Страница 32 из 49
– О, это очень удобно, не надо тратиться на занавески.
Дама призадумалась. Возраст нашей гостьи определить было крайне затруднительно, личико с кулачок, видимо, никогда не знавшее косметики, с мелкими морщинками в уголках глаз и губ, жиденькие пепельные волосики, забранные в «дульку» на затылке, допотопное зеленое платье и синяя мохеровая кофта довершала картину. В общем, походила она на училку какого-нибудь совершенно ненужного в школе предмета. Кажется, она тоже присутствовала на наших поэтических чтениях, но имени ее, я, разумеется, не знала.
– Ой, Таечка, Сеночка, – продолжала она восторгаться, – какие вы удивительные, потрясающие! И писательницы, подумать только!
Мы скромно гордились собой.
– Я так поняла, вы пишете о Боге?
Мы скромно кивнули.
– О, такая непростая тема!
Мы кивнули еще скромнее.
– Уверена, мое предложение вас непременно заинтересует и поможет вам в творчестве.
Так, так, так, ну-ка, ну-ка…
– Хочу пригласить вас на собрание очень интересных людей, на этом собрании ведутся беседы именно о Боге, вы сможете открыть для себя множество удивительных вещей.
Мы были готовы к открытию удивительных вещей.
– Здесь неподалеку, – продолжала тем временем Мохеровая Кофта, – есть поселок…
– Кажется, мы знаем, – перебила Тайка, – религиозная община, да?
Она кивнула.
– Мы вчера за грибами ходили и умудрились заблудиться, вышли как раз к этой общине. Нас так хорошо приняли, накормили, разрешили переночевать. Нам так все понравилось, так было замечательно, восхитительно, поразительно…
– Мы с удовольствием сходим туда еще раз, – подытожила я Таискины липовые восторги.
– Прекрасно, – обрадовалась вешалка с глазами, – как раз сегодня в пять часов мы собираемся, я вас приглашаю.
– Мы с удовольствием, с огромным удовольствием.
– Тогда я в четыре за вами забегу, – она поднялась с топчана, – договорились?
– Договорились.
Мы проводили ее и заперли дверь.
– Ну, подруга, – глядя в окно, Тая проводила взглядом удаляющуюся фигуру, – закрутилось колесо обозрения. Теперь самое главное нам самим не попасть под влияние этой секты, мало ли, вдруг они там гипноз какой-нибудь применяют или так головы задурят, что собственное имя забудешь.
– А как же нам обезопаситься? – этот вопрос меня не на шутку волновал, честное слово.
– Я предлагаю не слушать, чего они там городят на своих собраниях.
– Это будет довольно сложно сделать…
– Проще, чем ты думаешь. – Тая направилась к своей сумке и извлекла пакет с лекарствами первой необходимости. – Надеюсь, взяла, надеюсь, не выбросила… – бормотала она, копаясь в пакете. – Вот!
Она извлекла небольшую яркую коробочку.
– Что это?
– Беруши.
– Чего?
– Затычки в уши. У меня ж дома прямо под окнами дорога и ресторан, вот и пользуюсь для спокойного сна. Это вата, пропитанная каким-то воском, надо вот так в пальцах размять, вставить в ухо и ты глухарь самый настоящий.
– Ловко, – восхитилась я, – а если нам потом начнут задавать вопросы, спросят, что понравилось? Что непонятно?
– Напустим на себя сверх одухотворенный вид и скажем, что нам надо побыть наедине со своими мыслями и чувствами.
Так и решили.
Глава двадцать вторая
Ровно в четыре это чучело поскреблось в дверь.
– Тай, ты спроси у нее как-нибудь деликатно, как ее, черт побери, звать?
– Деликатно? Попробую.
Она распахнула дверь и противно засюсюкала:
– Ой, кто это к нам пришел? И как это нас таких красивых зовут?
– Валентинка, – кокетливо отозвалось чучело, поправляя на макушке серый пучок.
– Заходите, заходите, Валентинка-картинка.
На «картинке» было тоже самое платье и та же кофта, на интересное мероприятие она не переоделась.
– Готовы, девочки?
– Конечно.
Разумеется, мы были при полном вооружении.
К поселению шли по той же проселочной дороге, по которой мы уже имели счастье прогуляться утром. Рот у Валентинки-картинки не закрывался ни на минуту, взахлеб она расписывала достоинства жизни в секте, сколько всего жизненно важного она там познала и вообще, каким высокоорганизованным и духовно обогащенным человеком она стала благодаря великому учителю и просветителю Актавию. Я прямо жалела, что нельзя пихнуть затычки в уши прямо по дороге, так она раздражала своим неуемным щенячьим восторгом. Тайка тоже еле сдерживалась.
Наконец-то показались ворота, Валентина постучала, приоткрылось окошечко, и выглянул старый знакомый Гроуль.
