Сердце Лета

– А почему ты отвез раненого к подружке в Альхор, а не в больницу?

– В больницу нельзя.

– Почему?

– Станут задавать вопросы, почему он ранен пулями, которыми охотятся на вервольфов.

– А почему он ранен пулями, которыми охотятся на вервольфов?

– Потому что Терей вервольф! – рявкнул Кусон. – Что такого непонятного, а?

Преал снова ахнул, и Фарот ткнул его локтем в бок в качестве успокоительного.

– Хм… значит, Терей вервольф, – эхом отозвался Тротил.

– Я так понял, – кашлянул Фарот, – если ты вервольф, то народ из-за этого сильно напрягается?

– Очень сильно, – Кусон вывернул руль, ловко вписался в поворот, и крабиль выскочил из города на пустынную трассу. Похоже, прямо в воздухе висели светящиеся плакаты: «Вы зачем-то покинули Меро – лучший город на Обелисе». – Терей занимает один из ведущих постов в компании «Зентер», занимающейся поставками тепла и света не только в Меро и его пригороды, практически все энергоносители Обелиса принадлежат «Зентеру». Правительство планеты – это формальность, фикция, по-настоящему Обелисом управляет «Зентер». А верфольф в правительстве это… ну как вам объяснить…

– Немного необычно? – пискнул Преал.

– Вроде того, – хмуро кивнул Кусон, не сводя глаз с несущейся под колеса трассы, освещенной лишь мощными огнями крабиля. В резком свете черное покрытие казалось темно-серым и влажным. – О том, что Терей вервольф, знаю только я и его мать, об этом не известно даже нашему общему папаше. Превращения у него случаются не так часто, но не систематично, невозможно предположить, когда прихлопнет в следующий раз. Перед началом превращения в организме ускоряются все процессы до невероятности. Чтобы быстрее вернуться в прежнее, нормальное состояние, вервольфу необходимо как можно больше двигаться. Я вывозил его подальше за город, есть там один на редкость глухой и уединенный лесок, где он мог бегать до полного изнеможения и возвращения в прежний вид. Специально для таких поездок мы держали этот крабиль, он нигде не зарегистрирован. Но бывали такие ситуации, когда мы не могли выехать по каким-нибудь причинам, тогда Терей кололся Необарбиталом. Этот препарат не давал процессам в организме разогнаться на всю катушку и позволял оттянуть момент превращения. Не вмешайся ты тогда, Тротил, он вскоре бы очнулся и смог жить дальше, но ты вывел его из этого состояния, и Терей начал превращаться. Я помчал его в лес, и там Терей напоролся на стрелка вервольфов. Даже и не знаю, как Терей смог добраться до крабиля.

– Сильно его ранили?

– Понимаешь, Тротил, были бы это обычные пули, может и ничего страшного, но здесь особые снаряды, специально рассчитанные на мощные организмы вервольфов, в теле они разрываются, чтобы повредить как можно больше органов. И вот, один из двух, угодивших в него зарядов, разорвался. У меня единственная надежда на тебя, Тротил, больше знакомых врачей у меня нет…

– Нет, ты, правда, считаешь, что я смогу провести операцию подобной сложности дома у какой-то там твоей подружки? – неожиданно для себя, да и для всех остальных уравновешенный Тротил сильно разозлился. – Уважаемые, да вы постоянно переоцениваете мои силы и возможности!

– Ты сможешь, – с твердокаменной уверенностью изрек Кусон, – ты классный хирург.

– Откуда ты знаешь? Ты же понятия не имеешь, какой я хирург!

– Ты долго учился.

– А это что, показатель? Ты в курсе, когда я в последний раз оперировал? Ты хоть знаешь, что такое хирург без практики?

– Не знаю, и знать не хочу.

Шоссе резко ушло вправо, вдали показались огни Альхора. В салоне крабиля стояла духота, Кусон толком не отрегулировал вентиляцию, но никто не обращал внимания на тяжелый воздух.

– Но инструменты, понимаешь, нужны еще инструменты, одного «классного хирурга» недостаточно!

– Весь грузовой отсек этого крабиля забит инструментами, я все уже взял по дороге.

– А ты знаешь, что требуется для проведения такой операции?

