Земля обетованная

Я напомнил себе, что полицейский по имени Дентон должен мне выпивку.

Может быть, даже двойную порцию.

Наконец, засерело утро, а мы все еще не нашли никаких анакаона. Мы вообще ничего не нашли. Мы все время поднимались вдоль реки в гору. Склон не был крутым и был свободен от препятствий, так что у нас не возникало никаких трудностей. Но в гору есть в гору, и если в гору идти долго, то это утомляет. Майкл и, возможно, Мерседа подстегивали себя музыкой. Мои силы поддерживал ветер. В известной степени я был рад, что Эве и Линде не удалось присоединиться к нам. Я надеялся, что они были вместе и имели достаточно продуктов, воды и ума, чтобы остаться в нашем старом лагере, где мы могли бы их найти, как только и если начнутся поиски. Если им очень повезло, и у Линды все еще оставалась рация, тогда их положение было лучше моего.

При первом свете дня мы сделали короткий привал. Майкл был против, но уступил, чтобы сделать мне приятное.

Он перестал играть.

— Далеко еще? — спросил я.

— Уже не так далеко, — ответил он.

— У нас ведь определенная цель, правда? — упорствовал я. — Ведь мы движемся вдоль реки не только из чистого оптимизма?

— У нас есть цель, — согласился он.

— Дальше, — напирал я. — Что это?

— Когда-то это был город, — объяснил Майкл. — Теперь он погребен лесом. Он уже не выглядит как город. Но лесные жители бывают там часто. Я думаю, они могут быть там.

— Город? Город в джунглях? Анакаонский город?

— Нет, — сказал он спокойно, почти рассеянно. — Город индрис, конечно.

— Но Линда говорила, что никаких городов нет. Даже их следов. Вообще никаких реликтов какого-либо рода.

— Она об этом ничего не знает, — сказал Майкл.

— Тогда, значит, вы лгали ей. Вы держали это в тайне от нее.

Он покачал головой. — Никто никому не лгал. Она не хотела этого знать.

Итак, Линда ничего не хотела знать об индрис. В ней не было и следа исследовательской тяги к чистой науке. Представление, что Чао Фрия обетованная земля, уже само по себе отвечало на все вопросы. Если бы я не путался в фактах, моя теория была бы уже готова. Я печально покачал головой.

Город захватил меня. Я не принадлежал к людям, которые при виде руин впадали в восторг, но все, что могло предложить мне какую-нибудь смену монотонного леса, притягивало мой взгляд. И также очень успокаивало, что есть определенное место, где мы сможем найти невидимых до сих пор лесных жителей.

И все же мой прирожденный пессимизм немедленно принялся за работу, чтобы подготовить меня к разочарованию. Было бы неверно возлагать все надежды только на одну цель. Первое правило в искусстве выживания — не нужно ослаблять усилий, что бы с тобой ни случилось.

И мы действительно нашли город. Через два часа мы стояли в его центре.

Он выглядел совсем не как город. Росли деревья, пурпурная крыша из листьев была без всяких разрывов, земля покрыта такой же трухой, по которой мы пробирались уже целую неделю. Но если тут или там содрать растительный покров, становилось очевидно, что под ним находился камень. Гладкий камень. Обработанный камень. Но стволы деревьев и их корни не удержать камнями. Девяносто процентов города рассыпалось в пыль. Не осталось ни одного здания, лишь в некоторых местах можно было предположить, что здесь когда-то была городская улица.

Я прикинул, что город был мертв уже десятки тысячелетий. Правда, я не специалист в таких оценках. Могло быть и в сотни раз большее время. Но деревья, что росли в городе, были большими и старыми. И им понадобилось большее время, чем века, чтобы победить город.

Верно, что лесные жители бывали здесь. Но сейчас их здесь не было.

Мы к ним опоздали.

Единственным жителем погребенного города было мертвое животное. Оно было размером примерно с корову. Я предполагаю, что и функции оно выполняло те же, что и корова. Животное лежало в центре площади, тщательно очищенной от всяких растений. Должно быть, тут был лагерь лесных жителей. Уходя, они оставили отчетливый след. Широким он не был, так как они придерживались обычаев своей страны и шагали след в след. Но тропинка была явно протоптана целой массой ног. Пройдет неделя или две, пока она не зарастет снова.

