Страница 8 из 43
— А этот более длительный путь их развития обязательно ли должен увенчаться большим, чем у нас, успехом в технике и общественном устройстве? — спрашиваю я, хотя хорошо понимаю, что задать этот вопрос мне следовало бы не антропологу, а историку.
— Не обязательно, конечно, — охотно отвечает антрополог. — Скорее всего, наоборот. Их каменный век, видимо, длился дольше, чем наш. И это потребовало от них значительно большего физического напряжения и развития скелетной и мышечной системы. Они к тому же могли не сразу научиться обрабатывать металлы. Длительное время могло быть отсталым и их земледелие. Все это, видимо, являлось результатом их разобщенности, невозможности заимствовать опыт друг у друга. В такой обстановке приходилось полагаться главным образом на безупречное физическое развитие, на совершенство структуры всего организма, ибо в суровой борьбе за существование, которую, конечно, пришлось вести обитателям Эффы, могли выжить только хорошо физически подготовленные существа.
— Но почему же все это так у них усложнилось?
— Тому могло быть немало причин, — терпеливо поясняет антрополог, хотя мой вопрос, наверное, кажется ему очень наивным. — Главное, видимо, заключалось в том, что на Эффе были более суровые природные условия, чем у нас, на Джумме. В результате этой постоянной борьбы с природой у них и выработался очень совершенный физический тип. Полагаю в связи с этим, что их девушка, запечатленная на магнитной ленте, только нам кажется такой красавицей. На Эффе она, может быть, самая заурядная. Даже сокрушается, пожалуй, что другие красивее ее.
Почувствовав, видимо, что его ответ не вполне удовлетворяет меня, антрополог смущенно улыбается и поясняет:
— Я ведь не специалист в вопросах общественного развития, а всего лишь антрополог, поэтому высказал вам только те соображения, которые относятся к объяснению возможности существования на Эффе физически более совершенного вида разумных существ, чем на нашей Джумме. Причем, под физическим совершенством я имею в виду главным образом анатомическую структуру.
— В связи с более совершенной анатомией их тела, — вмешивается Рэшэд, — у них, видимо, должно быть значительно меньше рудиментарных органов, чем у нас?
— Да, бесспорно, — кивает головой антрополог. — Видимо, у них совершенно отсутствует червеобразный отросток слепой кишки или он очень незначителен. Нет, наверное, длинного копчика, зубов мудрости, третьего века, волосяного покрова на туловище и конечностях. У нас таких рудиментарных органов более ста двадцати, а у них, наверное, значительно меньше ста.
— Но вы, конечно, понимаете, Шэрэль, — улыбаясь, замечает мне Рэшэд, — что совершенство физического строения тела жителей Эффы вовсе не означает интеллектуального превосходства их над нами. Нам просто не потребовалось развивать свое тело до такого совершенства.
— А вас не удивляет, что живые существа на Эффе похожи на нас? — спрашиваю я антрополога.
— Нисколько. Это закономерно. В грандиозном эксперименте природы, поставленном на гигантском пространстве нашей планеты и длившемся более миллиарда лет, совсем не случайно складывались внешние формы разумных существ. Живая природа разнообразна лишь в своих низших формах. Развитие высших происходит в более узких, я бы даже сказал, в жестких границах. Мыслящие существа выделил из царства животных труд. Это он поднял их с четверенек на задние конечности, ибо, для того чтобы трудиться, следовало иметь свободными передние конечности. Вот эти-то объективные причины и определяют наиболее характерные особенности строения тела мыслящих существ. — Подняв на меня по-молодому блеснувшие глаза, антрополог спрашивает: — Ну скажите, пожалуйста, можете вы себе представить разумные создания четвероногими? Ни к чему им и четыре руки: для того чтобы работать, их вполне устроят две, так же, как они устраивают и нас. — Сказав это, антрополог поворачивается к Рэшэду и смущенно улыбается: — Вы уж простите, голубчик, что я объясняю вашей сотруднице такие вещи, которые вы растолковали бы ей не хуже меня,
— Ну что вы! Я и сам с удовольствием вас слушаю, — почтительно наклоняет голову Рэшэд. — Вы считаете, значит, что жизнь всюду непременно подчиняется некоторым определенным условиям?
