Когда звонит Майкл

Доремус навел бинокль на жилые корпуса. Окон не было видно, зато металлическая крыша отливала в лунном свете серебристым сиянием. Следователь осмотрел ее, потом внимательно изучил автомобильную стоянку, столовую и место, где разгружались продукты. Левое плечо по-прежнему противно ныло, и Доремусу никак не удавалось разработать его. В конце концов он плюнул и, решив просто игнорировать эту боль, переключил внимание на жилой корпус младших учеников.

И тут на крыше этого здания появился мальчик. Казалось, жизнь покинула его, такой он был зачарованный, словно сомнамбула. Он стоял, не шевелясь, и в лунном сиянии был виден, как на ладони.

Доремус почувствовал, что у него перехватило дыхание.

Питер как будто прислушивался к чему-то, стараясь уловить звуки, известные лишь ему одному. Сильный порыв ветра чуть не сбил мальчика с крыши. Но тот удержал равновесие и быстро понесся по крыше, словно наперед зная, что делать. Добежав до стены, обвитой плющом, мальчик глянул вниз.

— Осторожней, малыш, — тихо пробормотал Доремус, затаив дыхание. — Может, и раньше тебе не раз приходилось карабкаться по стенам, но все же постарайся проделывать эти трюки поосторожней.

Мальчик сделал еще пару шагов и, крепко уцепившись за лиану, начал сползать вниз. Даже в свой прекрасный бинокль Доремус с трудом следил за движениями Питера. Прошло уже минут пять, а мальчик спустился всего на несколько футов.

Доремус вдруг испуганно подался вперед. То ли Питер не успел перехватить очередную лиану, то ли ее сдуло порывом ветра, но только мальчик, беспомощно взмахнув руками, сорвался со стены и начал падать. У Доремуса похолодело все внутри. Чувствуя свое полное бессилие, он с ужасом вглядывался в происходящее. Питер приземлился на ноги, прямо на каменный переход в столовую. Мальчик некоторое время постоял, приходя в себя. Внезапно он покачнулся, и у Доремуса опять замерло сердце. Еще чуть-чуть, и Питер сорвется, рухнув теперь уже на асфальт. Но мальчик, тяжело вздохнув, опустился на одно колено. И через несколько секунд снова продолжил спуск.

Остаток пути представлял собой дело нехитрое, и вот уже мальчик исчез из виду. Доремус тщетно пытался определить, куда же делся Питер. И тут следователь увидел его — тот мчался по тропинке к автомобильной стоянке, огибая административный корпус. Доремус направил бинокль на «шевроле» Крэга и увидел, что психолог уже стоит рядом со своей машиной. Крэг, похоже, поджидал мальчика.

Он быстро переговорил о чем-то с Питером, положив тому руку на плечо, а затем, распахнув дверцу, пропустил мальчика на переднее сиденье. Но сам почему-то не сел за руль, а торопливым шагом направился к зданию. Доремус тут же потерял его из виду. Он опустил бинокль, пытаясь дать глазам хоть минутную передышку. Может быть, в корпусе существовал и черный ход, и запасной выход, к примеру, через подвал. Но как следователь ни старался, он так ничего и не обнаружил.

Доремус мельком глянул на светящийся циферблат своих часов: девять минут одиннадцатого. И снова поднял бинокль.

В десять часов двадцать минут Крэг появился вновь. И на этот раз он нес на руках Эми.

Расстояние их отделяло приличное, и Доремус не мог определить, что с девушкой. Поднимая крышу багажника, Крэг подхватил Эми под мышки. Лампочка в багажнике, к сожалению, не горела; но по тому, каким безвольным казалось тело девушки, следователь сделал вывод, что в лучшем случае Эми находится без сознания. Ну, а в худшем... это уже труп. Ненависть, которую Доремус вдруг испытал сейчас к Крэгу, походила на самый чудовищный приступ мигрени. Ярость на мгновение ослепила и оглушила следователя. Он наклонился, подняв рацию, и положил ее на колени. Вызывая Инока Милса, он ни на секунду не сводил глаз с «шевроле» Крэга.

— Начинаем операцию. Кроме того, есть кое-какие осложнения. Крэг собирается выехать с территории интерната. Питер Мэтис — в машине и, вероятно, лежит. Так что сторож у ворот не заметит его. Эми находится в багажнике.

— В каком она состоянии?