– Драстуйте, – широко улыбнулась Таиска.
– Бог к тебе, – приветствовала его наша проводница, – вот привела к нам души, жаждущие божественного света.
О, да, жаждали мы так сильно, что просто страшно сказать.
– Бог к вам. Старые знакомые, здравствуйте, – улыбнулся Гроуль, открывая калитку и пропуская нас на территорию.
Храня на физиономиях одинаковые выражения блаженно жаждущих, мы последовали за Валентиной, а сторожевой Гроуль остался на воротах. Наша высокоорганизованная и духовно обогащенная привела нас к двухэтажному коттеджу по правую сторону от красивой рубленой избы. Оставив при входе обувь, мы в одних носках двинули по полосатым половичкам, устилающим пол следом за Валентиной. Вошли мы в просторное помещение с письменным столом и рядами длинных скамеек напротив, прямо сельский агитклуб, честное слово, только вместо плакатов: «Родим урожай досрочно», «Грудями встретим врага» и «Смолкни навеки!» красовались большие изображения синих крестов в приторных цветочных рамках. Кроме нас пока еще никого не наблюдалось.
– Присаживайтесь, девочки, устраивайтесь, а я вас покину не на долго.
– Хорошо, хорошо.
Мы уселись на самую последнюю скамью, подальше от письменного стола, за которым, судя по всему, должен был выступать оратор, от пламенных речей коего мы собрались спасаться берушами.
– Слушай, – сказала я, – а может и не стоит затыкать уши? Мы же все равно не собираемся относиться ко всему этому серьезно, может, послушаем ради спортивного интереса, узнаем, из-за чего у народа крыша едет?
– Вот именно – «едет крыша»! – сердито засопела Тая. – Столько людей оболванить – суметь надо. Они, должно быть тоже не собрались поначалу относиться серьезно, а потом такое вот получается, как эта шизоидная Валя. Нет уж, я не собираюсь давать этим мерзавцам ни единого шанса испачкать мое чистое, незамутненное сознание.
Во, как хватила!..
– На, держи, – Тая сунула мне в руку пару маленьких желтоватых кубиков, – как только начнется вся это бодяга, сразу же запечатывайся.
– Слушаюсь, товарищ капитан.
– Генерал майор.
– Ой, простите, ваше благородие!
Постепенно стал подтягиваться народ. Мы мигом прекратили хихикать и напустили на себя торжественный вид. Молодежи, где-то от шестнадцати до двадцати пяти набралось человек десять, примерно столько же было и людей среднего возраста, да шестеро бабусек. Некоторые были здесь явно не впервой, они приветствовали друг друга фразой: «Бог к вам» и слегка кланялись, прикладывая ладонь куда-то в область своего желудка. Новички вроде нас тихонько расселись по лавкам и таращились по сторонам. Ровно в пять часов явились две тетки в длинных юбках и платках, они смахнули несуществующую пыль со стола, всем своим видом показывая, что с минуты на минуту грядет нечто особое. Народ перестал возиться и замер, глядя на дверь. Восковые кубики в моем кулаке основательно подтаяли и размягчились. Внезапно дверь распахнулась и вошел громадный дядище в белом балахоне с вышитым на груди синим крестом. Дядище был до такой степени похож на Карла Маркса, что прямо хоть сейчас в Госдуму депутатиков пугать.
– Бог к вам! – густо пробасил он и встал за стол.
Тайка ткнула меня локтем в бок и, делая вид, что поправляет прическу, поочередно сунула в уши затычки, однако нащупала кнопку записи на диктофоне, висящим под свитером. Я, в принципе, хотела послушать «Маркса», но Тайка умудрилась меня запугать, уверив, что нас зазомбируют прямо с первых секунд, и я послушно затолкала беруши по месту назначения. Ощущение было таковым, будто я сунула голову под воду, ничего не слышно кроме неясного глухого гудения. Довольно убаюкивающего гудения, надо сказать, вполне можно было и уснуть. Чтобы этого не допустить, я во все глаза уставилась на дядю в балахоне. Он что-то вещал, шевеля роскошной бородой с сильной проседью и, время от времени, взмахивал правой рукой. Постепенно оратор распалялся и, судя по его выразительной мимике, страсти в повествовании накалялись нешуточные. По мере вхождения в раж, «Маркс» преображался, его черные глаза засверкали огнем… да каким там огнем! Пламенем! Пожаром! Казалось, он стал еще выше ростом, пышные волосы и борода свились еще более тугими пружинами, и от всей его мощной фигуры пошел прямо таки физически ощутимый поток энергии. Это было круто. Народ сидел, как заколдованный, я сама не могла глаз от него отвести и мысленно благодарила Таю за излишнюю, как мне казалось предосторожность с этими берушами.