Страница 13 из 43
Неузнаваемо изменился сам подход к явлениям мира и метод познания истины. Электронные лингвистические машины позволили учёным восьмого тысячелетия понять его затруднения, и дело «обучения новичка» пошло успешнее. Он отметил, что мышление учёных настолько усложнилось и вместе с тем как бы «уплотнилось», что одно их понятие или термин заключали в себе содержание целого раздела науки третьего тысячелетия…
Два года назад умер Чандрагупта. Оборвалась последняя нить, связывавшая Руссова с родной эпохой, с ушедшими в небытие товарищами…
Руссов ещё долго смотрел в пространство невидящими глазами, потом быстро поднялся с земли и пошёл к гравиплану: предавшись воспоминаниям, он чуть было не забыл, что сегодня, в День Памяти Погибших Астронавтов, состоится очередная Всепланетная Конференция Космонавтов.
Вестибюль Высшего Совета по освоению космоса встретил его сдержанным гулом тысяч голосов. Руссов поднялся на третий ярус. Здесь собрались космонавты третьего и четвёртого тысячелетий, люди, чьи мысли и представления были ему наиболее понятны.
— Сегодня будут искать матроса для плавания по Реке Времени, — сказал ему молодой программист с квантовой ракеты 2160 года, оглядываясь на карту Галактики, занимавшую всю стену позади трибун для членов Совета.
Руссов ничего не ответил, машинально посмотрел в сторону шестой ложи, где сидел Старик, релятивист четвёртого тысячелетия, один из уцелевших участников полёта к Крабовидной туманности. Ему недавно исполнилось 206 лет. Старик беседовал с группой юношей. Они родились в Городе Вечности, никогда ещё не плавали по Реке Времени, но готовы были лететь хоть вокруг вселенной. Они слушали рассказы Старика; их глаза горели восторгом, хотя порою их лица выражали неподдельную скорбь по поводу того, что они родились, по их мнению, слишком поздно.
Пожилой физик шестого тысячелетия, — он лучше, чем кто-нибудь другой, мог схватить изменчивую сущность превращений праматерии, в двух-трёх словах выразить основную проблему антигравитации или нарисовать квантовую картину мира, — разговаривал с поэтом. Оба, стараясь не перебивать друг друга, говорили каждый о своём, то и дело обращаясь к помощи соседей..
Знаменитый химик, который до конца разгадал структуру нуклеиновой кислоты, насмешливо утешал юношу в синем костюме, по всей вероятности наладчика электронных машин. Юноша посвящал свой досуг биологии. Из отрывочных фраз, долетавших до него, Руссов понял, что молодой человек недавно низвергся с Олимпа своих грёз, получив вместо живого белка… нечто вроде канцелярского клея, которым пользовались его предки на заре времён. Здесь были, наконец, два-три математика, одержимых вечно юной мечтой учёных — сформулировать на языке цифр и уравнений физико-биологические законы перехода индивидуума в другие измерения вселенной. Разноязыкий говор мерно перекатывался по вестибюлю, подобный шуму поднимаемой прибоем гальки.
Руссов часто обращал нетерпеливый взгляд к входным дверям: он ждал прихода членов Совета, чтобы говорить с ними о своём намерении снова уйти в космос.
Вскоре появился невысокий крепкий человек, просто и скромно одетый. Он шёл, улыбаясь, здороваясь с космонавтами. За ним нестройными группами, приветствуя релятивистов и космонавтов дружескими знаками и улыбками, шли так же просто одетые люди.
Их встретил дружелюбный гул голосов: то были председатель и члены Высшего Совета по освоению космоса. На этой конференции они должны были выбрать пилота-релятивиста для очередного звездолёта, экипаж которого составляли люди восьмого тысячелетия.
Ничто — ни высочайшая техника Нового Мира, ни самые совершенные электронные автоматы, ни достижения астронавигации, обобщившей опыт межзвёздных путешествий за истёкшие шесть тысячелетий, — ничто не могло заменить драгоценного живого опыта релятивиста, опыта, доставшегося ему столь дорогой ценой.
…На трибуне появился председатель Совета и поднял руки, призывая к молчанию. Когда установилась тишина, он сделал знак, и на восточной стене зала мягко замерцал синеватым светом вогнутый экран телевизора Всепланетной сети. Одновременно тонко загудела универсальная лингвистическая машина, переводившая слова председателя для тех релятивистов, которые совсем недавно появились в Городе Вечности и ещё не знали языка эпохи.
