Страница 284 из 288
«Явились, вот один, другой...»
Явились, вот один, другой,И третий, и четвертыйИх не ударишь острогой,Не ткнуть рукой, не пнуть ногой,Здесь лишь глядеть на мертвый рой,Здесь тени распростерты.Их пронизая острием,Не досягнешь ни мало.Не отступают пред мечом,Они во всем, они ни в чем,И каждый смотрит палачом,Твердя Конец – начало.Четвертый, пятый, и шестой,Седьмой, восьмой для круга.Тринадцать их передо мной,Темнеют, зыбясь пеленой,Вне чисел вьются под Луной,От Севера до Юга.Восток захвачен и Закат,И верх и низ – все в миреВезде на тень наткнется взгляд,Грозящий призрачностью Ад,Три измеренья, говорят,Они твердят – четыре.Замкнись, – недостоверна дверь,Проходят через стены.Смешались – завтра и теперь,И верь себе или не верь,Кругом – тысячеглазый зверь,Поток с мерцаньем пены.Какой бы маленький предметНи встал передо мною,За ним зловещий тенесвет,За ним, пред ним ползучий след,Бесплотный дух, что мглой одет,И оживлен Луною.Замкнулся наглухо в юрте,Но ждать недолго будуКакой-то шепот в духоте,И чей-то хохот в темноте,Пришли, сошлись, густеют – те,Со мной, во мне, повсюду«Тюлень. Пингвин. Глупыш...»
Тюлень. Пингвин. Глупыш.Снега. Мерцанье. Тишь.Ищи. Хоть целый день.Глупыш. Пингвин. Тюлень.Пройди. Весь снег до льдин.Тюлень. Глупыш. Пингвин.И сам я отупел.Слепит простор Он бел,И сам я стал как зверь.Все дни одно – Теперь.Гляжу, перед собой.Сижу, слепой, тупой.Себя не различишь.Снега. Мерцанье. Тишь.«Белоглазые пингвины...»
Белоглазые пингвины,Сумасшедший птичий дом.Брюхом белы, черны спины,И как будто мыслят ртом.Уж не молятся ли Богy,Чтобы пищи он послал?Нужно ж есть хоть понемногу,А живот у них немал.Вверх поднявши клюв прожорный,Позабыл летать пингвин,Брюхом белый, задом черный,Растолстевший господин.С неизвестной мглой не споря,Угол взяв за целый мир,Получает ренту с моряИ с земли двойной банкир.Вместо крыльев, культи – руки,Пища – снизу, что ж летатьС Небом лучше быть в разлуке,Близко, низко, тишь да гладь.Паралитики для лета,Отреклись в своем крылеОт небесного намета,Чтобы ползать по земле.На прибрежьи, в числах цельный,Раздаваясь в даль и в ширь,Многобрюшный, многотельный,Сытый птичий монастырь.Вон проходят над волнамиЧернобелою толпой,И культяпыми крыламиПомавают пред собой.Вон, напыжившись, яруют.Два и два, откинув лбы,Шеи шеями целуют,Привставая на дыбы.Предполярное виденье,Альбатрос наоборот,Птица – земность, отупенье,Птица – глупость, птица – скот.«Дьявол, кто ты? – Ветер, Ветер...»
– Дьявол, кто ты? – Ветер, Ветер.– Что ты ищешь? – Я свищу.– Что ты ищешь? – Долю, волю.Вьюсь, свиваюсь, трепещу.Возрастаю в вихре свиста.Замираю, чуть шепчу.Медлю там, где степь цветиста.Моровую язву мчу.– Дьявол, Дьявол, для чего жеТы цветы смешал с чумой?– Иль не все одно и то же?Мчать что мчится – праздник мой.И ужели не пригожеЦвет цветет разъятых ран?Красен мак, и язва – тоже.Я – прохожий чрез туман.– Ты – жестокий! Дьявол, Дьявол!– Зззить! – Качнулася Луна.– Стой! – Куда там! Скрылся Дьявол.Полночь. Сумрак. Тишина.«Если б мне хотя вина...»
Если б мне хотя вина,Этой огненной воды!Был бы бочкой я без днаОт звезды и до звезды!Я бы выпил за снега,Раз в снегах мне жить дано.Я бы выпил за врага,Раз сражаться суждено.Я бы выпил за себя,Раз родился я такой.Винный кузов теребя,Упивался б день деньской.А теперь? Я пью лишь кровь,Да густой, как деготь, жир,Чтоб идти за зверем вновь,Обеспечить скучный пир.Я пьянею лишь тогда,Как от лунной темнотыИ от ветра, иногда,Мерно пляшет дверь юрты.И ручной пингвин в тишиТрется об ноги мои,И змеиности душиЯ качаю в забытьи.