2007 № 09

Рысь, увидав, что ее обнаружили, зашевелилась и принялась спускаться вниз. С каждым движением она становилась все больше, и через полминуты на землю спрыгнул хищник размером с тигра. Только теперь Дормеев понял, что шутки кончились. Он стремглав бросился в первую попавшуюся парадную (и откуда она взялась в лесу?) и навалился на рассохшиеся двери. В следующую секунду мощный удар обрушился на затрещавшие створки.

«Не удержу», — понял Дормеев и проснулся.

На электронных часах зеленело начало третьего. Кругом разливалась тишина, транспорт за окном угомонился, и лишь Лена беспокойно постанывала во сне, видимо, опять в одиночку двигала мебель.

Михаил встал, сходил на кухню, попил воды. Ужасно хотелось залезть на верхнюю полку и вытащить сонник. Вместо этого он взял трубку, чтобы никого не разбудить, вышел на лестницу и набрал номер Кирюхи Андреева, о котором знал совершенно точно, что в эту пору он еще не спит.

— Отвечай быстро и не задумываясь, — проговорил он, услыхав бодренькое «алло!», — если снится, что на тебя бросается тигр, а ты спасаешься от него в старой парадной — это к чему?

— К дождю! — немедленно отстрелил коллега.

— Какой дождь в начале февраля? На улице — минус двадцать!

— А я откуда знаю, какой дождь? — Кирюха был старым газетным волком, и даже самый каверзный вопрос не мог поставить его в тупик. — К дождю — и все.

— Спасибо, — сказал Дормеев и отключился.

Успокоенный, он вернулся в квартиру, сходил в туалет, чтобы никакая физиологическая потребность не мешала сладкому сну, и улегся в постель. Лена, видимо, перетаскавшая всю мебель, спала спокойно. Так же спокойно уснул и Дормеев.

Под утро в городе пошел дождь. Крупные капли падали, застывая на лету, намерзали на проводах и ветвях деревьев. Провода, не выдержав веса ледяной шубы, лопались, в один час половина города оказалась без света. Машины, оставленные под окнами, оделись в ледяную броню, мостовые и тротуары превратились в сплошной каток. В городе объявили чрезвычайное положение, на проспекты выехали машины «Спецтранса» с песком и солью, курсанты военных училищ, поднятые по тревоге, среди ночи отправились скалывать лед. Немногие катаклизмы могут сравниться с дождиком, выпавшим в морозную февральскую ночь.

Ничего этого не знал мирно посапывающий журналист Дормеев.

Дормееву снился сон.

П. Э. Каннингем

СЕМНАДЦАТАЯ

Офицер Уилл Джемисон умер за неделю до того, как я заглянул в мастерскую Симпсона. Вообще, я не собирался туда приходить, но когда Брэнди, девушка Джоэла, упомянула о случившемся, это выдернуло меня из моего собственного горя и заставило двигаться. На похороны офицера Уилла собралась половина города, но той, кто должен был плакать сильнее всех, там не было. И ничто, кроме разве что Божьей воли, не могло успокоить ее. Ей, наверное, было очень плохо, хуже, чем все думали.

Некоторые вещи нельзя оставлять просто так. Только не тогда, когда на кон поставлена жизнь.

Я вошел с видом старого знакомого, после того как бросил взгляд назад. Город Хабервиль дал заказ мастерской Симпсона. Его команда занималась починкой полицейских машин — простреленных, или помятых, или сброшенных с дороги. Отремонтированные автомобили были выстроены линией у забора, блестящие и готовые к действию. Остальные машины нельзя было заметить сразу: выжженные, побитые груды металлолома, стоящие на подставках или на плоских шинах. У некоторых оторваны двери и капоты, другие смяты, как бумажные салфетки, раскрыты, словно холодильники на свалке. Машины-17 там еще не было. Я принял это за хороший знак.

Джоэл чинил что-то посреди помещения. Рядом стоял пикап с поднятым капотом, будто заснувший с открытым ртом бродяга. Джоэл дружил в школе с моим старшим братом, так я с ним и познакомился. Он стал работать механиком, когда у них с Брэнди завязались серьезные отношения. В смысле, свадебно-серьезные. Ему нужна была эта работа, и я не хотел, чтобы он потерял ее из-за какого-то глупого мальчишки с его идиотской теорией. Но я был обязан офицеру Уиллу.

