перегибы. Второй вариант может произойти как верхушечный переворот. В этом случае политика перестройки может быть признана ошибочной и даже преступной. Но при всех обстоятельствах контрперестройка неизбежна как единственный реальный путь выхода из кризиса и выживания страны. Кризис является коммунистическим. И преодолен он может быть лишь методами, органически присущими обществу коммунистическому.

ПОВОРОТНЫЙ ПУНКТ. Я не призываю к контрперестройке. Я ее лишь предсказываю. Я думаю, что поворотным пунктом к открытой контрперестройке послужат практические меры по переводу страны на путь рыночной экономики, то есть на путь капитализма. Эти меры породят такие последствия, которые вызовут протесты широких слоев населения. Чем радикальнее будут эти меры, тем сильнее будет протест. И тем скорее и решительнее начнется контрперестройка. Если же горбачевское руководство образумится и само будет саботировать переход к рыночной экономике, это будет воспринято как сигнал к контрперестройке сверху. Так что любой ход событий будет означать конец смуты и начало выхода из кризиса на пути коммунизма.

Посткоммунистическая эпоха

Считается, что после распада советского блока и Советского Союза и после краха коммунистических режимов в этих странах наступила посткоммунистическая эпоха в истории человечества. Это мнение выглядит несколько комично в том смысле, что на самом Западе еще не было никакой коммунистической эпохи. Впрочем, коммунистической можно посчитать эпоху, когда на Западе тряслись в страхе перед мировым коммунизмом, и освобождение от этого страха можно объявить эпохой посткоммунистической.

Но пусть наступившая эпоха называется посткоммунистической. Дело в конце концов не в названии. Важно, какими чертами характеризуется эта эпоха. Я здесь хочу сказать о некоторых ее чертах, которые, как правило, игнорируются или интерпретируются в определенном идеологическом духе, а именно в антикоммунистическом, что так же далеко от истины, как и прежняя коммунистическая пропаганда. Следует различать коммунизм как особую идеологию (идеологический коммунизм) и коммунизм как особую организацию общества (реальный коммунизм). В идеологическом коммунизме надо, в свою очередь, различать то, какой вид он приобрел в марксизме и под его влиянием, и то, какой вид он имел и имеет независимо от марксизма.

Идеологический коммунизм возник задолго до марксизма. Родоначальники его – Томас Мор (1478–1535) и Томмазо Кампанелла (1568–1639). Можно констатировать упадок и даже крах марксизма. Но это не означает конец коммунистической идеологии вообще.

Часть идей коммунистов присвоили всякого рода рабочие, народные, социалистические и т. п. партии, массовые движения (вроде «зеленых» и «альтернативных»), профсоюзы и даже религиозные секты (например, в США). Коммунистические идеи «растворились» в идейном болоте современности. Они не исчезли насовсем и не исчезнут до тех пор, пока существуют порождающие их причины, а именно негативные явления капитализма. Они суть идеи антикапиталистические.

Крах коммунистической идеологии в ее марксистском варианте был обусловлен комплексом причин большого исторического масштаба. Главные из этих причин следующие. Превращение марксизма в государственную идеологию Советского Союза и других коммунистических стран резко снизило его интеллектуальный уровень, сделало его объектом ненависти и насмешек, привело к отрыву его от реальности и к превращению в насильно навязываемую апологетику реального коммунизма. Негативные явления практики реального коммунизма в том виде, в каком он существовал в Советском Союзе и других странах, стали объектом внимания грандиозной антикоммунистической пропаганды на Западе и со стороны Запада, надолго отбив охоту к коммунизму во всем мире. Капитализм не сошел со сцены истории, как предрекал Маркс, а укрепился и на данном отрезке истории как будто бы выигрывал соревнование с коммунизмом. А пролетариат, в котором марксисты видели могильщика капитализма, сократился численно (относительно других социальных категорий), стал играть роль второстепенную, переродился и перестал быть опорой и носителем коммунистических идей.

Поражение коммунистического мира в «холодной войне» надолго (если не насовсем) похоронило возможность и даже идею социалистической революции в марксистском духе, то есть как революции пролетарской, в результате которой должны быть уничтожены капитализм и частная собственность вообще и установлена диктатура пролетариата. Категорически исключать возможность установления в странах Запада некапиталистического («социалистического») социального строя нельзя. Но если это и произойдет, то скорее всего путем разгрома Запада внешними силами или путем решений власть имущих сверху. Но такая вероятность ничтожно мала пока. В этом смысле можно согласиться с теми теоретиками, которые утверждают, что наступила постреволюционная эпоха.

Обычно в проповедях посткоммунистической эпохи фигурируют такие два аргумента: негативный опыт реального коммунизма и отсутствие в западных странах достаточно мощного слоя, заинтересованного в смене социального строя. К этим аргументам я бы добавил еще такие три. Во-первых, на Западе научились предотвращать опасные массовые движения, а также манипулировать ими так, что попытки повторить коммунистические движения недавнего прошлого априори обречены на провал. Во-вторых, чтобы организовать любое устойчивое массовое движение, необходимы средства, причем немалые. Кто-то должен финансировать эти движения. Кто? Раньше коммунистические страны могли поддерживать коммунистические партии Запада и других стран. Теперь нет ни коммунистических стран, способных на такие траты, ни коммунистических партий, готовых бороться за свержение капитализма. И в-третьих, Запад сам перехватил инициативу коммунистов в отношении преобразования общества. Идеи конвергенции социальных систем (коммунизма и капитализма) изобрели не коммунисты, а западные идеологи. Они при этом опирались на очевидные факты эволюции Запада в «восточном направлении».

В сложившихся условиях коммунистическая идеология в ее марксистско-ленинской форме не имеет шансов на массовый успех и на действенную силу в странах Запада и в бывших коммунистических. А родится ли коммунистическая идеология такого масштаба, как марксистская, которая будет отвечать требованиям времени и интересам сильных социальных слоев, на этот вопрос сейчас вряд ли можно дать более или менее убедительный ответ.

Вся история реального коммунизма до сих пор преподносится в форме идеологической фальсификации (в ту или другую, противоположную сторону) и в системе предрассудков. Нет надобности говорить о том, какой вид учение о коммунистическом общественном устройстве имело в советской идеологии. Его презирали, причем заслуженно. На роль правдивого понимания претендовали критическая и разоблачительная литература и публицистика. Но и они не выходили за рамки идеологического способа мышления. За истину выдавался сам факт критичности. Чем больше чернилось все советское, тем истиннее это казалось или истолковывалось так умышленно.

На Западе положение было не лучше. Хотя сочинения западных авторов по форме выглядели более наукообразно, чем советских, по сути дела, они были еще дальше от истины, чем советские. Если советская идеология боялась обнаружения закономерности дефектов реального коммунизма, то западная идеология боялась признания достоинств его. С одной стороны, создавался апологетически ложный, а с другой – критически ложный образы коммунизма. Например, в советской идеологии утверждалось, будто советское общество построено в соответствии с гениальными предначертаниями «научного коммунизма» Маркса, Энгельса и Ленина. В западной идеологии утверждалось, будто в основе советского общества лежит вздорная утопия глупого Маркса и кровожадного Ленина. В советской идеологии утверждалось, будто коммунистические социальные отношения стали складываться только после социалистической революции. В западной идеологии утверждалось, будто эти отношения навязаны массам советского населения силой и обманом после революции. Такой параллелизм можно было видеть почти по всем важнейшим вопросам, касающимся понимания советского общества и реального коммунизма вообще.