Когда звонит Майкл

— А что нам теперь-то делать? Убрать от него Питера?

— Я еще раз повторяю, что Питер под опекой Крэга находится в полной безопасности. Потому что психика Крэга в огромной степени зависит сейчас от этого мальчика. Правда, неизвестно, насколько Крэг сам навредил Питеру, я имею в виду его душу. Но надеюсь, что опытный специалист сможет вернуть мальчика в нормальное психическое русло, когда кончится весь этот кошмар.

— Но что же делать нам? — не унималась Эми.

— Советоваться, думать, искать выход. Да, сейчас мне нужно срочно позвонить. А потом... мне понадобится ваша помощь, это очень важно. Необходимо доказать, что Крэг сумасшедший и способен на убийство. Это будет нелегко. И к тому же времени у нас осталось в обрез.

Глава 15

Элен проснулась сегодня даже раньше, чем Пэгги, в половине восьмого. Дочурка мирно сопела рядом. Она спала на животе, обхватив ручонками пышную подушку. Девочка все реже и реже забиралась теперь в постель к матери. А в былые времена Пэгги частенько шлепала голыми ножками по коридору, спотыкаясь в темноте о ступеньки. А затем, юркнув к матери под одеяло, тут же засыпала. От близости детского тельца у Элен сладко замирало сердце. Это были минуты, когда одиночество, казалось, отступало. И женщина со счастливой улыбкой погружалась в сон. Когда же Элен пробуждалась и обнаруживала рядом Пэгги, печаль иногда овладевала ею: природа властно требовала другого тепла.

«Да, воробушек растет. И как быстро», — заметила про себя Элен, подтыкая под Пэгги краешек одеяла, чтобы той было уютней.

Утро выдалось ясное и прохладное. На заднем дворе иней уже слегка тронул желтые опавшие листья. Элен накинула свой самый нарядный халат — в таком и королеве не стыдно было бы показаться — рукава оторочены кружевными манжетами, от ворота и до пола по всему запаху тоже спускались кружева, но только баснословно дорогие. Элен бежала вниз по лестнице, и, заметив вдруг, что дверь в кабинет распахнута настежь, застыла как вкопанная. Только теперь она поняла, что ставший привычным запах сигарного дыма отсутствовал. Элен заглянула в кабинет. Доремус, вероятно, заходил сюда ночью и, прихватив свои пожитки, покинул дом. Одеяло, простыни и подушка, на которой он спал, лежали на диванчике, аккуратно сложенные. Сверху Элен заметила записку, а рядом с ней — желтый бланк телеграммы.

"Элен!

Как Вы, наверное, уже поняли (из телеграммы), я вынужден ненадолго съездить в Платвилл. Я ведь вырос на руках у Суэна и его жены, поэтому не смог отказать им.

Я как раз успеваю на семичасовой автобус до Форт-Вуда. Оттуда — самолетом до Сент-Луиса или до Дъюбюка. А из аэропорта добраться на машине до их дома — пара пустяков. Если я уложусь вовремя, то вернусь завтра вечером (но поздно!). А вчера мы выяснили кучу прелюбопытнейших подробностей. Если они Вас интересуют, позвоните шерифу Милсу — и он введет Вас в курс дела.

Ничего не бойтесь!

Доремус".

Прочитав загадочную фразу «ничего не бойтесь!», Элен покачала головой. Она бегло перечитала записку, а затем взглянула на телеграмму: «Дядюшка Суэн серьезно болен, если можешь, приезжай, мы тебя любим — Мэда».

Нахмурившись, Элен вышла в гостиную. Она колебалась, раздумывая, стоит ли звонить в такой ранний час шерифу. Внезапно приняв решение, она подошла к телефону и быстро набрала домашний номер Инока Милса.

Яркие солнечные лучи, пробившись через окно спальни, коснулись щеки Эми, словно кто-то поднес к ее лицу зажженную свечу. Девушка вздрогнула и, закашлявшись, тут же проснулась. Открыв глаза, она моментально зажмурилась от ослепительного света. Несколько секунд Эми никак не могла сообразить, где находится, пока взгляд ее не упал на знакомый ковер. Девушка повернулась на другой бок. Желудок был словно набит булыжниками, и в нем препогано урчало. Так она и спала — в промокшей одежде, неумытая, с ошметками грязи, прилипшими к лицу. Эми казалось, что у нее отбиты все внутренности, а тело нестерпимо ныло, словно его хорошенько отделали дубинкой.