— Привет, Джоэл! — сказал я и помахал рукой. Он бросил взгляд в мою сторону.

— А, привет, Чак. Что тебя сюда привело?

— Слышал, у тебя проблемы со старой машиной офицера Уилла.

— Ага. После той перестрелки она совсем не хочет ездить. Я думал, что пуля попала в бензопровод или повредила что-то, но не смог ничего найти.

— Не против, если я взгляну на нее? Он покосился на меня.

— С каких это пор ты стал механиком?

— Ну, я кое-что знаю об автомобилях, — соврал я. — Думал, может, разберусь…

— Ты же знаешь, что тебе здесь не положено быть, так? Из-за тебя у нас обоих могут быть неприятности.

— Да ладно тебе. Мы все любили офицера Уилла. Не могу смотреть на то, как его машина превращается в груду хлама. Просто дай мне взглянуть на нее. Если кто-нибудь придет, я смотаюсь отсюда. А ты можешь сказать, что никогда меня не видел. Ну же, ради офицера Уилла!

Джоэл пожевал губу. Думаю, мое упоминание об Уилле затронуло его. Этот офицер и его машина-17 были ближе всего к тому, чтобы стать нашей городской легендой.

— Ну ладно, — сказал он наконец. — Думаю, свежий взгляд ей не повредит. Но если кто-нибудь покажется, ты исчезнешь. Понятно?

Я пообещал оставаться невидимым. Джоэл вывел меня наружу и повел за угол.

После перестрелки семнадцатую отбуксировали к мастерской. Над ней работали часами без перерыва. Но все это время оказалось потраченным впустую. Потом появились другие автомобили с глохнущими двигателями, порвавшимися прокладками и перегоревшими проводами, которые можно было починить, и семнадцатую решили убрать. Ее выкатили из мастерской и оставили снаружи. Она еще не превратилась в груду металлолома, но подобралась к самой грани.

— Тебе что-нибудь нужно? — скептически спросил Джоэл.

— Кое-какие инструменты. Возможно, придется залезть под нее.

Джоэл пожал плечами и поплелся обратно в мастерскую. А я тем временем просто стоял и смотрел на машину Уилла. Это была Chevy Impala, как и большинство машин, которые в те времена имелись у полиции. Сегодня Хабервиль использует Ford Crown Victoria, но тогда были одни только Chevy. Я открыл капот и сделал вид, что занимаюсь чем-то полезным.

Джоэл вернулся с инструментами через пару минут.

— Не вижу никаких неполадок. А ты?

А я только умел менять масло — и ничего больше.

— Не думаю, что неполадка здесь, — сказал я. — У меня есть одна идея, но придется немного повозиться. Это займет какое-то время.

— Это займет какое-то время ровно до пяти, потому что в пять я ухожу, — сообщил Джоэл. — А когда ухожу я, уходишь и ты. И никаких споров.

Два-три часа. Должно хватить.

— Хорошо. Посмотрим, что я смогу сделать.

— Ага, — Джоэл нахмурился, глядя на машину. — Хорошо бы у тебя что-нибудь получилось. Мне всегда нравилась эта машина. Она классно ездила.

— Да, я знаю.

— Правда? И где же ты обычно сидел, на переднем или на заднем сиденье? — Он рассмеялся и ткнул меня кулаком в плечо. Он делал так же, когда мне было двенадцать, но эти тычки никогда не были достаточно сильными, чтобы причинить боль. — Я зайду за тобой, когда соберусь домой. Постарайся ничего не сломать.

— Хорошо.

Я подождал, пока он не скроется в мастерской, а потом лег на тележку и заехал под машину. Я оставил капот и коробку с инструментами открытыми и взял с собой гаечный ключ.

Все это маскировка. На самом деле я не собирался ничего чинить. Я просто не хотел, чтобы меня кто-нибудь увидел.

Сегодня Хабервиль плотно застроен — у нас есть дорогое жилье, план застройки и все такое, — но тогда мы застряли где-то между городом и селом. У нас был продуктовый магазин, а за чертой города старая выработанная каменоломня. Там мы играли, хотя это не разрешалось. Мы были слишком маленькими, чтобы заинтересовать двух полицейских в патрульной машине, да и вся преступность в Хабервиле в те времена в основном сводилась к превышению скорости и пьяным дракам субботними вечерами. Изредка, чтобы немного их оживить, в ход шли ножи.