Страница 34 из 45
– Вы считаете, что это не было самоубийством? – послышался голос Юры.
– Я уверена в этом, Аида, то есть Света звонила мне и говорила, что ее хотят убить, причем сделают это, обставив, как самоубийство. Говорила так же, что в Питере она травилась не сама, что ее отравили.
– Да? – Юра удивился. – Мне она ничего не рассказывала.
– Слушай, – я потерла лоб и снова подергала себя за ухо, – ты не мог бы перезвонить через полчаса? А еще лучше через час? Ты сейчас где?
– У себя дома. Светину квартиру опечатали.
– Перезвони через час, ладно?
– Конечно.
Я нажала на рычаг и набрала номер Горбачева. Михаил Сергеевич поднял трубку после третьего гудка.
– Горбачев слушает.
– Михаил Сергеевич, это Сена.
– Здравствуй, Сеночка.
– Вы сегодня очень заняты будете?
– Хочешь подъехать?
– Да, кое-что случилось, мне нужно с вами поговорить.
– Хорошо, в течение дня я буду в агентстве, приезжай, когда тебе удобно.
– Ага, до свидания.
Положив трубку, я посмотрела на Таю, сонная и взлохмаченная, стояла она в дверном проеме.
– Сена, а теперь поподробнее, что там случилось?
– Погоди, умоюсь, потом расскажу, а ты пока поставь кофе.
– Угу.
Я пошла в ванную и открыла холодную воду. Москва река… подумать только, как же так? Ладно, я могу себе представить, что человека можно отравить, подсыпать ему в вино таблетки, ну или как-то по-другому, но утопить? В реке? Ночью? Я перевела кран в ванную и сунула голову под прохладную струю, надеясь просветлить свое туманное сознание. Первым делом надо было узнать у Юрия, как далеко от дома Аиды находится Москва река.
Глава двадцать девятая
Прогуливать Лавра отправились обе. Утреннее известие потрясло нас, печальное событие требовало немедленного обсуждения.
Мы пошли на школьную площадку, отпустили пупска в стаю, а сами отошли в сторонку.
– Значит, ты думаешь, что это она не сама? – Тая задумчиво рассматривала трещины асфальта под ногами.
– Уверена. Сама подумай, ты сидишь дома, пьешь любимое бренди, куришь, на кухне у тебя верный, преданный, как пес друг, готовый выполнить любое твое желание…
– Короче, если можно.
– Она чего-то или кого-то очень сильно боялась, поэтому попросила Юру посидеть с нею. Потом отправила его в магазин, а сама, значит, среди ночи, ринулась вдруг топиться? Если так сильно приспичило свести счеты с жизнью, можно было вскрыть себе вены или прыгнуть с балкона.
– Она может жить на первом этаже, может не переносить вида крови – что угодно, а река вполне может протекать прямо у нее под окнами. Пока не перезвонит Юра и ты не задашь ему все эти вопросы, можно гадать до бесконечности. Дела, однако. Неприятно.
– Да, хорошего мало.
Я рассеянно смотрела, как к нашей собачей тусовке приближается мальчик со светло-бежевым клубком шерсти на поводке. К нам прибыли новенькие, в нашей стае пополнение.
– Идем, познакомимся.
– Идем, – Тая прищурилась, разглядывая, кто же там такой лохматый катится вслед за своим маленьким хозяином.
Это оказался очаровательный полуторамесячный чау-чау, которого мальчик важно представил обществу как Джека Лондона. Общество тут же принялось умиляться, глядя на крошку Джека. Песик же уселся на толстую попу, высунул сиреневый язычок и принялся рассматривать толпу противно сюсюкающих дядей и тетей. Нет, все-таки собачники это особая порода людей. Очень, очень больных на голову людей.
– Сен, пойдем домой, уже должен Юра звонить. Ты на работу сегодня поедешь?
– Да, – я свистнула, подзывая Лаврентия, – надо помаячить хотя бы пару часиков, потом сразу же поеду к Горбачеву.
– А я? Что делать мне?
Размахивая роскошным пушистым хвостом, к нам подбежал пупсик.
– А ты, – я застегнула на его ошейнике карабин поводка, – созвонись с Артуром и предложи устроить семейные посиделки.
