Страница 7 из 38
— Так это вы и есть Йенсен? — спросил он высоким и резким голосом.
— Да.
— Садитесь, ради Бога. Садитесь.
Комиссар Йенсен сел.
VII
— Я много слышал о вас, Йенсен, — сказал министр. — Несколько лет назад вы доставили мне немало хлопот.
Было заметно, что он изо всех сил старается говорить нормальным голосом, чтобы казаться спокойным.
— Хотите пива? — неожиданно спросил он.
— Нет, благодарю вас.
— В этой стране умеют делать чертовски хорошее пиво.
Он сел напротив Йенсена. Когда он наливал пиво, его руки так дрожали, что он едва не выронил стакан.
— Вы, конечно, узнали этих господ?
Йенсен никогда раньше их не видел и не знал, кто они такие — даже после того, как министр представил их ему. Оба входили в правительство.
— Кто-то однажды справедливо заметил, что расстояние между народом и властями слишком велико, — пробормотал министр.
Йенсен понял, что он имел в виду. Рыжеволосый полицейский врач участка как-то сказал:
— Можно ли представить себе что-нибудь более абстрактное, чем Господь Бог и министры?
В этих словах заключался глубокий смысл. Политика страны, направленная на достижение единообразия и устранение каких бы то ни было различий, не допускала усиления влияния той или иной личности — кроме тех, чья сила и власть зиждились на капитале и кто занимал ведущее положение в обществе независимо от желания народа. Однако в результате последних выборных кампаний на авансцену стали выдвигать определенного человека — это делалось для того, чтобы не допустить чрезмерно большого разрыва между подавляющим большинством народа и узкой группой технократов, в руках которых формально была сосредоточена власть в стране.
— Господин премьер-министр… — начал Йенсен, но тот оборвал его:
— Я не являюсь главой правительства. Выборы были… отложены.
— Отложены?
Министр поспешно встал, сделал было порывистый жест, но, взглянув на свои дрожащие руки, засунул их в карманы пиджака.
— При создавшихся обстоятельствах мы приняли решение отложить проведение демократических выборов в стране, — официальным тоном произнес он.
Один из членов правительства, до сих пор молчавший, кашлянул и спросил:
— Комиссар Йенсен?
— Да?
— Вы давали присягу в верности правительству?
— Да.
— Сколько раз я говорил, что это совершенно не относится к делу, — раздраженно проговорил министр.
В комнате стало тихо — слышался только рев реактивных двигателей за окном. Йенсен поочередно посмотрел на присутствующих и тихо спросил:
— Что случилось?
— Самое непонятное заключается в том, что мы и сами не знаем. Нам не известно, что произошло, более того, нам не известно, как это произошло. Между теми событиями, о которых мы знаем, не существует никакой логической связи.
— Какие же подробности вам известны?
— Йенсен, нам придется начать с самого начала.
— Хорошо. Почему вы находитесь здесь?
— Не знаю.
— Не знаете? Как вы сюда попали?
— Так же, как и вы. Самолетом. Мы возвращались из-за границы… из поездки с государственным визитом. Продолжить путь нам не удалось. Все пути сообщения были прерваны.
— Почему?
— Мы не знаем. Никто этого не знает.
— Как долго вы находитесь здесь?
— Три дня.
— Вы пытались вернуться домой?
Министр не ответил.
— Это вы вызвали меня сюда?
— Да.
— Зачем?
— Йенсен, давайте разберемся во всем по порядку. Во-первых, согласны ли вы выполнить наше задание?
— Какое именно?
— Выяснить, что там произошло. Поскольку нам не известно, где мы находимся, я не могу вам приказывать.
— Я знаю, где мы находимся.
— Вы меня не так поняли. Я имею в виду юридическую сторону вопроса. Вы же знаете, что по чисто экономическим соображениям наше правительство не признает режима, существующего в этой стране. Для нас она — всего лишь географическое понятие. Мы не пользуемся никакими экстерриториальными правами.