— Животное еще свежее? — спросил я Майкла. Мне так показалось, но я хотел услышать его мнение.

— Да, — ответил он. — Но нам все же надо будет основательно проварить мясо.

— Но ведь животное умерло не от чего-то противного? — осведомился я. — Можно как-нибудь узнать, почему местные жители оставили его нетронутым?

Он покачал головой.

— Я точно не знаю, — задумчиво сказал он. — Но мне почему-то кажется…

Он помедлил, и я договорил его мысль.

— Вам кажется, что они оставили его для нас?

— Может быть. Но у меня нет уверенности.

— Послания при нем нет, — установил я. Я не знаю, какого рода послание я ожидал. Ведь они бы не написали записки со словами: "Скоро вернемся — располагайтесь". Анакаона не знали письменности своего языка. Возможно даже, что их язык вообще нельзя было выразить в письменных знаках.

— Можем мы безопасно разжечь огонь? — спросил я Майкла.

— Да, — ответил он. — Вы сумеете сделать это?

Я выловил из своего рюкзака зажигалку. — Незаменима в путешествиях, заметил я.

— Огонь здесь не причинит вреда. — Майкл показал на расчищенное место.

— Ваши люди не имеют огня. Нигде нет пепла.

— Им огонь не нужен. Они не любят животного мяса, как ваши люди.

— А вы с Мерседой?

— Мы едим мясо. Ваши люди научили наших людей массе вещей.

Огонь оказалось развести нелегко. Деревья не роняли ветвей, а стебли растений горели плохо. Сначала у нас ничего не получалось, кроме массы дыма и вони, но упорство, в конце концов, привело к успеху. Понемногу разгорелось, и мы имели прекрасный костер в дырке между расколотыми камнями.

Я никогда не был особенно ловок в разделке животных. На пограничных мирах это относится к вещам, к которым привычны. Я отрезал куски мяса от мертвого животного и использовал мой нож в качестве вертела. Все было очень медленно, а моя рука была так близко к огню, что ей было больно. Но обстоятельства требовали того, чтобы мясо хорошо прожарилось. Бактерии Чао Фрии, вероятно, мне бы не сделали ничего — в этом не было ничего невозможного, если учесть метаболические системы Земли и этой планеты — но последнее, чего я желал, так это чтобы Майкл или Мерседа, или оба вместе получили вторую инфекцию. Я знал, что она убила бы их, несмотря на природную стойкость их организмов и магическую музыку.

Мерседа вытянулась на камнях, а Майкл подле нее тихо наигрывал на флейте. Музыка, видимо, имела целью снова ввести ее в такое же состояние транса, в каком она бродила всю ночь.

Мы ели молча. Мясо было жестким и ужасным на вкус. Из-за моего ничтожного шеф-поварского опыта оно было обильно приправлено углями, но я был так рад хоть что-нибудь получить на зубок, что не обращал внимания на этот недостаток.

Майкл протянул Мерседе мою фляжку и поднялся. — Как ваши дела? спросил я.

— Плохо, — сообщил он. Я был слегка удивлен. Он все время так легко переносил свою болезнь.

— А у Мерседы?

— Она немного отдохнула. Мне кажется, ей надо дать немного поспать. В ближайшее время нам нет смысла идти дальше. Здесь мы хорошо устроились.

— Вы думаете, они вернутся?

— Возможно. — Его голос звучал нейтрально. Значит, это вообще было возможно.

— Значит, мы можем отдыхать, — сказал я. — Будем здесь ждать, пока вы не решите отправиться снова.

— Спасибо, — сказал Майкл.

— Не стоит благодарности. Вы в этом больше разбираетесь. Не хотите тоже попытаться заснуть?

— Я не знаю, что будет лучше, — ответил Майкл. — В последнее время я больше полагался на музыку. Я уже почти боюсь, что мое сердце остановится, если я буду требовать большего от своего тела.

Я подумал про себя, нужно ли мне выразить ему сочувствие. Это непременно прозвучало бы снисходительно, а я не знал, достаточно ли он узнал меня, чтобы поверить в мою искренность. Я вообще не представлял, за кого он меня принимал. Поэтому я опустил глаза и промолчал.