Пошатываясь, Эми поднялась и заглянула в зеркало на трюмо. Она по достоинству оценила свой вид. Покрасневшее лицо, на одной щеке отпечатались следы от свитера, который девушка так и не сняла перед сном. «Воскресный День, — грустно подумала она. — Да, видок у меня что надо. Как будто вчера здорово нализалась. Один раз такое со мной уже случилось, но всего один раз».

И только теперь сознание ее окончательно прояснилось, и Эми поняла, почему же ее не радует это солнечное воскресное утро. И почему оно кажется ей таким странным, почти угрожающим. А ведь всего несколько часов назад жизнь Эми представляла собой чудесную сказку, где все наперед устроено и горизонты безоблачны. Девушка верила в завтрашний день, зная, что он непременно принесет ей счастье. Еще в детстве добрые и любящие родители вселили в Эми эту уверенность, и девушка была им благодарна. Но ведь и сама она впоследствии здорово потрудилась над собой, научившись избегать соблазнов, которые на каждом шагу подстерегали юную девушку и грозили превратить ее либо в истеричку, либо в пустышку. Да, немало пришлось ей хлебнуть горя на своем жизненном пути. Однако все удары судьбы Эми переносила с завидной стойкостью. Поставив цель, девушка твердо шла к ней. И она прекрасно знала, что ей нужно от жизни. В душе Эми гордилась своей принципиальностью и стойкостью, но вслух старалась не распространяться об этом. Конечно, случались и осечки, но они не сломили упрямую девушку. Она знала себе цену. Однако при этом искренне восхищалась другими достойными на ее взгляд людьми. Эми по-детски радовалась каждой мелочи, каждому, пусть даже самому незначительному успеху. А уж их-то в ее жизни было предостаточно.

Тропа судьбы запутанна и сложна, и ей все равно, кто ты таков. Невинные и добрые люди получают от судьбы те же затрещины, что и люди злые.

Эми почувствовала в горле комок и с трудом удержала внезапно подступившие слезы. Она отвернулась от зеркала и, сделав усилие, чтобы не упасть, застыла посреди спальни, залитой солнечным сиянием. Нервная дрожь охватила девушку. Она утратила всякие ориентиры в этом мире — похоже, тот готовил ей очередной сюрприз. Впрочем, так же, как и каждый день. Здесь оставалось лишь два пути: либо Эми будет встречать каждое утро уверенно и с радостью, либо — с ужасом ожидая подвоха. До сегодняшнего дня проблема выбора не стояла. В Крэге Эми черпала уверенность для себя. Его она любила и боготворила. За Крэга она боролась. Она спала с ним.

«Все решилось бы просто, если бы Крэг погиб, — подумала Эми. — Тогда бы я искренне оплакивала его, сердце мое разрывалось бы на части от горя. Ах, как это легко и просто — оплакивать возлюбленного, постепенно забывая о нем. А дальше... Что ж, а дальше жизнь продолжается».

Но ведь Крэг не погиб.

В своем небольшом коттеджике Эми обшарила каждый уголок, где Крэг мог бы устроить тайник. А потом обыскала и двор. Птицы вовсю заливались под теплыми солнечными лучами. Стояло лето, и легкий ветерок, подхватывая желтые листы, мчал их вдаль по пустынной дороге или же выводил рулады, забираясь в горлышки опорожненных молочных бутылок на крыльце. Где-то вдалеке звонили церковные колокола. Напряжение сковало Эми. Девушка смертельно устала.

«Я не боюсь его, — упрямо повторяла она. — Еще вчера я любила его. — Эми пыталась заставить себя поверить в эту любовь, но ей никак не удавалось. Девушке вдруг стало как-то по-детски стыдно. — В конце концов я же сама психолог, и уж в чем — в чем, а в подобных вещах должна неплохо разбираться. Я ведь могу помочь ему. Разве нет?»

Однако на самом деле Эми понимала, что ей необходимо сейчас предпринять, и пугало ее только одно — а вдруг уже поздно?

Эми разделась и, мельком оглядев синяки и ссадины, в подавленном настроении побрела в ванную. Горячая вода и пар сняли боль. Запрокинув голову, Эми намылила шею, грудь и, касаясь тела, вдруг с невероятной отчетливостью вспомнила, как они вдвоем частенько забирались в душ и здесь, такие ненасытные после волшебной ночи, полной любви, поцелуев и страстных объятий, скользкие, как два купающихся зверька, снова и снова стремились к близости. Да, Крэг был восхитительным любовником, но только поначалу... поначалу... А потом все это куда-то кануло... Сколько раз за последние месяцы они спали вместе? По пальцам пересчитаешь. И почему он так внезапно остыл?