Спасите наши души

– Это может быть чревато, а вдруг у них окажется врач и он в два счета разоблачит наше симулянтство или же нас быстренько спровадят на «большую землю». Думаю, самый верный ход – изобразить бешеную заинтересованность их идеями и пламенное желание вступить в стройные ряды.

– Главное не перестараться, чтобы выглядело естественно, – я смела с полочек литературу и бросила на кровать рядом с Таей. – Хватит пить, пора вникать в суть дела.

– Никакого желания. Я вообще всегда все эти религиозные дебри за сто дорог обходила. И по телеку, и в газетах такие ужасы про эти секты рассказывают – мрак. Говорят, их верховные главари, – или как там они называются, – так сознанием умеют манипулировать, только держись. Не успеешь оглянуться, как уже сам, собственными руками все имущество отдал, семью бросил и стоишь вместе с кучей таких же зазомбированных остолопов, мыча и раскачиваясь. Я вот не могу ручаться за крепость моего сознания, а ты можешь?

– Да я и безо всяких сект слабоумная, хуже меня уже не сделать.

– Зря надеешься, – вздохнула Тая, загоняя пробку обратно в горлышко, в бутылке оставалось больше половины. – Посмотрим, посмотрим.

Она взяла самую толстую книжку в мягком белом переплете, на обложке красовался синий крест и название литературного труда: «Библия Духа». Тяжело вздыхая, Тая улеглась на кровать, сунула под голову тоненькую подушку, открыла книгу на первой странице и погрузилась в чтение. Я устроилась на соседней койке и последовала ее примеру. Первый жирный заголовок гласил: «Что такое Великий Вселенский Дух?», ниже следовали пространные рассуждения на эту тему, которые я просмотрела мельком. Некоторые слова в тексте были выделены курсивом, на них не возможно было не обратить внимания: «великий, грандиозный, всеобъемлющий, вечный, бесконечный, всесильный…» Следующим заголовком было: «Что такое человеческий Дух?» Меня уверяли, что каждый человек свят до мозга костей, какую бы дрянь он не творил, потому что он – частица Великого Вселенского Духа, единственной досадной помехой, мешающей слиться с Божественной сутью и насладиться благодатью по полной программе – являлось ничтожное бренное тело, оно и портило все дело. Чем дальше я читала, тем тяжелее на душе мне становилось. Автор настолько безапелляционно и категорично высказывал свои высокопарные идеи, будто бы и не было двух тысяч лет христианства, да и вообще, все остальные мировые религии ерунду несли сгоряча, но тут, – какое счастье! – явились эти знатоки Вселенского Духа и разом ответили на все вопросы.

Пролистав брошюрку, я натолкнулась на главу: «Уничижение телесной оболочки». Из нее следовало, что тело следует подвергать всевозможным тяготам и лишениям, всячески пытаясь с ним расстаться. Явных призывов к самоубийству, я не нашла, но и того, что я прочла, было вполне достаточно, чтобы понять, каким мраком веет от этих глянцевых страниц. Желая поделиться с Таей своими соображениями, подняла взгляд и увидала, что подруга спит крепким сном в очень торжественной позе, «Библия Духа», так и раскрытая на первой странице, мерно вздымалась и опускалась, лежа у нее на груди.

– Тая! Не спать!

– А? – подпрыгнула она. – Ох, напугала, лягуха ты эдакая.

– Сама лягуха. Не время еще расслабляться, на, почитай-ка.

Я бросила ей брошюру. Тайка бегло просмотрела текст.

– Слушай, мне это все очень не нравится, – произнесла она, листая страницы, – я так понимаю, бог для них это некий вселенский дух, а святые все, кто исповедует их веру, то бишь, записаться к ним и все – ты уже святой. Это не дико?

– Дико, но нам надо сделать вид, что мы в бурном восторге. Главное не выпадать из образа тщеславных идиоток-писательниц.

– Да, да, мы хотим не только разбогатеть в одночасье, но и святыми стать в один момент, разве не прелесть?

– Прелесть, – вздохнула Тая, сползая с кровати. – Сколько там натикало?

– Половина шестого.

– До девяти мы тут со скуки гавкнемся, предлагаю пройтись по этажу, заглянуть в пару комнат. Этот клоун с дурацкой кличкой уверял, что двери тут не запираются.

