Страница 39 из 76
— Абсолютно, мэм.
— Можете идти.
Многое можно было прочесть в ряду последовательной концентрации различных органических молекул. В приблизительной расшифровке это выглядело так:
Маркер индикации: ЭТОТ
Суммирование импульсов: МИКОИД
Действие: НИКАК
Маркер отрицания: НЕ
Направление импульса: ДЕЙСТВУЕТ
Маркер подтверждения: (КАК) НАМЕРЕВАЛОСЬ
Суммирование импульсов: (ЭТИМ) МИКОИДОМ
Маркер отторжения: (И ЭТО) ОТВРАЩАЕТ
Суммирование импульсов: (ЭТОГО) МИКОИДА
Дональд взглянул на распечатку и вздрогнул. Нетрудно обнаружить здесь первое доказательство того, что инопланетяне познали грех. Конечно, он вполне понимал, что все это может оказаться просто невинным понятием, вроде такого: «ничего не поделать, сейчас блевану».
Но искушение, если это было искушение, истолковать результаты распечатки, как пример духа, борющегося с плотью… ну, вернее, со слизью, было почти непреодолимым. Дональд мог считать это доказательством как совпадения, так и несовпадения.
— Мы можем каким-то образом реагировать на это?
Треппер, глава команды, работавшей над проектом микоидов, покачал головой.
— Очень сложно воспроизвести градиенты. Для нас это… послушайте, предположим, дерево понимает человеческую речь. Оно пытается отвечать, выпуская побеги, отращивая ветви так, чтобы они на ветру могли тереться друг о друга. Но все, что мы слышим — странное скрипение и потрескивание.
Деревья на ветру. Дональд смотрел мимо столов и оборудования полевой лаборатории в портал, открывавшийся на планету микоидов. Там виднелось несколько живых и множество поваленных деревьев. Микоиды предпринимали усилия, чтобы ускорить рост деревьев и ослабить их структуру, чем давали своей гигантской подземной колонии достаточно питания в виде гниющей целлюлозы. Вдали, на равнине, покрытой травой цвета меди, поднималась роща совсем иных деревьев — высоких и величественных, с конусовидными вздутиями от корней до середины стволов, от которых отходили пучки похожих на лопасти жестких листьев. На верхушках топорщились голые ветви. Это были сосны Нивена, способные синтезировать и хранить мегалитры летучих и воспламеняемых углеводородов. При каждой грозе то или иное дерево непременно возгаралось. Искра, занесенная чем-то вроде жидкой молнии-проводника, попадала в натеки какого-то вещества у его корней, дерево охватывал ревущий огонь, поднимавший его, как ракету, высоко в небо. Некоторые даже достигали орбиты и вне всякого сомнения несли с собой путешественников-микоидов. Но что делали эти липкие астронавты в космосе и была ли эта невероятная древесная ракетная техника результатом естественного отбора, сознательной генетической манипуляции со стороны микоидов или каких-то других инопланетян, оставалось неизвестным.
В любом случае, этого было достаточно, чтобы обеспечить микоидам место у стола или чего бы то ни было, установленного Галактическим клубом в космической червоточине. Возможно, грибы тоже нашли вход в нее на краю Солнечной системы. Вероятно, они тоже недоумевали, столкнувшись с внеземным разумом, к которому привела их червоточина. Но если и так, микоиды вряд ли что-то усвоили, судя по их реакции. Посылали импульсы своих молекулярных градиентов, управляемых электрофорезом, в почву рядом с порталом станции, но большинство этих импульсов — даже если предположить, что перевод был правильным — касалось строго ограниченных, бытовых вопросов. Похоже, они не были заинтересованы в общении с людьми.
Дональд же был полон решимости пробудить в них этот интерес. Кроме пасторских обязанностей, общественных и духовных, он выделял время на учебу и посвящал его работе группы, исследующей микоидов. Своих целей он ученым не объяснял. Если микоиды были грешниками, его долг — предложить им шанс на спасение. И он вовсе не хочет стать объектом насмешек всей станции.
Время шло.