— В этом убеждают нас представители животного и растительного миров нашей планеты.
— А вы распространяете это положение и на другие обитаемые миры?
— У нас нет абсолютно никаких оснований полагать, что на других планетах и звездах действуют иные, отличные от наших, законы природы. Напротив, чем больше познаем мы окружающее нас космическое пространство, тем достовернее убеждаемся, что наша Джэххэ во всем подобна другим звездам. Следовательно, любые звезды со всеми ее планетами, если не во всей Вселенной, то уж во всяком случае во всей нашей Галактике, построены из таких же атомов, что и наши Джумма и Джэххэ.
Знаменитый антрополог задумчиво смотрит некоторое время сквозь широкое окно павильона на голубовато-синие массивы пальмовых рощ, на лиловые поля, на склонившуюся к горизонту Джэххэ, и заключает торжественно:
— И всякий раз, когда на какой-либо из планет создаются условия, подобные тем, какие существовали на нашей Джумме в пору ее младенчества, на ней неизбежно образуются органические соединения и возникает возможность зарождения жизни.
Глава двенадцатая
Снова в нескольких газетах статья Джэхэндра. Ах, как ему хочется «потеснить» Эффу Рэшэда и привлечь внимание к своей Юлде! Но и в этой новой своей статье Джэхэндр выступает под флагом бескорыстного служения науке. Он, видите ли, совершенно случайно обнаружил результаты наблюдений Эффы почти десятилетней давности. Наши астрономы зафиксировали тогда весьма значительное увеличение углекислоты в ее атмосфере. Этому явлению до сих пор не было дано достаточно убедительного объяснения. И вот Джэхэндр. на основании старых данных, выдвигает теперь теорию, согласно которой на Эффе происходит будто бы интенсивная вулканическая деятельность. Этим и объясняет он резкое увеличение углекислоты в ее атмосфере.
Проводя затем аналогию с развитием нашей Джуммы, Джэхэндр приходит к выводу, что на Эффе происходит последний период горообразования. У нас он завершился около ста пятидесяти миллионов лет назад, Джумма была населена тогда главным образом гигантскими ящерами. То же самое, по мнению Джэхэндра, происходит сейчас и на Эффе. Ни о каких разумных существах на ней не может, следовательно, быть и речи.
И, уже не маскируя больше своих нападок на Рэшэда, Джэхэндр завершает свою статью ироническим замечанием:
«Думается, что динозавры и разумные существа, подобные нам, — явления, явно не совместимые в пределах одной и той же геологической эры. Оставим поэтому на совести Рэшэда Окхэя продемонстрированную нам красавицу, обитающую будто бы на первобытной планете».
Я просто места себе не нахожу от возмущения. Снова бегу к брату, но Хоррэл невозмутим.
— Не нервничай так, — почти равнодушно говорит он. — Дай нам спокойно во всем разобраться.
— Но как же не нервничать, Хор? Теперь ведь не остается никаких сомнений, что таинственная магнитная лента с фальшивым двойником девушки с Эффы — дело рук Джэхэндра.
— А он этого и не скрывает, — к величайшему моему удивлению, заявляет Хоррэл. — От меня, во всяком случае, он ничего не утаил,
— Что ты говоришь, Хор?! Неужели он сам признался?
— Да, мы разговаривали с ним об этом по радиотелефону.
— Но для чего ему понадобилась эта мистификация?
— Мне тоже не очень понравилась подобная форма его спора с Рэшэдом, — признается Хоррэл.
— Только форма? — удивляюсь я.
— Да, только форма, — убежденно повторяет Хоррэл. — Все остальное он сделал без злого умысла.
— Я положительно не понимаю тебя. Как же ты можешь не только оправдывать Джэхэндра, но и говорить об этом так спокойно?
— Именно потому и оправдываю его и говорю так спокойно, что разобрался во всем без нервозности. Наберись и ты терпения и выслушай то, что я услышал от Джэхэндра.