— В таком случае почему же вы здесь?
Министр неожиданно всплеснул руками и, потеряв над собой власть, крикнул:
— А куда же нам деваться, черт побери? Я обращаюсь к вам с просьбой оказать услугу стране, а вы…
Он осекся. Третий член правительства, который до сих пор не произнес ни единого слова, покачал головой и сказал:
— Полиция. Я же вам говорил.
Он был совсем молод. Его лицо и вся поза выражали презрение и высокомерие. Йенсен вдруг вспомнил, что раньше слышал его имя. Этот человек принадлежал к числу наиболее многообещающих политических деятелей. Он занимал различные посты в правительстве и, по всеобщему мнению, со временем должен был стать премьер-министром. Сейчас он возглавлял Министерство просвещения. До этого он был министром связи, и ему вменялась в обязанность деликатная задача — руководить цензурой на радио и телевидении.
Йенсен равнодушно посмотрел на него и негромко произнес:
— Мне хотелось бы напомнить, что я сейчас не на службе, что мы находимся на территории иностранного государства и что я до сих пор не получил никаких конкретных разъяснений — если не считать той информации, которую мне удалось получить в зале ожидания.
— Йенсен, Йенсен, — умоляющим тоном начал министр. — Мы знаем вас как исключительно способного офицера полиции.
— Вот как?
— Да, да. И хотя расследование того неприятного дела, которое вы провели четыре с половиной года назад, осложнило ситуацию, с технической точки зрения вы провели его безукоризненно…
— Настолько безукоризненно, что в результате погибло тридцать два человека?
— Нужно ли снова копаться в старых неприятностях?!
Министр просвещения холодно процедил:
— Господин Йенсен, надеюсь, вам ясно, что в тот момент, когда положение стабилизируется, мы можем разжаловать вас и отправить патрулировать улицы? Мы можем вообще уволить вас из полиции. Вы и раньше причиняли нам немало хлопот.
— Совершенно верно, — подтвердил министр. — Подумайте о своей семье.
— Я одинок, — заметил Йенсен.
— Ну хорошо, чего вы хотите? Денег?
— Правды.
— Но я уже сказал, что нам ничего не известно. Мы не знаем, что произошло в стране.
— Почему отложены выборы? — спросил Йенсен.
Министр нервно пожал плечами.
— Ведь я уже сказал…
Министр просвещения быстро встал и презрительно взглянул на своего коллегу.
— Выборы отложены потому, что в ходе заключительной части предварительной кампании возникли серьезные осложнения, — сказал он.
— Что вы имеете в виду?
— Уличные беспорядки. Мятежи. В них замешаны полиция и армия.
— Восстание? — с сомнением произнес Йенсен.
— Ни в коем случае. Скорее можно сказать, что население справедливо выступило против внутренних врагов страны. К сожалению, при этом были использованы насильственные меры, перешедшие все границы.
— Что случилось после того, как выборы были отложены?
— Этого мы точно не знаем. К тому моменту большинство членов правительства покинуло страну.
— Вместе с семьями?
— Да. Они находятся в безопасности.
— А регент?
— Он тоже вне опасности.
— Почему закрыты границы?
— Насколько нам известно, границы открыты.
— Но все сообщение прервано?
— Да. Под предлогом, что в стране вспыхнула эпидемия. Как здесь, так и в других странах эта версия общепринята.
— Существуют ли какие-нибудь факты, подтверждающие ее?
— Да. Незадолго до того, как было прервано сообщение, власти запросили медицинскую помощь из-за рубежа.
— Дальше.
— Многие медики из различных уголков земного шара, в основном врачи и медицинские сестры, тотчас откликнулись на это обращение и отправились туда в качестве добровольцев. Вскоре после этого поступили официальные сообщения о том, что распространение эпидемии приостановлено, положение в стране находится под контролем и в дальнейшей медицинской помощи нет необходимости.