Страница 232 из 253
– В Китае "Дорогое Аббатство" вызвало большой интерес, – сказала Джастин, она же Фло. – Конечно, здесь "Дорогое Аббатство" тоже необходимо, и как можно быстрее, но в Азии вопрос стоит намного острее.
– Не забывай о маленькой, но существенной детали. Наука еще не созрела.
– Скажи это китайцам. Они утверждают, что смогут все сделать. Говорят, что нашли недостающее звено. И тут как раз в игру включается наш друг.
На меня вдруг нахлынула волна надежды, но я боялся поверить.
– Невозможно! Мне говорили, что для нашего плана необходима совершенно новая технология разработки последовательности аминокислотных отрезков в генах, а для этого требуются такие математические выкладки, которые еще не…
Она пожала плечами, улыбнулась и прервала меня:
– Ли нашел недостающее звено. Он знает, как сегодня можно выйти на уровень технологий завтрашнего дня.
– Ну да, как же. С помощью путешествия во времени.
– Не ехидничай, Коул. Никакой фантастики; если верить Ли, все дело в какой-то математической квантовой неопределенности. Китайцы намного опередили нас. Ведь Ли получил награду за компьютерную программу, которая выполняет все команды на несколько наносекунд раньше, чем эти команды подаются.
– Да, на несколько наносекунд, но…
– Да, но без "но". Вы с Ли должны с помощью специальной компьютерной программы заглянуть в будущее и узнать последовательность аминокислот в гене, с помощью которой можно будет запустить в действие план "Дорогое Аббатство". Недостающее звено. Спусковой крючок. То единственное, чего нам не хватает. Я не могу тебе все объяснить, но для выполнения этой операции нужны двое.
– Путешествие во времени. Научная фантастика. Но почему именно я?
– Мы тоже хотели принять в этом участие, а китайцы затребовали тебя. Кто их знает почему, – может, они считают, что так соблюдается расовое равновесие. Может, из-за того, что ты сидел, – значит, тебе можно доверять. Может, потому, что ты уже связан с Ли, хотя и тут я не уверена, что все произошло само собой.
Я тоже подумал об этом.
– И когда начало?
– Сегодня вечером. Осталось меньше часа. В девять.
– Ты шутишь.
– Нет, Коул. Может, шутишь ты. Может, шутил, когда сказал Большой Птице, что если, ты нам понадобишься для "Дорогого Аббатства", ты всегда готов.
Большая Птица – так назывался центральный комитет организации "За спасение Земли".
– Но вот ведь я, так?
– Тогда не задавай дурацких вопросов. Воспринимай это как по-восточному непостижимое. – Она убедилась, что Ли нас не слышит, – они с Пеллом сидели за стойкой спиной к нам, – и только тогда продолжила: – Мне все это тоже кажется немного странным. Может, просто Большая Птица хочет наладить отношения с китайцами, подольститься к чокнутому профессору. Ну и что? Если Ли не врет и все сработает, а меня уверяли, что так именно и произойдет, тогда мы сможем претворить "Дорогое Аббатство" в жизнь. Если же ничего не выйдет, что тоже возможно, у нас появится союзник, а ты потеряешь всего час времени.
– И попаду в полицию, а то и хуже. А что, если они замышляют какую-нибудь дурацкую кражу со взломом?
– Сомневаюсь. Ли ведь удалось сбежать из Китая, а после этого еще и попасть в Массачусетский технологический. Держись доктора Ли и смотри в оба, Коул. Твое присутствие означает, что они нам доверяют; это уже само по себе настоящий прорыв. И потерпеть-то всего час, о'кей?
Я уже решил, что соглашусь.
– О'кей. Но сначала ты должна ответить мне на один вопрос.
Она настороженно взглянула на меня.
– Какой?
– Почему ты в этом участвуешь под именем Фло?
Ли и Джастин, она же Фло, обговорили последние детали, а я тем временем допил свой последний стакан. Фло была такой надменной, такой таинственной. Ли совсем не был пьян, но кто может сказать, каким должен быть китайский революционер-математик после выпитого виски? Пелл выглядел как всегда: незначительным и ненадежным. Но разве я мог оспаривать решения Большой Птицы? Все уже продумано. Когда такая организация, как "Спасение Земли", уходит в подполье и находится под постоянной угрозой разгрома, о демократических решениях мечтать не приходится. Чем меньше знаешь, тем лучше.
