Времена года

Смог бы он перевернуть нашу лодку? Вероятно, нет, ведь у него не было твердой опоры. Но если бы мы были в воде, мы не смогли бы противостоять даже одному-единственному плати.

После недели необычного люкса быть свободными от страхов, страх снова поднимался во мне. Плати мог приблизиться к нам под водой и перетаскать нас одного за другим через борт. Он мог, пока мы спали, ухватиться за уключину и качать лодку, пока мы не свалились бы в воду. Он мог даже — я клянусь перед Богом — прогрызть дыру в лодке.

Когда проснулись женщины, я сообщил им об этом происшествии, и мы приняли самое простое решение — выставлять вахту. Но втайне я спрашивал себя, нужно ли это. У меня настойчивое подозрение, что плати могут свободно обходиться без воздуха; если он подплывет к нам под водой, то мы не сможем его увидеть, пока он не окажется рядом с лодкой. Или он может неожиданно напасть в темноте. Но вслух я ничего этого не высказал. Они и сами не страдали отсутствием фантазии, и я не сделал бы их счастливее, умножив их ужасные видения сценами своего воображения.

Долго ли еще? У меня появилось подозрение, что с этого времени мы поплыли быстрее.

Я снова видела сон, будто мы непонятным образом повернули и как безумные гребем назад, к ожидающим нас плати. Этот кошмар мучил меня даже в часы бодрствования; особенно ближе к вечеру, когда я становилась чувствительнее и душевно пугливее.

Так получилось, что я почувствовала безымянный ужас, когда при первом утреннем свете увидела землю.

Мы плыли только одиннадцать дней. Мы должны были повернуть; не может быть, чтобы за это время мы преодолели такое расстояние. Я долго смотрела на полоску суши, пока Бренда не пробормотала что-то о том, что земле появиться еще слишком рано.

Потом Габ тоже увидел тонкую зеленую линию у горизонта, и мы долго дискутировали об этом, пока лодка плыла сама по себе. Когда стало светлее, мы единодушно согласились, что видим пурпурные конуса далеких вулканов; это заставило утихнуть мои подозрения.

Вулканы упростили навигацию; я сумела вспомнить их конфигурацию при отплытии. Выглядело так, будто мы подплывали на десять-пятнадцать километров западнее устья реки, ведущей к базе. Оставался вопрос, исправить курс, чтобы высадиться ближе к устью, или грести прямо, а потом вдоль берега. На воде было безопаснее, но мы уже так устали грести, что решились плыть прямо к берегу.

Это длилось немногим более часа, потом наше каноэ с удовлетворенным шуршанием ткнулось в песчаный берег. Мы выпрыгнули из лодки и сразу упали на землю. Не держали ноги. Мне удалось встать, но земля качалась под ногами. По какой-то непонятной причине на этот раз было намного хуже, чем после предыдущего плавания. В этот раз было сильнее волнение на воде, что и могло быть объяснением. Это могло бы объяснить и хорошее время, за которое мы преодолели расстояние; феномен, обусловленный временем года.

Мы долго заново привыкали ходить, используя в качестве опоры копья. Как только мы смогли относительно хорошо идти без них, мы собрали все наше снаряжение и как только могли быстро зашагали вдоль берега. Нам очень хотелось побыстрее найти оружие и выкопать его, пока не стемнело.

Наконец, мы ходко пошли вперед, хотя земля под нашими ногами все еще качалась, как только мы останавливались. Влажный лес испускал сильный запах, напоминая о чем-то родном.

Мы доели остатки копченых змей, сладострастно переговариваясь о кулинарных наслаждениях, ожидающих нас на базе. Там было достаточно запасов, чтобы прокормить целый год по крайней мере двенадцать человек; мера предосторожности на случай катастрофы.

К полудню мы подошли к устью реки, но как только мы сошли со скальной тропинки и приблизились к месту, где по нашим воспоминаниям зарыли оружие, мы пережили неприятную неожиданность: кто-то нас опередил. Хотя яма была заполнена гумусом, но углубление было заметно, да и земля была рыхлой.