— Не знаю. Полчаса в багажнике, и она в любом случае задохнется. Внимание, он тронулся. Сядьте ему на хвост, но только незаметно. И никакой иллюминации. Он может легко впасть в истерику.

— У нас все готово, — коротко отозвался Инок. — Мы уже в пути.

Прихватив рацию, Доремус зашагал вверх по склону. Он отстегнул от пояса фонарь и теперь, освещая себе путь сквозь густой кустарник, передвигался довольно быстро. Впереди, ярдах в двадцати, пролегла заброшенная, чуть заметная просека. На машине здесь, конечно же, не проехать, да и мотороллер придется частенько тащить за собой, но теперь эти сложности казались Доремусу сущим пустяком. Он уложил рацию, пристроил фонарь, как дополнительную фару, и, рывком заведя мотор, пониже опустил голову, чтобы ненароком не налететь на низко свисающие ветви.

Следователь потерял счет времени. В уме он, правда, прикинул, что до главного шоссе, которое пересекает дорогу, ведущую в Шейдс, ему потребуется минуты четыре. Именно на этом перекрестке Милс решил устроить засаду.

Машина стояла посреди дороги. Обыкновенный автомобиль без единого полицейского атрибута. Рядом возились двое мужчин. Ни дать ни взять — забарахлил мотор, и автомобиль перегородил дорогу проезжающим машинам. План Милса сводился к следующему. Шериф, помахав рукой Крэгу, попросит того остановиться и помочь ему разобраться в моторе. Приблизившись к «шевроле», Милс выхватит пистолет и одновременно наведет на Крэга яркий фонарь. Этот план вполне мог сработать. Но, с другой стороны, Крэг ведь может и не остановиться. Он промчится мимо, задавив по дороге парочку случайных прохожих. К тому же у него наверняка есть пистолет. Однако из всех вариантов Милс с Доремусом все-таки остановились на этом. Он казался им наиболее безопасным.

«Если Крэг едет медленно, — размышлял Доремус, с трудом пробираясь на мотороллере вдоль просеки, — если он едет медленно, осторожно, если он внимательно следит за дорогой, за каждым ее опасным поворотом, да еще при этом беседует с Питером, то я, пожалуй, смогу выиграть целую минуту. Что ж, тогда сразу перепрятать мотороллер и присоединяться к ребятам. Лишний человек им не помешает».

Хотя сейчас Доремусу уже не хотелось вмешиваться. Ведь теперь все зависело от Милса. Тот был одет в штатское, и Крэг наверняка не узнал бы его сразу.

Внезапно дорога так резко пошла под уклон, что Доремус высоко подпрыгнул в седле, чуть не вылетев из него. Но вот дорога расширилась и выровнялась. Следователь прибавил газу, не щадя молоденькую поросль.

«Бедная девушка, — не переставал казнить себя Доремус. — Я никогда не избавлюсь от этого груза на сердце. Это я виноват в ее гибели».

Он резко затормозил и, соскочив с мотороллера, бросился к главному шоссе, вытаскивая на ходу «кольт». У самого поворота Доремус увидел машину шерифа с горящими задними габаритками. Помощник Милса стоял с фонарем в одной руке, а другой удерживал обрез. Одет он был в длинный плащ с капюшоном. Сам же Милс склонился над машиной, словно рассматривая ее — это был большой белый «понтиак». Лучи фонаря светящимися дугами ложились на асфальт шоссе.

Услышав за спиной тяжелое дыхание Доремуса, Милс тут же повернулся к следователю.

— Похоже, местечко мы выбрали что надо, — сразу начал шериф. — Неплохое прикрытие, да и фарами он нас не ослепит.

— Как только вы вытащите Крэга из машины, я займусь мальчиком.

— Хорошо, — согласился Милс.

— А ваши ребята — они не отстали от него?

— Думаю, они держатся от него на расстоянии ярдов в тысячу, не ближе. Крэг и не подозревает о погоне, но если он вдруг решит улизнуть от нас, они сразу же преградят ему путь.

— Возможно, все будет именно так, — согласился Доремус. Вокруг стояла полная тишина, только изредка слышалось далекое завывание ветра, похожее на стон. Мороз загнал цикад и древесных лягушек в тину, туда, где потеплее, к тому же поблизости не было ни домов, ни ферм, откуда вечно доносится собачий лай. Доремус залег у дороги.