Фло взглянула на часы.
– Пора, – сказала она. – Удачи тебе, Коул. – Она поцеловала меня в обе щеки и отошла.
– Что это, Сопротивление? – Я спрашивал не столько ее, сколько себя; ведь Фло с Пеллом уже вышли через заднюю дверь. На первый план выступило то единственное в моей жизни, что вообще имело смысл. Я со стуком поставил пустой стакан на стойку бара.
– Доктор Ли, я в вашем распоряжении. Давайте действовать.
– Идти за мной. – Китаец улыбался до ушей.
1
Мы с Ли вышли через главный вход. В руках у профессора был дипломат, исписанный формулами; от этого вид у него был еще более глупый. Когда он объяснял технические детали плана, его ковбойский английский становился вполне вразумительным.
– Согласно Барбуру, Хокингу и Лю Суню, – сказал он, когда мы сели в его автомобиль, – Время – это иллюзия. Мы живем в вечном настоящем, существуем каждую секунду во всех эпохах. Отдельные Вселенные, как бусины на нитке.
– Это я слышал, – ответил я. – Мы бусины, Время ожерелье. Но какое отношение имеет эта теория к нашей задаче?
– Ожерелье Времени петляет, – таинственно произнес Ли.
– Ну и что? – Я был не так уж пьян, но и не трезв. Мне было интересно узнать, куда мы направляемся, но я решил не задавать вопросов. Моя роль заключалась, насколько я понимал, в том, чтобы создавать иллюзию вестерна – стрелять, скакать и т. п.
Автомобиль Ли производил много шума. Мы ехали по булыжной мостовой назад в сторону кампуса. Я с трудом различал то, что говорил мне Ли, а он продолжал объяснять, что, так как Время понятие относительное, доступ к алгоритму должны иметь два человека – в связи с "субъективная фактора", как он выразился.
– Какому алгоритму? – просто ради вежливости спросил я.
– Математического проникновения в завтрашний день.
– Значит, наше путешествие во времени имеет какое-то отношение к математике?
– Именно так, – ответил Ли и повернул к кампусу.
– Понятно, – ответил я.
Китаец включил первую скорость, и машина задергалась. Китайцы, похоже, думают, что таким образом можно ехать быстрее. Оказавшись снова в кампусе, я почувствовал себя увереннее. Даже теория чокнутого профессора казалась тут более или менее связной. Час, потерянный в знакомой обстановке: и окажу услугу Большой Птице, и обещание, данное Хелен, выполню. Я же сказал ей, что не вернусь на квартиру до десяти часов. По крайней мере, тут реальное дело, а не какой-то там кинотеатр.
Но дальше я уже чувствовал себя не так уверенно. Ли проехал мимо здания факультета и остановил машину у студенческого корпуса. Здесь я редко бывал. Хотя занятия уже закончились и почти все разъехались на каникулы, но повсюду раздавалась громкая музыка в стиле рэп – еще одно доказательство того, что большинство студентов Свика истинные головорезы и хулиганы; словно это и так не ясно, вон, стоит лишь взглянуть на тех немногих, что еще бродят по кампусу.
Дальше – хуже. Оказалось, что у Ли есть ключ от подвала.
Мы спустились туда, он закрыл дверь и включил свет. Мы стояли в большом пустом помещении без окон, с бетонным полом, словно я вернулся в детство, в Теннесси, и попал в подвал церкви. И даже на стене висели большие часы, как и там; мальчиком я подолгу за ними наблюдал.
На часах было восемь сорок семь. Еще рано, впереди длинный-длинный вечер, самый длинный в моей жизни, как выяснится потом.
В центре подвала стоял знакомый предмет, но совершенно непонятно как тут оказавшийся. Планер – старинный, металлический; именно такой мы использовали вместо качелей на террасе в доме бабушки в Теннесси. Планер был выкрашен в тускло-оранжевый и голубовато-серый цвет, висел он на низко опущенной квадратной раме.
Сначала я решил, что попал на склад блошиного рынка или распродажу старья, но потом заметил загадочную улыбку Ли.