– Что интересного ты думаешь обнаружить на гостевом этаже?

– Ну, мало ли.

Прихватив на всякий случай диктофон с фотоаппаратом, мы приоткрыли дверь, выглянули в коридор и, никого не увидав, выскользнули из комнаты.

Глава двадцатая

Соблюдать тишину оказалось проблемно – слишком громко шуршали Тайкины штаны. Пришлось ей, широко расставив ноги, передвигаться в позе краба черноморского. У соседней комнаты мы замерли и прислушались, потом осторожно толкнули дверь. Это тоже оказалось гостевое помещение, но обставленное несколько уютнее нашего: кровати посимпатичнее, круглый журнальный столик кресла у стены, небольшой телевизор на тумбочке у окна. Следующим помещением и впрямь была душевая на четыре кабинки, дверь рядом – туалет. Миновав лестницу, ведущую вниз, мы перебрались в «правое крыло». Там располагались три двери: две на правой стороне, одна на левой. И все оказались запертыми.

– Ах, значит, нет препятствий для духа? – прошептала Тая.

Со стороны лестницы послышался какой-то шум, и мы поспешили в свои апартаменты. Раскоряка Тая существенно тормозила процесс побега, и я успела испугаться, что нас застукают – по лестнице поднимались. В самый последний момент, когда голоса уже раздались на этаже, мы влетели в комнату и тихонько прикрыли дверь.

– Уф! – Тайка прижала ладонь к груди. – Сейчас сердце выпрыгнет… Сен, кажется, сюда идут.

В мгновение ока мы уже сидели на кроватях, погрузившись в чтение брошюрок. Совершенно случайно я бросила взгляд на стол у окна, там красовалась недопитая бутылка вина и пластиковые стаканчики. В один прыжок я достигла стола, схватила этот натюрморт и сунула под кровать. Но к нам никто не вошел, судя по звукам и шуму, народ заходил в соседнюю комнату с журнальным столиком. Мы переместились к стене и прислушались. Или слышимость была скверной, или разговаривали тихо, но доносилось лишь невнятное бу-бу-бу. Как не напрягались, ничего путевого не услышали, поняли лишь, что их там двое. Вернувшись на кровати, мы на всякий случай взяли брошюры.

– Который час?

– Шесть с копейками.

– У, как время медленно тянется.

Она встала и принялась ходить по комнате взад – вперед. Подойдя к окну, она присела на край стола и стала обозревать пейзажи.

– Глянь-ка, Сен.

– Чего там? – я нехотя слезла с кровати.

– Ну глянь иди!

Из-под свитера Тая извлекла висевший на шнурке фотоаппарат и открыла объектив. Наше окно выходило аккурат на торец красивого рубленого дома, к нему подтягивалась народная вереница и, скрываясь из нашей видимости, входила внутрь. Тая щелкнула это пару раз.

– Осторожнее, не высовывайся ты так, не хватало чтоб тебя заметили.

– Да они сюда и не смотрят. Слушай, а много народу, да? Человек пятьдесят, не меньше.

Мужчины были одеты обыкновенно – брюки, свитера, а женщины все поголовно в белых косынках, длинных юбках темных расцветок и свободных блузах навыпуск, с длинными рукавами, на некоторых были вязаные кофты. Определить возраст «святых послушников» было проблематично из-за платков на головах и похожей одежды, а вот мужчины – от тридцати и выше. Женского полу было подавляющее большинство.

– Сколько ж дур на белом свете, – вздохнула Тая, убирая фотоаппарат под свитер.

– Не от хорошей жизни, я думаю, они по сектам таскаться стали, у каждого этого «святого послушника», наверняка за спиной какая-нибудь трагедия.

– Отсутствие мозгов, вот, Сена, самая большая трагедия, – проворчала подруга, вытягиваясь на кровати. – Ты же читала эту лабуду, бред со всех сторон, это как надо людям мозги замусорить, чтобы они в такую абракадабру поверили.

– Главное найти подход к человеку, потом можно втюхать ему в мозги все что угодно, – я продолжала стоять у окна, высматривая в веренице Ирину Колесникову.

– Если мозги есть, – упрямилась Тая, – то они не пострадают, человек просто не подпустит к себе сектантского вампира.