– Аа-а-а…
– Зачем это тебе понадобилось, как будет выглядеть – все это продумай сама, но мы должны увидеть всю семью и на встречу лично я поеду с диктофоном.
Тяжело вздохнув, Тая согласно кивнула.
Как только мы переступили порог дома, сразу же зазвонил телефон. На ходу сбрасывая с ног шлепанцы, я помчалась на кухню. Это был Юра.
– Послушай, – сразу начала я, – где Света живет… жила? Хотя нет, не надо, адрес мне все равно ничего не скажет, лучше ответь, как далеко от вас Москва река?
– Минут пятнадцать, если быстрым шагом. А жила она в Строгино.
– Да? – я малость растерялась, я-то приготовилась к совершенно иному ответу. – Вот значит как… Слушай, а вскрытие будет?
– Не знаю.
– У нее нет никого, кто же будет заниматься похоронами?
– Я, – просто ответил Юра, – займу денег и все устрою.
– Ты один?
– А что делать?
Меня такая вдруг тоска пронзила – словами не передать. И, прежде чем я успела хоть что-то толком обдумать, рот мой уже произносил в трубку:
– Мы тебе поможем, хорошо?
– Даже не знаю, как вас благодарить.
– Оставь, какие тут могут быть благодарности. Ты держи нас в курсе событий.
– Когда можно будет забрать тело, я позвоню.
Распрощавшись, я повесила трубку. Интересно, если со мной или с Тайкой случилась бы такая неприятность, Влад позаботился бы о наших тухлых останках?
– О чем ты думаешь? – Тая налила в чайник поды и поставила его на плиту.
– Стал бы нас Влад, так же как и этот Юрий, хоронить. За свои деньги.
Я открыла холодильник и извлекла кусок колбасы, масло и сыр.
– Влад? Нас? Хоронить? Ха-ха, как же, надейся. Стал бы он напрягаться, влезать в долги, тратиться, в лучшем случае распихал бы наши скрюченные трупы в коробки из-под телевизоров и выбросил где-нибудь в ближайшем Подмосковье.
– Ты думаешь?
– Уверена! А наши квартиры продал бы по фальшивым доверенностям.
– Ну что ты так плохо…
– Уверена, Сена, уверена. Кстати, у нас нет хлеба.
Пришлось мазать маслом колбасу, сверху класть кусок сыра и лопать такие вот дикие бутерброды.
Напившись чаю, я бросилась собираться на работу, время ощутимо поджимало.
– Тая, у тебя есть сколько-нибудь денег в заначке?
– Сколько-нибудь есть, а что? – появилась она в кухонном проеме.
– Придется потратить.
– На что это? – подозрительно прищурилась подруга.
– На похороны Аиды. Все, я побежала, а ты придумывай правдоподобный предлог для семейной встречи, для пользы дела можешь даже сказать, что согласна выйти за Артура замуж. Говори все, что хочешь, лишь бы нам встретиться со всеми.
– Слушаюсь, товарищ генерал, – козырнула Таюха. – Успехов на журналистском поприще.
«Попище», а не «поприще», даже – «жопище», я бы сказала.
На улице собирался дождь, а я, разумеется, не захватила зонта, да и вышла еще в матерчатых тапочках, но какая это, в сущности, ерунда, в сравнении с тяготами жизни и таинствами смерти… не забыть бы купить чистую кассету к диктофону. У нас на двоих имелся отличный плоский, высокочувствительный диктофон, который легко можно было спрятать на шнурке под одеждой. Уже не раз эта безотказная машинка записывала случайные признания различных антиобщественных элементов, что служило потом прямым доказательством их вины.
На работу я опоздала на час двадцать. Открыв дверь в нашу редакцию, я увидела в предбаннике какую-то личность, приникшую к монитору компьютера. Надо же, я совсем забыла, что теперь у нас есть секретарь.
– Привет, Сена, – Петя поднял на меня горящий взор желтых беличьих глаз, – проходи скорее.
– А в чем дело?
– Станислав Станиславович велел отмечать все опоздания, чтобы потом вычитать из зарплаты.
Ах, он опять за свое… сын вампирши и оборотня.
– Я напишу, что ты пришла сегодня во время, – он покосился на закрытую дверь конякинского кабинета. – Иди.
– Спасибо, – прошептала я, проскальзывая в офис.
Бедный Петя, за это его непременно все возненавидят.