Пришибленные и испуганные, мы пошли к следующему месту, но и оно было разрыто… в кустах мы нашли три энергетические батареи.

Плати, разумеется, не знали, как они используются. Даже если они наблюдали за нами, как, вероятно, и было в данном случае, они не смогли бы найти скрытые кнопки, которые должны быть нажаты одновременно, чтобы открыть замаскированное оружие. И даже если им случайно удалось бы открыть какое-то из них, им не понять, как вставляется батарея и заряжается оружие.

Мы вернулись к первому укрытию, окрыляемые слабой надеждой, что и оружие было выброшено, так как оно по внешнему виду не превосходило то, которое плати обычно носили при себе, и обладало вполне обычными свойствами. Наши надежды оказались небезосновательными: мы нашли дубинку и воткнутое в землю копье; оба прибора только ждали своих батарей. (Оружие было изготовлено из бруухианского железного дерева, поэтому сырость и гнилостные бактерии были ему неопасны.)

Мы зарядили оба прибора и убедились в их работоспособности. Вероятно, в кустах валялось еще оружие, но мы слишком устали, чтобы продолжать поиски. Мы промаршировали большую часть дня и сожгли слишком много адреналина. Двух ружей будет достаточно, чтобы защитить нас, пока мы спим.

Бренда разбудила меня восхитительным способом. Я только что видел интересный сон… а потом он вдруг оказался не сном.

У меня было последняя вахта перед рассветом. Разыскивая в окрестностях лагеря дрова, я вдруг споткнулся о почти метровую жирную и неповоротливую ящерицу. Я содрал с нее шкуру, выпотрошил и уже начал жарить, наколов на копье, когда проснулись женщины.

После завтрака мы добрых два часа обыскивали окрестности ямы, в которой находилось оружие. Мы методично обходили ее по спирали, но ничего больше не нашли.

Ну, нам выпало большое счастье, что мы вообще нашли два ружья. В обращении с ножом, копьем и дубинкой мы теперь были несколько лучше, чем сразу после высадки на планету, но, вероятно, недостаточно хорошо, чтобы предпринимать продолжительную вылазку вглубь материка. Стаи голодных хищников и, возможно, плати, ожидали нас в зарослях.

Когда мы прочесали окрестности второй ямы, то нашли еще две энергетические батареи, которых вместе с найденными ранее будет вполне достаточно. Каждой батареи, если она новая, хватает на целый час непрерывного огня, а среди тех, что мы нашли, не было ни одной, использованной хотя бы даже наполовину. Мы даже могли себе позволить пользоваться оружием для разжигания огня.

И мы, довольные, отправились дальше.

К полудню мы уже не были такими свежими. Одной-единственной щедрой ночи, конечно, недостаточно, чтобы превратить голодных тварей, которыми мы стали за время плавания, в дневных зверей, и хотя идти легче, чем грести, мы замечали, что мышцы ног заметно ослабли от бездеятельности.

На середине широкой реки вздымался голый скалистый остров. Мы перебрались на него вброд и разбили лагерь. Это значит, что мы разложили наши шкуры и свалились на них.

Бренда, как обычно, заступила на вахту первой, но она была не в силах держать глаза открытыми, поэтому мы с Марией сыграли в «чет или нечет», и я проиграл. Именно поэтому случилось так, что именно я увидел первого плати.

Я как раз собирал дрова для ночного костра и сосредоточил свое внимание на ближнем ко мне берегу реки, с которого мы пришли. Понятия не имею, как долго наблюдал за мной плати, тихо стоявший на другой стороне реки.

Наш берег относительно открыт для обзора; плотные пучки каких-то похожих на бамбук злаков на протяжении десяти или двадцати метров, а между ними низкие кусты. На другом берегу был густой лес, поэтому мы его избегали. Плати не старался прятаться, но в меняющейся игре теней разглядеть его было трудно. Я продолжал собирать дрова, уголком глаза наблюдая за ним.

Это был взрослый самец с копьем. Плохо. Будь это молодой, он мог бы находиться в Великом Путешествии на Север и случайно наткнуться на нас. А для взрослого могла быть только одна причина присутствия здесь: мы. И он был здесь, видимо, не один.