Дверь воздушного шлюза хлопнула. Дональд ступил через портал на поверхность и зашагал по уже протоптанной тропе, через рощу. То там, то тут сквозь губчатый синеватый мох и черную сгнившую листву проглядывало нечто вроде грибов. Вздутия их шляпок, шириной около дюйма, были водянисто-прозрачны и удивительно похожи на глазные линзы. Но никто еще не осмелился сорвать гриб, чтобы выяснить, так ли это.
Блестящее озерцо влажной грязи лежало в паре сотен метров от станции. Грязь занимала место между периметрами двух подземных микоидов и стала любимым местом мико-лингвистических исследований. Радужная рябь химического взаимодействия между двумя распластавшимися круглыми существами с регулярными интервалами покрывала их поверхность. Иногда бури смывали градиенты, но они всегда просачивались снова.
Дональд подступил к краю грязевого озерца и установил прибор, изобретенный учеными для бесконтактного исследования сообщений микоидов: широкоугольный комбинированный цифровой полевой микроскоп и спектроскоп. Его опорная рама, шириной примерно два метра, заняла все озерцо. Камера, укрепленная на раме, медленно поворачивалась. Действуя с крайней осторожностью, он укрепил сначала одну треногу, потому другую на дальней стороне озерца, после чего вернулся и положил поперек специальную направляющую. Включил питание, и камера заскользила по направляющей.
Ему разрешили провести небольшой эксперимент. Опыт много раз проделывали раньше, но без особого эффекта. Возможно, в этом варианте все будет по-другому. Он сунул руку в карман и вытащил гелевый, покрытый пластиком диск, радиусом около пяти сантиметров, изготовленный из синтезированных копий местных мукополисахаридов. Концентрические круги молекулярных соединений, покрывающих его, складывались (по крайней мере, так надеялись ученые) в послание:
Мы хотим общаться пожалуйста ответьте.
Дональд содрал нижнюю пленку, поставил колено на камень, рукой оперся о поваленное дерево, перегнулся над многоцветной грязью и положил гелевый диск в центре пустого темного озерца. Отнял руку, сорвал верхнее покрытие и присел на корточки. Сунул в карман смятые обертки и, порывшись, достал второй диск, тот, который втайне приготовил сам, причем с другим сообщением.
Стойко противясь побуждению оглянуться, он повторил операцию и встал.
— Попался! — прозвучал голос в его скафандре.
В нескольких метрах стоял Касим, сверля его злобным взглядом.
— Прошу прощения, я ничего плохого не делал, — начал оправдываться Дональд.
— Ты поместил в грязь несанкционированное сообщение, — уличил его Касим.
— Даже если и так, ничего страшного в этом нет.
— Не тебе судить! — бросил Касим.
— И не тебе тоже!
— Именно мне. Мы не хотим, чтобы нечто… идеологическое повлияло на наш контакт, — отрезал Касим и, оглядевшись, добавил: — Брось, Дональд, будь же благоразумен! Еще не поздно подобрать эту штуку. Договоримся по-хорошему.
«Такое происходит, — подумал Дональд, — еще со времен Ост-Индской кампании: коммерческие и военные круги сначала используют миссионеров в своих интересах, а потом связывают им руки».
— Я не сделаю этого, — упорствовал проповедник. — Вернусь вместе с тобой, но не уничтожу сообщение.
— Тогда это придется сделать мне. В сторону! — велел Касим. Но Дональд не двинулся с места. Касим шагнул вперед и схватил капеллана за плечо.
— Мне очень жаль, — процедил он.
Дональд вырвался и невольно отступил. Одна нога увязла в грязи по колено и продолжала уходить все глубже. Дональд неловко взмахнул руками, стараясь удержать равновесие, и повалился спиной прямо на направляющую — та развалилась надвое под ударом его кислородного баллона. Капеллан с громким всплеском приземлился в озерцо грязи. Обе половины направляющей мгновенно скрылись из поля его зрения. Дональд лежал, согнув колени. Передняя часть шлема едва виднелась над поверхностью.
— Тут трясина, — объявил Касим, перебивая встревоженные возгласы ученых-наблюдателей. — Не пытайся встать или вырваться, будет только хуже. Лежи, раскинув руки, и жди. Я пойду за веревкой.