– Я все-таки жил вместе с медиками, кое-что помню, может, и взял что-то лишнее, но нужное среди этого отыщется обязательно.

– Такое чувство, будто мне все это снится, – Тротил отвернулся и стал смотреть в боковое окно на стремительно мелькающие двух– и трехэтажные дома.

Альхор выглядел небольшим тихим городком, усыпанным уличными огнями, повсюду ярко светились окна домов, витрины магазинчиков и вывески ресторанчиков. В отличие от Меро, целиком и полностью одетого в стекло, камень и дорожные покрытия, здесь то и дело попадались деревья с темными стволами и длинными голубоватыми иглами на редких ветках. Над остроконечными крышами зданий клубилась вечная облачность, прошитая редкими белесыми всполохами.

Вскоре они въехали в отдаленный район, где плотно, будто гнезда гигантских насекомых, лепились друг к другу округлые домишки с разноцветными дверями. Кусон затормозил у домика с голубой дверью и ударил ладонью сразу по всем пяти кнопкам дверных подъемников. С тихим гудением стали подниматься двери и крышка грузового отсека. Выскочив из крабиля, Кусон вытащил из отсека пару большущих синих коробок и поволок к дому.

– Ребята, хватайте остальное!

В отсеке оказалось еще пять коробок разного размера. Кусон энергично постучал ногой в голубую дверь, она распахнулась. На пороге стояла высокая, на голову выше Кусона девица с большущей, будто надувной грудью, едва прикрытой короткой белой маечкой на тонких лямках, блестящая лаковая юбочка неизвестно как была натянута на крутые бедра, она заканчивалась, едва успев начаться, длинные ноги неожиданно красивой формы немного портили ажурные желтые чулки с разноцветными блестками. Белоснежные волосы с красными прядями поднимались замысловатой прической, рассмотреть же личико мешало обилие ярчайшей косметики. И все это чудо было увешено цепочками, медальонами, увито замысловатыми браслетами…

– Чего так долго? – недовольно бросила девица.

– Как смогли.

Кусон бесцеремонно отодвинул ее с дороги и протиснулся в дом вместе с коробками, следом подтянулись остальные пассажиры крабиля, так и оставленного с поднятыми дверьми.

Глава 25

– Насрин, знакомься, это мои друзья, – бросил на ходу Кусон. – Ребята, это Насрин, самая лучшая девушка на свете.

– Очень приятно, – нестройно затянули друзья.

С недовольной гримасой Насрин наблюдала, как в дом втаскиваются темно-синие коробки. Снова интерьер квартирки удивлял обилием ярких, совершенно не сочетающихся между собой красок. Миновав комнату непонятного назначения, Кусон вломился в столовую, совмещенную с кухней, где на обеденном столе лежал Терей, до подбородка его укрывала розовая простыня с красно-зеленым рисунком.

– Слушай, Кусон, – стуча высоченными тонкими каблуками, шла следом Насрин, – если он умер, то я ничего не хочу иметь с этим общего. Увезешь его отсюда так же тихо, как и привез, и не впутывай меня во всю эту историю! Ведь я обязана была сообщить…

Кусон поставил коробки на пол, выпрямился, подошел к Насрин, взял ее за плечи и произнес, глядя в густо накрашенные глаза девушки:

– Я тебе клянусь, Насрин, никто ни о чем не узнает. Ты оказала мне неоценимую услугу, я никогда этого не забуду и, как следует, тебя отблагодарю.

– Чем это, интересно, ты меня отблагодаришь? – процедила она.

– Не шипи, Насрин, – Кусон похлопал ее по попе, – ты же славная девушка, добрая и милая. Вот, лучше познакомься, это Тротил, он гениальный врач и сейчас он в два счета поднимет Терея на ноги.

Тротил поставил коробки и кивнул Насрин, она нехотя кивнула в ответ. Остальные расположились у единственного в гостиной окна на длинной деревянной скамейке, выкрашенной в ядовито-красный цвет, и постарались лишний раз не привлекать к себе внимание недовольной хозяйки. Тротил подошел к столу и отогнул край простыни. На Терее кроме черных трусов больше ничего не было, его плечи, грудь покрывала запекшаяся бурая корка крови со странными синеватыми разводами.