— Друзья и братья! — произнёс он звучным чистым голосом. — В начале августа мы отправляем во вселенную «Палладу», новейший звездолёт класса «К3-7-9 ПН»[1]. Цель полёта — исследовать звёздную систему Альфы Эридана, Ни один астролёт предыдущих тысячелетий не был около этого солнца. Косвенные данные астрономии говорят о наличии там богатой зоны жизни. Не ради того, чтобы поставить на карте Галактики новый флажок «Звезда исследована», и тем более не для удовлетворения желаний любителей подвигов и острых ощущений уходит в космос «Паллада». Вы знаете это лучше меня, ибо самые крепкие, самые дорогие камни в гигантскую пирамиду современного человеческого знания заложены Скитальцами Космоса. Ценой вашего ухода из жизни своего поколения, ценой жизни тысяч Погибших Астронавтов, избороздивших весь необозримый океан солнц в плоскости третьей спирали Галактики получило человечество неоценимые знания о свойствах материи, о превращениях единого поля, о балансе и способах генерации энергии. Научный результат каждой межзвёздной экспедиции, привёзшей на Землю информацию о других путях развития познания в иных обществах разумных существ, стоит тысячелетий земных научных поисков!..
Председатель помолчал и более спокойным голосом продолжал: — Люди восьмого тысячелетия просят Скитальцев Космоса принять участие в экспедиции. Кто хочет быть вторым пилотом?
Воцарилось молчание. Релятивисты задумались.
— Пуститься вновь по Реке Времени, чтобы причалить к берегу ещё более далёкой эпохи будущего? Потерять только что приобретённых друзей?.. Я уже не смог бы… Буду доживать свои дни в Городе Вечности, — поймав взгляд Руссова, сказал Ибаньес, штурман звездолёта 2160 года. — Вы согласны со мной?
Руссов посмотрел на него отсутствующим взглядом и встал.
Старые релятивисты продолжали тихо переговариваться. Люди восьмого тысячелетия смотрели на них с понимающей, доброй улыбкой. Собственно говоря, Совет никогда и не настаивал на их участии в очередных экспедициях, считая, что релятивисты выполнили свой долг перед человечеством. В конце концов, у Совета не было недостатка в энтузиастах, постоянно осаждавших Сектор Межзвёздных Проблем.
Руссов уже протискивался к трибуне-председателя.
— Я готов занять свободное место на «Палладе», — глухо проговорил он.
— Мне кажется, что с тебя довольно, — мягко заметил Председатель Совета, угадав в этом сильном пятидесятилетнем человеке старейшего ветерана освоения космоса. — Оставайся с нами, Иван Руссов… Человечество помнит твои скитания… Ведь это «Циолковский»? Геовосточный Трудовой Союз?..
Руссов утвердительно кивнул головой и настойчиво повторил: — Я готов лететь на «Палладе»…
— Хорошо, — ответил после недолгого молчания Председатель. — Завтра ты познакомишься с экипажем «Паллады». Астронавты сейчас проходят предстартовую подготовку на суточном спутнике[2], и ты присоединишься к ним.
«Паллада» стремительно ускоряла свой полёт, каждую минуту «проглатывая» кусочек бесконечности длиной в 18 миллионов километров. Это был первый корабль, который двигался за счёт реактивной тяги, возникающей при отбрасывании невидимых радиоквантов высокой частоты. Правда, квантовый звездолёт разгонялся в несколько раз медленнее фотонномезонных ракет, так как радиокванты были гораздо легче фотонов и мезонов, но зато они не грозили испепелить отражательный параболоид. До сих пор самой сложной проблемой в фотонных ракетах оставалось усмирение чудовищно раскалённого светового луча, падающего на поверхность параболоида. Непроизводительно расходуемые для питания охлаждающих систем десятки миллионов киловатт, сверхмощные магнитные экраны — а значит, новые миллионы киловатт энергии, — сдерживающие убийственную мощь излучений, нейтронные завесы, точнейшие по еврей синхронности операции обновления атомной структуры параболоидов — всё это было теперь преодолено.
1
То есть квантовый звездолёт класса «семь девяток после нуля».
2
Суточный спутник Земли — искусственный спутник, обращающийся вокруг планеты на высоте её шести радиусов и делающий один оборот в сутки. Он постоянно висит на небосводе на одном месте (для земного наблюдателя).